— Или что, Маркус? — в глазах Мередит загорается интерес, хотя лицо остается бесстрастным. — Что могло еще тебя беспокоить хотя бы секунду?

Зажмурившись, я выпаливаю:

— Или что ты уехала. Вернулась в гребаный Нью-Йорк или решила уехать на учебу в Англию. Добровольно покинула нас… меня. Если бы ты ушла, мне бы пришлось привыкать жить без тебя. Без твоих краснеющих щек, когда ты смущаешься от каждого приятного слова, без самой доброй и искренней улыбки во всем мире, без оленьих глаз, смотрящих на меня каждый день. Я не могу представить себя, если не услышу твой мягкий смех и не увижу ангельские волосы, рассыпанные на подушке или моей груди.

Внутренний голос или сердце говорит, что я должен договорить, сказать те самые три слова, но страх или нечто такое же тупое заставляет меня заткнуться. Открываю глаза, чтобы посмотреть на Мередит. Ее глаза наполняются слезами, губы приоткрываются. На мгновенье кажется, что Мер смягчается, но девушка тут же вырывает свою руку и сдавленным голосом произносит:

— Этого недостаточно, Маркус. После всех твоих слов, сказанных раньше, этого не хватит. Я не могу забрать свои слова назад, но закончим на этом. Наш договор…

— Я люблю тебя, Мередит, — затыкаю ее.

Девушка удивленно распахивает рот, и я подаюсь порыву и целую ее. Одной рукой подхватываю ее и поднимаю в воздух, продолжая сплетать наши губы и языки. Мередит колеблется, и я мечтаю, чтобы она меня оттолкнула, накричала, ударила. Все что угодно, лишь бы не отдавалась мне.

Мер, будь умнее. Я последняя сволочь. Пожалуйста, не делай этого. Не люби меня, не отдавай мне свое сердце и тело.

Но Мередит не слышит мои мысли и принимает меня, прижимаясь ко мне всем телом. Свободной рукой расстегиваю ширинку на ее джинсах, пальцами залажу под трусики и подушечками провожу между складок. Влажная и готовая. Всегда. Мер выгибает спину, и я понимаю, что мы не сможем добраться даже до дивана. Усаживаю ее на лестницу и отрываюсь. Свет из коридора светит на ее лицо и правую часть тела. Сердце завывает от того, что в ее прекрасных сине-зеленых глаз ни проблеска сомнения.

Черт, не могу сдерживаться. Не с ней. Я слишком слаб.

Впиваюсь в ее губы еще раз и тянусь к краю маленькой белой маечки. Только сейчас замечаю, что на ней нет бюстгальтера. Пышные набухшие груди выпрыгивают перед моим лицом, а твердые соски так и просят их ублажить. Откидываю хлопковый клочок ткани в сторону и, облизнувшись, шепчу:

— Надеюсь, у тебя больше нет такой одежды, иначе я выкину ее. Никто не должен видеть эту красоту.

Мер хихикает, и это просто невероятно сексуально и мило.

Сажусь на колени между ее ног и целую каждый прекрасный комочек, вбирая их в рот и посасывая. Мередит втягивает воздух сквозь зубы и стонет. От ее сладостного вскрика, когда я слегка прикусываю ее левый сосок, моя голова кружится. Тихий, почти мертвый голос разума все еще твердит мне о том, что это наш последний раз. Я должен запомнить каждый изгиб тела Мередит, ее родинки, родимое пятно на пояснице, светлые волоски и мягкую бархатистую кожу. Больше я не смогу это увидеть и потрогать.

Я увлекся грудью Мер, поэтому приподнимаюсь и целую ее лицо, губы, веки, щеки. Все, что попадется. Она отвечает. Все происходит сумбурно, неаккуратно, словно если мы не займемся сексом, то мир взорвется. Отрываюсь от ее рта, кидаю быстрый взгляд на бедра Мередит, вновь смотрю в ее глаза и прошу (или скорее приказываю):

— Откинься назад и приподнимись.

Мер послушно делает, что я сказал, и я стягиваю с нее джинсы вместе с милыми красными стрингами с белым сердечком на лобке, раздвигая ее ноги. Розовые складки так и умоляют, чтобы я их ублажил. Мер упирается локтями о ступеньки. Наше положение отнюдь не самое удобное, но кому это важно? Уж точно не двум разгоряченным влюбленным. Наклоняюсь и сперва целую внутреннюю сторону бедра, проводя влажную дорожку до самой киски. Мой язык начинает кружить вокруг клитора, а затем перемещается к узкому входу.

— Сладкая Мер, ты не представляешь, как мне это нравится. Раздвинь ноги чуть шире — шепчу я, лизнув ее маленький клитор. — Ты такая послушная, когда одурманена желанием.

— Маркус, прошу…

Мой член болезненно пульсирует, когда я довожу любимую женщину до оргазма. Я хочу заявить права на нее, назвать своей, но мой единственный способ быть ее партнером, назвать своей женщиной — быть сейчас с ней, заниматься любовью, делать ей приятно.

Поцелуй должен был быть нежный, но не получилось. Губы Мередит сводят меня с ума, и я сдвигаю свои штаны, высвобождая член, и вхожу в нее. Тепло окутывает меня, и я готов кончить сейчас же. К черту презервативы, к черту затекшие колени. Толчки плавные, а бедра Мередит двигаются мне навстречу. Мои синие яица наконец расслабляются после первого оргазма прямо в ее лоно. Чуть отдышавшись, я целую ее потную шею. Мередит приходит в себя и тяжело дышит. Выхожу из нее и сажусь на ступеньку. Мой друг готов к следующему раунду.

— Садись на меня, как в прошлый раз, — задыхаясь, указываю я.

Мередит медленно и аккуратно садится на мой член и начинает скакать на нем. Ее прыгающие груди, запрокинутая голова и приоткрытый от стонов рот — самое прекрасное, что я когда-либо видел.

Когда мы без сил падаем на лестницу, голос разума усиливает свое влияние и забирает контроль у сердца. Натягиваю штаны, встаю и зажмуриваюсь. Мер встает на ног, подобрав свою одежду.

— Прости, — хриплю я, поднимаясь с лестницы. — Я не должен был этого делать.

— О чем ты? — Мер натягивает майку на голую грудь и недоуменно смотрит на меня.

В горле встает ком, но я должен исправить все. Этот раз был последним, больше я не прикоснусь к Мередит.

— Секс ничего не меняет, — отрезаю я. — Ты все еще нравишься Кайлу, а я не хочу причинять боль сыну. Все кончено.

Мередит хмыкает с досадой и неким презрением, будто не удивлена. Не могу смотреть ей в глаза.

— Я тебя поняла, Маркус, — говорит она и, развернувшись, уходит.

Она покидает меня, а утром нашим отношениям приходит конец, потому что Кайл зовет Мер на свидание, и моя любимая соглашается.

Мередит

Прошло больше месяца, начался июль, и многое изменилось за это время. Мы с Кайлом теперь встречаемся. Вроде бы. Он точно так думает, но я не могу сказать, что мы вместе. Да, мы ходим на свидания, гуляем, флиртуем, держимся за руки, а две недели назад впервые поцеловались. И я ничего не почувствовала: ни трепета, ни тепла, ни радости. Как бы я не хотела, я не могу забыть Маркуса, выбросить его из своего сердце и жить дальше без него. Он крепко засел в моей душе и не собирается оттуда уходить.

А еще Маркус засел за работу. Он стал типичным в моем представлении бизнесменом: все время звонил кому-то и консультировал, иногда кричал. Маркус выходил только для того, чтобы поесть или съездить на курорт, где выполняет очередной заказ. Я безумно скучаю по нему, но изменить что-то не в моих силах. Моя учеба закончилась, и академия выслала мне электронный диплом, копию которого я уже отправила в Колумбийский университет. Как бы мне не претил Нью-Йорк, не хочу искать себе новое пристанище. Я хочу полюбить «Большое яблоко», как его любили бабушка и дедушка. Большую часть жизни я провела вдали от Манхэттена, поэтому я дам ему шанс. К тому же я смогу жить в квартире, которую обустраивала бабушка.

Ничего себе! Осталось меньше двух месяцев до моего отъезда. Что же будет со всеми нами потом? Со мной и Кайлом? С Маркусом и с нашими… чувствами? Мысль о том, что мы надолго попрощаемся, ранит, хотя с другой стороны это шанс разорвать эту нелепую связующую нить. Вернусь ли я когда-нибудь в Джексон? Есть ли шанс, что мы с Маркусом все же будем вместе? Мы точно встретимся, ведь все сон наследство находится в его руках.

Через несколько минут я должна созвониться с новым юристом, но уже не семейным, а моим личным. Очевидно, что семьи Ван дер Меер больше нет. Он будет следить за законностью всех операций корпорации, проверять все документы, которые я буду подписывать. Престон Арччибальд. Довольно пафосное имя, но надеюсь, что он хороший адвокат.