Господи, за что мне это? Я такими темпами поседею до сорока лет или поймаю инфаркт.

— Что мне делать? — спрашивает Кайл. — Признаться Мер во всем или не упоминать, что я переспал с ее подругой?

— Я не знаю, Кайл, — сдерживаю все, что вертится на языке. — Ты уверен, что тебе нравится Мередит?

Кайл кивает.

— Она милая, красивая и добрая, но при том, что она очень тихая, Мередит веселая, — от его улыбки мне хочется вырвать себе глаза. Инстинкты кричат о том, что мою добычу хотят отобрать. Это просто смехотворно. Мередит не кусок мяса, но именно так я чувствую сейчас. — Вряд ли она воспринимает так же. Мы вроде сдружились, но не более. Пока она держится довольно холодно. Ты не знаешь, у нее кто-то есть?

Я качаю головой. Не могу же я сказать, что мы… вместе? Встречаемся? Трахаемся у тебя под носом, черт побери?

— Ладно, я пойду убирать амбар, па, — слава Богу, Кайл решает закончить эту пытку. — С тебя обед.

На шатающихся ногах ухожу домой и первым делом набираю Мер. Пять звонков так и не доходят до нее. Мы с Кайлом едим и расходимся по своим углам. Я дергаюсь от каждого уведомления, но все они не от Мередит. Наверное, она все еще на похоронах, однако сейчас меня не волнует ни этика, ни мертвый адвокат. Какого хрена она может черкнуть мне гребаное сообщения, чтобы я прекратил или пошел в задницу? Я просто хочу увидеть ответ. Любой. Даже согласен на вариант, в котором она остается в «большом яблоке». Тогда нам с сыном не придется соперничать за девушку. Хороший отец должен уступить, но кто сказал, что я хороший? Мое — это только мое. Так было и будет всегда.

Вру, так было не всегда. Сьюзен Ван дер Меер не стала моей. Она стала миссис Уорд. Не знаю, случилось это официально или нет. Но Мередит не Сьюзен. Детская влюбленность не та страсть, которая сейчас есть между мной и Мер.

Время уже позднее, а Мередит так и не ответила. Я позвонил двадцать семь раз и оставил сотню сообщений только за последний час.

— Мередит Ван дер Меер, если ты не ответишь мне, я сошлю тебя спать в амбар, — шиплю я.

Убрав телефон, уставляюсь в потолок спальни. Жду несколько минут, снова беру мобильный и записываю новое сообщение на голосовую почту:

— Мередит, черт побери! — сил нет, потираю виски и закрываю глаза. — Я нахрен отшлепаю тебя так, что ты не сможешь сидеть! Какого дьявола ты не отвечаешь?! Ты в курсе, что телефоны изобрели для поддержания связи? На звонки, блять, надо отвечать! Ты…

— Голосовая почта переполнена, — вдруг прерывает меня механический голос.

— Блять! — кидаю телефон на кровать.

Мередит сказала, что вернется поздним вечером, однако ее нет. Кажется, я начинаю паниковать. Что, если ее обчистили и угнали автомобиль? Или похитили саму? Выкуп просить не у кого, к деньгам доступа у Мередит нет, а это значит, что заплатить за свободу она не сможет. Ее могли избить или хуже…

Дьявол! Давно ли я стал таким паникером? Мало ли что могло случиться.

Женщина, организовавшая аукцион в мае, должна знать, когда был вылет. Мередит дала мне ее номер. Очень удачно. Листаю СМС с флиртом и ссорами и нахожу нужный номер. В отличие от Мередит женщина отвечает сразу:

— Мистер Монтгомери?

Мой номер у нее сохранен. Отлично. Делаю глубокий вдох, чтобы хоть немного успокоиться, и говорю:

— Не очень добрый вечер. Где Мередит?

Женщина, чье имя я не удосужился запомнить, не торопиться отвечать. Я повторяю свой вопрос.

— Я не знаю, — признается она. В ее голосе улавливаются нотки волнения, что совсем меня не успокаивает. — Я связывалась с пилотом. Вылет должен был быть более двух часов назад, но мисс Ван дер Меер так и не взошла на борт.

Мир потихоньку уходит из-под ног. Сердце чувствует, что что-то случилось. В ночь пожара я проснулся до того, как учуял запах гари. Точно такое же ощущение вырвало меня из снов и заставило бежать вниз. Куда сейчас я должен бежать?

— Держите меня в курсе, — выдавливаю я и отключаюсь.

Безысходность — ужасное чувство. Я не могу ничего сделать, не могу уехать отсюда и не могу спасти Мередит. Я бессилен. Бродя по комнате, копаюсь в своей голове. Стоит ли звонить в полицию? Я же даже не знаю, где были похороны и где останавливалась Мередит. Поместье Ван дер Мееров сгорело, и ей оставалось жить только в отелях Хэмптона, чтобы попасть на кладбище не вечером. Господи, я давно вышел из общества нью-йоркской элиты и не знаю ничего, что может помочь полиции.

Телефон вибрирует на постели, и я вижу имя потерянной девушки на дисплее. Кровь ударяет в уши. Быстро прикладываю мобильный к уху и с надеждой в голосе шепчу:

— Мередит? Это ты?

Мне отвечает не знакомый ласковый голос, иногда слишком тихий, волнующий сердце, а низкий баритон с модулятором голоса:

— Не угадал! Мередит сейчас немного занята, поэтому мы можем поговорить, Маркус.

Теперь последние частички реальности, державшие меня на плаву, испаряются. Мое шестое чувство подсказывало, что что-то не так, но я упрямился, как баран. Сердце словно останавливается, а потом скачет галопом в груди.

— Кто это? И где Мередит? — спрашиваю я, хотя чертовски боюсь узнать ответ.

Человек на линии надменно вздыхает и раздраженно, но с ноткой наслаждения замечает:

— Ты не в том положении, щенок, чтобы задавать мне вопросы! Ладно, это было грубо. Давай сыграем игру?

Программа изменения голоса делает свою работу безупречно: я не могу определить ни пол, ни возраст, ни акцент. На ватных ногах спускаюсь вниз и иду в спальню Кайла. Надо вызвать полицию.

— Маркус, советую ответить, иначе твоя подопечная… — незнакомец делает паузу, затем он издает смешок. Какой-то злобный и настораживающий. — Или лучше сказать «твоя шлюха»? Я нашел занимательное видео на ее телефоне. С виду приличная маленькая девочка, а на самом деле шлюха. Мередит — дочь своей матери. Хотя она, наверное, даже превзошла Сьюзен. Покойная миссис Уорд не раздвигала ноги перед мужчиной, который на пятнадцать лет старше ее. Вы сгорите в аду, грешники!

Я замираю перед дверью в комнату Кайла и, развернувшись, иду в кухню. Этот человек нашел еще один рычаг давления. Наши отношения всегда были и будут под запретом. Мистер и миссис Ван дер Меер в гробу перевернулись бы, если бы узнали про них. А про родителей Мер, моих некогда друзьях, я даже думать не хочу. Их ужас меня бы обрадовал.

— В какую игру ты хочешь сыграть? — не имея выбора, я иду на его поводу.

Вновь слышится смешок, но на этот раз одобрительный. Незнакомец доволен моим ответом.

— Игра очень интересная, — размеренно произносит он. — Называется «мои вопросы — твои ответы». Ты готов сыграть, Маркус Монтгомери?

Сжимаю телефон в руке настолько крепко, насколько могу. Пластиковый чехол хрустит от натиска моей ладони. Образ Мередит появляется перед глазами. Я запомнил каждую ее черту, запечатлел ее образ, пока она спала в моих объятиях. Русые волосы разлетелись по подушке, густые ресницы тряслись, пока Мер витала во снах. Губы были приоткрыты. Мередит мило наморщила носик и терлась им о мою грудь, словно нащупывала тепло.

Мне физически больно думать о девушке, заполнившей мои мысли, мою жизнь. В голове проносятся все обидные слова, поступки в сторону Мередит, и стыд ударяет меня по голове огромной кувалдой. Она не заслужила этого дерьма, а я не заслужил ее. Мер должна быть живой, иначе я никогда себя не прощу.

— Дай ей трубку, — я почти молю.

Незнакомец цокает и приговаривает:

— Игра, игра, игра. Или пуля в ее прекрасное личико. Пуля, пуля.

Я рычу и сдаюсь.

— Я согласен! Спрашивай, что угодно, я отвечу.

Пауза длиною в пару секунд растягивается на целую вечность. Незнакомец начинает напевать какую-то песню, которую я точно слышал, но разобрать не могу из-за модулятора. Он что-то бормочет, и слова превращаются в шипение.

— Придумал! — восторженно объявляет человек. — Раз уж я начал говорить про одно занимательное видео, то давай продолжим.

Мое дыхание замирает. Я забываю, что мне нужен кислород, и опираюсь рукой на столешницу, крепко сжав ее.