— У тебя жар? — спрашиваю я. — Здесь минусовая температура, кажется, а ты теплый, как батарея.

Маркус усмехается, поглаживая меня по голове.

— У тебя просто шок, — возражает он. — Это, наверное, было ужасно. Я про пожар. Увидеть, как пламя разъедает комнату, трудно после того, что случилось с Генри и Сьюзен. Как бы я не ненавидел их, они были твоими родителями, и тяжело было их потерять.

Я вздрагиваю. Не от упоминания родителей, а потому, что Маркус сказал про ненависть к ним. Теперь я точно знаю, что он пережил из-за них и из-за своего отца. Пожар — пугающее совпадение.

Поднимаю глаза на Маркуса. Он смотрит на меня с такой заботой, что мое сердце тает. Переворачиваюсь, ложусь к нему на колени, не разрывая зрительный контакт, и сплетаю наши пальцы. Тело вдруг вспыхивает — теперь жарко и мне. Вся кожа горит. Кажется, тело понимает, как мне надо исцелиться. Подношу наши руки к своему лицу и целую каждый палец Макуса.

— Мер… — предупреждающе шепчет мужчина.

Я не прекращаю. Губы сами двигаются и помечают каждую фалангу. Сама не понимаю, что делаю, но это смертоносно действует на Маркуса. Его глаза вспыхивают, а взгляд становится диким, даже хищным. Я хожу по тонкому льду, и мне нравится, куда я нас веду. Отпускаю его руку и пробегаюсь по обнаженной груди пальцами, очерчивая каждую мышцу.

— Мередит… — повторяет Маркус. — Ты не понимаешь, что делаешь.

— Разве я должна?

Неуверенно протягиваю руку, беру его подбородок пальцами и притягиваю к себе. Когда наши губы соприкасаются, Маркус стонет. Поцелуй мимолетный, но я выражаю в нем все свое желание. Я хочу забыться в Маркусе, в его запахе, в руках. Прямо сейчас, не медля ни секунды.

— Нам не стоит… — хрипит он с сожалением. — Утром ты будешь жалеть об этом.

Качаю головой. Он ничего не понял. Неужели Маркус, такой опытный любовник, не чувствует, как я желаю его? Неужели он не осознает, какую власть имеет надо мной?

— Мы уже перешагнули порог недозволенного ночью, когда я лежала на твоих коленях со спущенными шортами, — напоминаю ему, как он шлепал меня и как я кончила прямо на его руку. О каких сожалениях может идти речь? — Мы буквально перепрыгнули через него.

Маркус не оценивает мою шутку. Тогда я вылезаю из-под одеяла, сажусь к нему на колени, руками упираюсь в его обнаженную грудь и без смешков шепчу:

— Я хочу хотя бы раз в жизни получить то, что хочу я, а не то, что требует фамилия.

Беру его ладонь и прикладываю к своему колотящемуся сердцу. Маркус опускает дрожащие веки.

— Мое сердце выбрало тебя, — шепчу я. — Как ты можешь не понимать этого?

И тут он перестает сдерживаться. Все барьеры падают. Маркус спускает с поводов всех своих тайных демонов, обрушив на меня все свои чувства и эмоции. Его мощь накрывает меня с головой.

Маркус обрушивает свой рот на меня, одной рукой накрывает мою задницу и прижимает ее максимально близко. Его возбужденный член упирается мне между ног, а вторая ладонь вжимается мне в затылок. Маркус словно хочет соединить нас в одно целое. Мужчина спускается от губ к моей шее. Он покусывает и посасывает кожу, двигаясь все ниже и ниже, я опрокидываю голову назад, предоставляя ему полную свободу. Маркус снимает лямки с моих плеч, и одежда едва не падает, но мужчина удерживает ее. Его губы едва ощутимо накрывают мой правый сосок, и я задыхаюсь. Его близость сводит с ума. Язык Маркуса мучительно медленно делает круг вокруг напряженного бугорка прямо по ткани. Целуя мою грудь, он двигается ко второму соску и кусает его. Все тело дрожит от каждого его прикосновения. Маркус накрывает обе груди руками, сжимает их и шепчет:

— Останови меня, Мередит, потому что еще мгновенье, и я не смогу сдерживать себя.

Ловлю его взгляд и твердо отвечаю:

— Я не хочу останавливаться. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

Не отводя взгляд, я прикладываю большие усилия и встаю на ковер возле кровати. Не могу объяснить, что мною движет в эту секунду. Тело будто само решает, что делать. Я неумела в любовных делах совсем, потому мне страшно, что Маркус не исполнит мое желание.

— Что ты…? — он не успевает договорить, потому что я привожу в шок нас обоих.

Медленными плавными движениями я стягиваю через голову майку. Грудь, живот обнажаются — Маркус издает гортанный рык и собирается вскочить с кровати, но я поднимаю ладонь перед ним, заставляя замереть. Его грудь часто вздымается, дыхание тяжелое. Я не понимаю, чье сердце так громко стучит? Мое или его? Мужчина прикусывает нижнюю губу и кидает на меня голодный взгляд. Насладившись своим контролем на Маркусом, я продолжаю свое шоу, снимаю боксеры и откидываю их куда-то в сторону. Его глаза блуждают от сисек до тоненькой полоски хлопка, прикрывающей киску.

— Поклянись, что ты не остановишься и не оставишь меня, — шепчу я. Голос слегка подрагивает, но я стараюсь звучать убедительно. — Я хочу тебя без груза прошлого и без твоих бесящих меня до ужаса сомнений о моем возрасте.

Лицо Маркуса искажается в легком сомнении, и я подцепляю резинку трусиков, чтобы он забыл о своих предрассудках. И моя манипуляция работает. Маркус рычит, как голодный зверь, и рявкает:

— Я согласен на все, дрянная девчонка.

Мужчина рывком оказывается возле меня, подхватывает на руки и кидает на матрас. Я вывела его, по глазам вижу. Лицо Маркуса темное и напряженное, на лбу пульсирует венка. Протягиваю руки к нему, но он перехватывает мои запястья и прижимает их к кровати, расставив по бокам, а ноги зажимает между своих бедер. Я в ловушке. Маркус мучительно близко опускается к моей шее и, едва касаясь губами, оставляет дорожку поцелуев от ключицы до уха. Это издевательство, потому что тело жаждет большего, а он лишь раздразнивает меня. Выгибаю спину, пытаясь хоть чем-то прикоснуться к Маркусу, но этот сукин сын поднимается на недосягаемое расстояние.

— Ты мучаешь меня, Маркус, — скулю, как раненый щенок.

Мне и правда больно. Жар между ног превращается в тянущий спазм, все тело бьется в лихорадке, а голова болит от напряжения. Мне больше ничуть не холодно, кожа раскаленная, как угли в камине. С губ срывает стон, и я пытаюсь поцеловать Маркуса, но он вновь уворачивается. Отчаянно оскаливаюсь, клацнув зубами. Мужчина вглядывается в мое лицо. В его глазах пылает страсть, из-за которой мое возбуждение лишь нарастает.

— Прости, не смог удержаться, — хрипит он. — И я хочу убедиться, что ты полностью уверена.

— Трахни меня, черт возьми, — шиплю я.

Я бы удивилась тому, как мой язык научился сквернословить и насколько он стал дерзким, но Маркуса не дал мне времени на это, потому что набросился на меня, словно голодный волк. Его руки оплетают меня, загребая в крепкие объятия, губы обрушиваются на мой рот в яростном поцелуе. Я забываю, как дышать, прижимаюсь к его мощной груди, отвечая на его близость. Мы, обуреваемые вожделением, двигаемся, как сумасшедшие, и запутываемся в простынях. Губы распухают и немного болят, но это лишь усиливает наслаждение. Маркус отрывается от меня, прижимается к моему лбу, переводя дыхание. Его длинные ресницы трепещут, волосы падают ему на глаза. Провожу костяшками по его точеным чертами лица, любуясь его красотой. Он прекрасен, идеален. Маркус сводит меня с ума. Я обнажена перед ним и телом, и душой. Я хочу соединиться с ним каждой клеточкой своего существа.

Маркус ловит мой взгляд и беззвучно спрашивает разрешения идти дальше. Вместо ответа чмокаю его в губы. Держа меня одной рукой, Маркус второй ладонью проводит линию от моей шеи до трусиков. Грубые подушечки пальцев заставляют меня трепетать, когда они задерживаются возле сосков и поглаживают их. Маркус сжимает в кулаке мои трусики и, резко дернув на себя, разрывает их в лоскуты.

О. Мой. Бог!

Маркус откидывает клочок ткани, подносит освободившуюся ладонь к губам и облизывает два пальца. Я затаиваю дыхание. Мужчина чуть разводит мои бедра в стороны и подносит руку к самому чувствительному месту. Его большой палец ложится на клитор и немного надавливает на набухший комочек. Я протяжно стону. Маркус цыкает. Не хочу сдерживаться и думать о том, что мы не одни в доме. Мне нужна каждая секунда свободы и наслаждения. Маркус, кружа вокруг клитора и целуя мою шею, указательным пальцем приближается к моему входу. Прикусываю нижнюю губу, и он входит в меня. Медленно, нежно, глубоко. Я вновь издаю какой-то хнычущий звук.