— Колумбийский, верно? Лекси тоже поступила туда. Буду ездить к вам в гости, — Кайл обнадеживающе улыбается. — Я пока не собираюсь возвращаться в Бостон. Возможно, уговорю папу нанять меня. Я бы поработал в Эл-Эй (примечание: Лос-Анджелес). Никогда не был в Калифорнии. О! Или Флорида?
Кайл такой беззаботный, такой простой. Он живет сегодняшним днем без груза на своих плечах. Кайл живет так, как и надо молодому человеку. Как следует жить мне.
— В теплые края тянет? — хмыкаю я. — Я думаю, что поеду где-то в середине августа в Нью-Йорк. Надо обустроиться перед началом учебного года, проверить дела компании.
Кайл немного поник. Опустив глаза, он принимается размазывать остатки джема по тарелке.
— Это меньше, чем через месяц, — бормочет парень. — Не думал, что это так скоро.
— Мне нравится в Джексона, хотя здесь и многое случилось, — я искренне улыбаюсь ему. — Я впервые подружилась с кем-то здесь, жила спокойно и действительно радовалась.
И полюбила. Но не тебя, Кайл.
Мысли закружились в голове. Смотрю в окно, и какое-то странное чувство ностальгии сжимает сердце. Удивительно, как небольшой городок может изменить твою жизнь за считанные месяцы. Я не хочу отпускать все, что обрела здесь.
Весь день мы с Кайлом проводим вместе и гуляем, а в моей голове тем временем зреет безумная идея. Парень не пытается меня поцеловать или наладить другой физический контакт, чему я безмерно рада. Сегодня он друг, которого я обожаю. Прогулка заканчивается, и я делаю остановку у Лекси. Кайл остается в стороне, но не уходит. Сейчас нам лучше не разбредаться. Пришло время реализовать свою взбалмошную идею. Стучусь к Лекси и, когда подруга открывает дверь, с порога толкаю речь:
— Я знаю, что была плохой подругой, и ты, наверное злишься, но давай забудем обо всем дерьме. Мы будем учиться в одном университете, и я хочу, чтобы ты жила со мной. У меня огромная квартира с тремя ванными, поэтому у каждой будет свое пространство. Ты…
Лекси поднимает руку, останавливая меня. Ее рыжие волосы заправлены за уши, а лицо вытянуто от удивления. Мы особо не разговаривали после моего последнего визита, лишь переписывались пару раз. Я не готова потерять ее. Лекси смотрит на меня, и резко ее глаза наполняются слезами. Она кидается мне на шею и с завыванием бормочет:
— Ты ни в чем не виновата, я дура. Я буду просто безумно рада жить с тобой, используй меня хоть как уборщицу, черт возьми! Мер, я люблю тебя.
Я крепко-крепко прижимаюсь к ней и ее рыжей шевелюре и тоже начинаю плакать. Она согласна! Нью-Йорк перестает казаться мрачным и грустным, потому что теперь я буду не одинока.
Домой мы добираемся лишь к позднему вечеру. Я в приподнятом настроении совсем забываю про камеры и охранников. Буквально лечу к своей комнате, но вдруг решаю поделиться радостной новостью и с Маркусом. Он сидит в кабинете и устало таращится в монитор. Мужчина даже не сразу замечает мое присутствие, поэтому стучусь к нему. Маркус поднимает глаза, заметив мою радость, улыбается и произносит:
— Приятно наконец-то видеть твою искреннюю улыбку. Расскажешь, почему ты такая радостная? Или это секрет?
Захожу в кабинет и, плюхнувшись на стул, бодро отвечаю:
— Отнюдь не секрет. Я встретилась сегодня с Лекси и предложила ей жить со мной в Нью-Йорке. Она согласилась!
Улыбка Маркуса становится шире, и он по-настоящему радуется за меня. Его эмоции трогают сердце, и я выпаливаю все, что у меня на душе:
— Знаешь, я очень благодарна тебе за то, что привез меня сюда. Джексон потрясающий. Я впервые нашла друзей, почувствовала себя живой и получила… невроятные воспоминания. И к черту всю суматоху! Я обожаю каждый день, проведенный в Джексоне и в твоем доме.
Маркус откидывается в кресле и внимательно слушает меня. Лед в глазах тает, а суровость сменяется на нежность. Такая смена эмоций всегда превращает мое сердце в кучу мягкого желе и заставляет все лицо покрываться румянцем.
— Знаешь, я до сих пор не понимаю, как твой дедушка догадался до такого хода, — хмыкает Маркус. Его взгляд становится каким-то отстраненным и мечтательным. — Но я благодарен ему за то, что он нашел способ, как ты можешь стать счастливой без него. Жизнь очень странная штука.
Я соглашаюсь. От воспоминаний о дедушке и бабушке я не чувствую грусть или потерянность, мне приятно думать о них и об их заботе обо мне. Я была любима и сейчас обрела людей, которым так же небезразлична. Я не потеряна для любви.
На глазах выступают слезинки, и я решаю не портить момент своими сантиментами. Уже встаю, но что-то останавливает меня. Порыв? Или разум понимает, что я должна что-то сделать перед тем, как все закончится? Я резко разворачиваюсь и четко говорю:
— Знаешь что? Это не все.
Маркус поднимает брови и спрашивает:
— Что-то еще произошло?
Я качаю головой.
— Нет… то есть да. И уже довольно давно, — прикусываю нижнюю губу, а затем уставляюсь прямо на Маркуса. — Ты выслушаешь меня?
Мужчина неуверенно кивает. Он видит напряжение в моем теле и понимает, что то, что я хочу сказать, серьезно. И это действительно нечто важное.
— Мне надоела стыдиться. Я люблю тебя, Маркус, — слезы свободы катятся по щекам, признание льется из уст легко, — а любовь — это не позорное чувство. Она чиста и великолепна. Если я люблю тебя, плюнув на все, это не значит, что я пятнаю свое имя. Я не преступница. Я влюбленная женщина, черт возьми.
— Мередит… — голос Маркуса звучит почти жалобно. Он молит прекратить, но я не могу.
Качаю головой, не желая останавливаться.
— Я знаю, что все непросто, — шепчу я. — Я натворила дел, но все равно я собиралась объяснить Кайлу, что люблю другого, тебя. Он хороший человек, и я больше не могу его обманывать. Слишком много «я», понимаю. В моем сердце только ты, был и всегда будешь ты. Маркус, ты не должен отвечать, но ты должен знать, что…
Маркус рассекает кабинет и, в миг оказавшись рядом со мной, целует меня. Очень нежно и трепетно. В его поцелуе чувствуется внутренняя борьба с самим собой. Я целую его в ответ, показывая правдивость своих слов. Оторвавшись от меня, он прижимает свой лоб к моему и шепчет:
— Кайл возненавидит меня, но я эгоист и чувствую, что это того стоит. Я люблю тебя вопреки всему. Проблемы, которые мы навлечем на себя, только что исчезли.
Улыбаюсь и вновь впиваюсь в его губы. Запах Маркуса окружает меня, я забываю про осторожность и неспешность. Мы изголодались друг по другу, и животная страсть берет верх. Нам следовало бы остановиться, сделать шаг назад и начать с признания Кайлу, однако мой топ летит на пол, а затем и футболка Маркуса. Руки и губы повсюду. Мужчина поднимает меня в воздух и садит на стол, скинув с него все вещи. Стук довольно громкий, а нам все равно. Маркус целует мои груди, пока его руки тянутся к застежке бюстгальтера. Поцелуи пылкие, жаркие и одурманивающие.
— Да уж, зрелище незабываемое, — стальной голос Кайла становится ледником перед нашим кораблем. — Не хотите поговорить? Или мне вас оставить, и вы продолжите то, чем занимаетесь явно не первый раз?
Мы замираем. Все как всегда идет наперекосяк. Черт, черт, черт!
Маркус отпускает мою талию, быстро поднимает топ, передав его мне, зажмуривается, словно его только что ударили. Одевшись, слезаю со стола и предстаю перед озлобленным взглядом Кайла. Никогда бы не подумала, что этот добряк может так сердиться. Все конечности немеют, и я хочу думать, что я виновата, но ничего не получается. Мне надоело щадить чужие чувства, пренебрегая своими. Рано или поздно Кайл бы узнал, но, конечно, он должен был застать такую картину. Я дорожу им, однако ему пора хоть немного научиться открывать глаза.
— Кайл, мне жаль, что ты увидел это, — выдавливаю из себя я.
Парень ядовито смеется и, устремив взгляд на меня, выплевывает:
— Что, даже не будет «это не то, что ты подумал»? Или «я могу все объяснить»? Черт, Ван дер Меер, он же мой отец! Неужели я тебя совсем не возбуждаю, раз ты пошла к моему старику?
