— Ма-а-арку-у-ус.

Он влез в мои жилы, сумел управлять мною, заставить непристойно мыслить о себе. Слегка нажимаю на клитор, всхлипнув, медленно массирую его круговыми движениями. Мощный заряд тока пронзает тело от кончиков пальцев на ногах до макушки, и я выгибаюсь, подставляя грудь под мощные струи воды. Капли бьют по напряженным затвердевшим соскам, и устоять становится все труднее. Ускоряюсь, давлю сильнее и вот уже задыхаюсь в агонии и предвкушении о сладком удовольствии. Представляю руки Маркуса, блуждающие по моему телу, губы, прижатые к шее, покусывающие и посасывающие горячую кожу. Воображаю, как он хрипло и едва слышно сипит мое имя над ухом, говорит, что я красивая и сладкая. Мышцы на животе начинают сокращаться, и волна наслаждения накрывает меня с головой. Зажимаю второй ладонь рот, чтобы не завопить на весь дом, головой упираюсь в стену, пытаясь устоять на обмякших ногах.

— Черт возьми… — шиплю я.

Алкоголь, поцелуи, мастурбация в душе. Что дальше? Буду снимать парней в баре? Я должна злиться на себя за такое поведение, но мне слишком приятно. Настолько, что вместо хмурых бровей на лице появляется улыбка, которую я не в силах прогнать. Не чувствую себя грязной или противной: мне хорошо и свободно до головокружения. Придя в себя, мою голову и выхожу из душа. На кухне шипит масло — Маркус здесь. Щеки вспыхивают. Надеюсь, он не слышал, как я взывала к нему, пока удовлетворяла себя.

Вытираю волосы, закалываю их на макушке и, взяв телефон, ухожу на кухню. Маркус стоит ко мне спиной. Под черной майкой видно, как двигаются его мышцы, когда он нарезает еду. Опускаю взгляд ниже, на его прекрасные бедра, мощь которых заметна даже в свободных спортивных штанах. Я пялюсь, как маньячка.

— Аспирин на столе, — вдруг говорит Маркус, и я подпрыгиваю от неожиданности. — Будешь салат?

Он спокоен, не пытается убежать. Может быть, поцелуй был лишь сном? Если так, то очень ярким.

На столе и правда лежат таблетки и стакан с водой. До этого момента я и не понимала, насколько хочу пить. Свет все еще причиняет боль, но после душа стало намного легче. Сажусь на стул, и Маркус ставит передо мной тарелку с зеленым салатом, а на противоположный край — свой обед из фасоли, яиц и курицы. Меня немного подташнивает от запаха горячей еды, но салат выглядит очень даже аппетитно. Прожевав несколько ложек, смотрю на Маркуса. Стоит ли мне спросить его про вчерашнее? Или то, что я натворила, лучше не вспоминать?

— Я больше не буду пить, — хриплю я, пытаясь разрядить обстановку.

Маркус напрягается и отставляет еду.

— Ты что-нибудь помнишь? — спрашивает он, не поднимая глаз и смахивая со лба темные пряди волос.

Если я скажу ему правду, то вновь буду заперта одна в доме. Хотя мне безумно интересно, был ли Джо в баре на самом деле, извинилась ли я перед ним. Как вообще я добралась до дома?

— Нет, — все-таки решаю соврать.

На мгновенье на лице Маркуса читается разочарование, но следом его сменяет равнодушие с нотками облегчения. Он решается взглянуть мне в глаза, на его губах появляется маленькая улыбка. От этого в животе снова разливается тепло с легким покалыванием. Мне нравится, когда он улыбается. Мое сердце замирает, а мысли превращаются в кашу.

— Я забрал тебя из бара, — говорит Маркус. — Потом ты уснула. На этом все.

Грустно возвращаюсь к салату. Не знаю, на что я надеялась. Просто хотелось, чтобы он признал нашу связь. Наш поцелуй, который я помнила наполовину, значил для меня многое, только пока не понимаю что. А вот для Маркуса это была моя очередная детская шалость.

Стол вибрирует из-за зазвонившего телефона. Беру смартфон в руки, ожидая увидеть имя Джо или Лекси, потому что никто мне больше не звонит. Моим контактам либо плевать на меня, либо они мертвы. Но на дисплее высвечивается очень знакомый номер. Отвечаю на звонок и слышу звонкий женский голос, который, я уверена, мне известен:

— Добрый день. Могу ли я поговорить с мисс Ван дер Меер?

— Да, это я, — отвечаю я. — А вы…?

— Миссис Стюарт, — представляется женщина, — мы виделись с вами несколько лет назад на приеме вашей бабушки. Я руководитель благотворительного фонда Ван дер Мееров.

— Ах, да, точно, — вспоминаю я. Я бывала на нескольких благотворительных вечеринках по сбору средств для малоимущих и бездомных людей в детстве и видела миссис Стюарт. Она была очень бойкой, умела вытягивать деньги даже у самых скупых скряг. Маркус, навострив уши, наблюдает за мной. Может, он тоже ждал, что мне позвонит кто-то из новых знакомых. — Что-то не так в фонде?

Даже предположить не могу, с какой целью она мне звонит. Я никогда не прикасалась к семейному бизнесу, поэтому что-то узнавать у меня бессмысленно.

— Нет, мисс, у нас все замечательно, — женщина усмехается, словно я сказала самую глупую вещь в мире. — Я хотела спросить вас, не сможете ли вы посетить наш прием пятого мая в Нью-Йорке?

Едва не давлюсь воздухом от неожиданности.

— Что? — выдавливаю я сквозь шок. — Зачем там мое присутствие?

— Многие гости высказали свое желание познакомиться с наследницей мистера и миссис Ван дер Меер. Ваши чудесные бабушка и дедушка были чудесными людьми и всегда говорили, что вы будете замечательной преемницей, — она умело подбирает слова, вызывая во мне дочерней инстинкт. Мне хочется доказать всему высшему обществу, что я не моя мать, что я переняла лучшие черты бабушки и дедушки. — Мистер Нолан тоже будет на вечере и настойчиво попросил вас убедить присоединиться к нам. Он упомянул, что хочет поговорить с вами о завещании.

Зачем я понадобилась своему адвокату? И если я ему так нужна, то почему он не мог позвонить? Дело здесь нечисто.

— Я бы с радостью, но я сейчас проживаю в Вайоминге в горах, и добраться до Нью-Йорка очень проблематично, — объясняю я. — И надвигается циклон. Боюсь, не смогу вернуться сюда.

— Мы решили этот вопрос, дорогая, — самодовольство отчетливо слышится в ее голосе. У нее все схвачено наперед, составлен план. Думаю, это качество помогло ей добиться таких высот. — До восьмого мая гроз в Вайоминге не предвидится. Мы организовали самолет компании, в Джексоне есть нерабочий аэропорт, где авиалайнер сможет приземлиться. Утром он доставит вас в Нью-Йорк, а ночью вернет назад.

Я удивленно вскидываю брови и, вздохнув, заключаю:

— Кажется, выбора у меня нет.

— Благодарю вас, мисс Ван дер Меер! Позже вышлю все детали, жду встречи с вами, — радостно произносит миссис Стюарт и отключается.

Откладываю телефон, и до меня доходит одна трогательная деталь — пятого мая день рождения бабушки. Если миссис Стюарт продумала и это, то я преклоняю перед ней колено. Не представляю, что я буду там делать. Одна, без единого знакомого. Хотя нет, я вру. На вечере будет присутствовать мистер Нолан, который хочет мне что-то сообщить.

— Ты куда-то уезжаешь? — спрашивает Маркус, вытягивая меня из мыслей.

— В Нью-Йорк, — прикусываю губу, и в голове появляется одна сумасшедшая идея. — На благотворительный вечер. Не хочешь поехать со мной? Если ты, конечно, не занят.

Маркус протирает рот салфеткой и, на мое огромное удивление, говорит:

— Почему бы и нет? Тебе не помешает человек, который будет контролировать количество алкоголя и составит компанию там. Светские приемы — ужасно скучные мероприятия.

Я благодарно улыбаюсь ему. Радость того, что нам не придется расставаться даже на день, греет сердце. Маркус не бросил меня.

***

Благотворительные мероприятия иногда бывают тематическими, сегодняшний приём назван «Цвет чистоты. Любимый цвет Адель». Бабушка обожала белый, при жизни всегда отдавала предпочтение светлым оттенкам, любовалась первым чистым снегом, выпавшим на заднем дворе поместья в Хэмптонсе. Но на ее огромное сожаление, она не могла даже путешествовать в страны, где снег был постоянным явлением. У бабушки была аллергия на холод, поэтому даже горнолыжные курорты были ей под запретом. Они с дедушкой отдыхали лишь по Европе или на лучших пляжах мира. Дедушка обожал путешествовать по Южной Америке, мы хотели на летние месяцы отправиться в Австралию, чтобы научиться серфингу, побывать у коренных народов. Но мечта так и осталась мечтой. Возможно, когда-то я доберусь до далекого континента.