Говорить все это — словно пить расплавленное железо. Так же больно и обжигающе. Если она не поверит, у меня кое-что припасено в багажнике пикапа, в тайнике. Кайл был очень любопытным, поэтому только в машине он не стал бы искать нечто настолько важное.

— Я открестился от прошлого и не вспоминал о своей старой жизни до того дня, когда мне позвонил твой адвокат, — шепчу я и отпускаю ее запястья. — Я клянусь всем, что я имею, что виновен только в этих взятках. Я не причастен ни к смерти Генри и Сьюзен, ни к вчерашнему пожару.

Беру ее лицо в руки и прижимаюсь ко лбу Мередит. Она противится и отталкивает меня. Не могу выносить мысль о том, что Мер действительно считает, что я хотел ее убить. Думал, прошлая ночь красноречиво разъяснила все между нами. Даже сейчас, всего через минуту после того, как она угрожала пристрелить меня, Мередит — все, чего я желаю. Черт, она действительно направила на меня гребаное ружье! Мой член тут же наливается кровью, а внутри разгорается искорка.

Откашливаюсь и почти умоляю Мер:

— Скажи что-нибудь.

— Ты знал, что твой отец убил кучу народа? — холодно спрашивает она, и я киваю. Мередит дергается и все же вырывается из моих рук. — Сейчас ты признался в сокрытии фактов об убийстве, черт возьми! Как я могу поверить тебе, Маркус?

Девушка делает шаг назад, но я хватаю ее за руки и тащу к пикапу. Мне надоело слушать ее бредни! Мередит цепляется пятками за асфальт, но ее слабенькие ножки не смогут и минуту противостоять мне. Она очаровательная малышка, а не силачка. Мер клацает зубами, угрожает выбить из меня все дерьмо (формулировка была более мудреной, но я перевел ее на свой язык. Неужели я тоже говорил, как гребаный пижон?) и ведь действительно заводит свободную руку за голову, готовясь нанести удар, но я не выдерживаю и перекидываю Мередит через плечо.

— Отпусти меня, сукин сын, — бурчит девушка, тарабаня по моей спине.

Открываю пассажирскую дверь пикапа свободной рукой, кладу Мередит на сидение, сам иду к багажнику, где под подкладкой лежит папка с кассетами и фотографиями, про которые я забыл на долгие годы. Сев на водительское кресло, подключаю к колонке ту самую дорожку.

— Что ты…?

— Просто слушай, — грубее, чем я хотел, говорю я.

Кассета слегка шипит вначале, проматываю до нужного момента, и тогда начинается разговор отца и главы «Руки Господа» — Сигдхи Калверта.

“— Очень рад нашему сотрудничеству, мистер Монтгомери, — произносит террорист очень размеренно и довольно, словно говорит не об убийствах, а о спасении дельфинов. — Ваша жена догадывается о чем-то? Я не слышал о ней ничего уже очень давно.

Квентин издает подобие смешка и отвечает:

— Она находится в психиатрической клинике со дня развода. Она стала слишком любопытной.

— А Маркус не интересуется, где его мать? — спрашивает Сигдха.

— Он думает, что она валяется на пляже с любовником на свою долю имущества, — отец вновь усмехается. Очень холодно и грубо.

— Но если она вновь залезет в наши дела, с ней придется разобраться, как с Лукасом Кингом, — предупреждает глава «Руки Господа». — Мы расправимся со всеми, кто будет мешать нам и нашему божьему промыслу.»

— Мой отец подстроил убийство матери, заставил меня ее ненавидеть не меньше, чем его, — хриплю я и разворачиваюсь лицом к Мередит. — Все еще думаешь, что я разделаю его взгляды и продолжаю вести кровавый семейный бизнес?

Мер поджимает губы, прикусывая щеки изнутри. Ее взгляд становится задумчивым и отстраненным. В уголках глаз скапливаются слезинки. Кажется, она на грани. Я понимаю ее, пусть и давно не сближался с людьми. В моей жизни долгое время было лишь два человека, которые не залезали мне под кожу, будоража все внутри. Я создал идеальный мир для своего отшельничества, стал похож на одинокого волка. Таким же рычащим, отстраненным и злым. Меня все устраивало, пока мне не позвонил именитый старикашка и не вызвал меня в ненавистный город, а потом огорошил меня новостью о том, что давний знакомый моего отца завещал мне опекать его внучку. Я не хотел ехать, посчитал, что это розыгрыш, тупой и ненормальный, но все же поехал. Что-то внутри заставило меня купить билеты и поехать в чертов Нью-Йорк. Моя реальность столкнулась с девушкой, в глазах которой я вижу свое прошлое. Поначалу эту чертовски пугало, а позже я не удержался и… сблизился? Это слово подходящее? Да хрен его знает. Меня тянет к ней — вот, что я знаю наверняка.

Я не хочу потерять ее доверие. И ее.

Мередит заставляет себя не смотреть на меня и говорит:

— Я никогда о ней не слышала. Расскажи мне о ней.

Ее просьба сбивает с толку. Несколько странно слышать вопрос о моей матери после приставленного ко мне ружья, но я все же отвечаю:

— Я думал, что она бросила меня в детстве, но оказалось, что отец сначала сослал ее без денег в Техас, а потом засадил ее в психиатрическую лечебницу. Он говорил, что она променяла нас на молодого тренера по йоге. Через год после этой записи ее нашли со вскрытыми венами в той самой психушке.

Усмехаюсь от собственной глупости. У отца было туго с воображением, а я все равно повелся. Возможно, у меня было первое сотрясение. До ухода матери он не бил меня.

— Мой дедушка отослал родителей подальше, но это было к лучшему. Мне жаль, Маркус.

Понимаю, что это совсем не вовремя, но от того, как Мер произнесла мое имя, мой член дернулся в штанах. Ее голос смягчился. Слава Богу, она мне поверила. Мередит убирает волосы за спину, обнажая шею. Щеки порозовели в тепле, но руки продолжают дрожать. Мер поглаживает свои плечи, чтобы согреться. Снимаю куртку и протягиваю ей. Мередит неуверенно берет ее и накидывает на спину.

— Спасибо, — шепчет она.

Хочу, чтобы Мер взглянула на меня так же, как ночью. Пересаживаюсь на заднее сидение и тянусь к ней, думая, что недомолвка (или ссора, или психоз, или скандал) позади, но девушка не отступает.

— Мистера Нолана нашли в петле, — продолжает Мередит. Ее голос снова становится непривычно ледяным, а руки сжимаются в замок. — Он не мог покончить с собой.

Боже, она же не приписывает мне еще одно убийство?

— Прежде, чем ты продолжишь, помни, я был в городе все это время, — шиплю я.

Мередит пропускает мои слова мимо ушей и цедит сквозь зубы:

— В день своей смерти он прислал мне сообщение с буквой «М».

Тут у меня сносит крышу, и я не выдерживаю. Все ее слова и нападки привели меня в ярость.

— Дьявол, ты же шутишь, да? Из-за гребаной буквы ты вылила на меня все это дерьмо?!

Мередит поднимает глаза, наполненные злостью не меньше моей, и, повысив голос, отвечает:

— Мистер Нолан отдал мне доказательства на приеме в Нью-Йорке, а после него он вдруг умирает. Не находишь, что это странно?

Протираю ладонью лицо и презрительно усмехаюсь:

— Ты похожа на свою мать. Такая же фантазерка. Из-за одной буквы уже построила целую теорию. Может быть, я нанял кого-то для убийства? Такого ты обо мне мнения, дьявол побери?!

Мередит рычит. Ей не понравилось мое сравнение, что ничуть неудивительно. Сьюзен лишилась всего из-за своей глупости, выбрала паршивого мужчину, бросила дочь и получила лишь жалкое существование. Мер не любила ее и не хотела быть на нее похожей. Не был бы я таким злым, ни за что не сказал бы этого. Мередит, обуреваемая гневом, наклоняется ко мне опасно близко и шепчет на ухо:

— Ты потому меня трахнул, что я похожа на мать? Ты представлял ее на моем месте? Сидя у меня между ног, ты думал о ней, да?

Охренеть.

Решительно беру ее за талию и грубо целую, выплескивая все бешенство. Противные слова не сделали ее губы менее сладкими и желанными. Мередит не сопротивляется, скидывает мою куртку, холодными пальцами зарывается в мои волосы и сжимает их в кулак до боли. Сейчас я не спрашиваю разрешения. Мы не нуждаемся в нем: нам обоим надо выпустить пар, а разговоры заносят нас лишь глубже во тьму. Ночью мы выяснили отличный способ отвлечься. Только сейчас мне не хочется никаких нежностей и ласк.