Все еще сомневаясь, он нажал кнопку звонка.

Вскоре дверь открылась, и на него вопросительно посмотрел вчерашний парень в спортивном костюме.

Когда Коэн, после объяснения цели визита, зашел в прихожую, то сразу понял, что продуманный план разговора рухнул и ему срочно нужно продумывать новую линию поведения.

С человеком, живущим в такОй квартире, следует говорить совсем по-другому.

В этом мнении он утвердился во время беседы, его собеседник нисколько не тушевался, без проблем свободно переходил в разговоре с одной темы на другую. И вообще, Давид Гиршевич никак не мог отделаться от ощущения, что он разговаривает не с семнадцатилетним юношей, а с вполне сформировавшимся взрослым человеком, как бы не старше чем он сам. И чувствующим себя в беседе, как рыба в воде.

Этот диссонанс между внешностью подростка и его холодными внимательными глазами, речью, присущей больше пожилому опытному человеку тревожил Коэна и заставлял его иногда чувствовать себя непривычно скованным в разговоре.

Но все же они договорились.

И сейчас Давид Гиршевич в очередной раз, глотнув нарзана, пытался планировать свои отношения с таким ценным для него и в тоже время самостоятельным парнем.

Мысленно он даже нашел ему квартиру в Ленинграде на Петроградской стороне, где пока еще жил его давнишний знакомый профессор Бронштейн. В следующем году тот собирался вместе с семьей уехать в США и вряд ли откажется получить за свою квартиру приличные деньги, пусть и в рублях, это гораздо лучше, чем просто сдать жилье государству.

Уже лежа в постели, Коэн перебирал в уме знакомых преподавателей института, думая к кому из них следует обратиться за помощью. Затем, сообразив, что впереди еще целый год и нет никакого смысла сейчас что-то решать, беззвучно посмеялся над собой и начал считать овец.

— Ну, что, куда будешь деньги складывать, Рокфеллер? — мысленно обратился я к себе на следующее утро после вчерашней беседы с Давидом Гиршевичем.

Сегодняшний июньский день обещал быть неожиданно жарким. Солнце безжалостно светило в окно кухни, показывая, как хреново я вымыл стекла по окончанию ремонта.

Так, что первым делом после завтрака я приступил к повторному мытью окна, чтобы успеть, пока солнце не зашло за угол дома, и не скрылись с его лучами все мои многочисленные огрехи.

А с деньгами действительно нужно было что-то придумывать. Хоть и говорят, что считать будущие доходы чревато проблемами, я не удержался и в уме прикинул, если все пойдет, как мы договаривались, в следующем июне у меня в тайнике окажется почти триста тысяч рублей. И сразу возникает вопрос, что я с эдакими деньжищами буду делать? Где хранить? А самое обидное — лишнюю копейку не потратить.

Если переезжать в Питер и получать прописку там, с этой квартирой придется расставаться. Конечно, можно попробовать прописать сюда Катюху. Но даже если это получится, нельзя исключать возможность того, что мой тайник обнаружат. А если и не обнаружат, будет достаточно сложно забрать оттуда денежки.

Тяжко вздохнув, и временно выкинув эту проблему из головы, продолжил мыть стекла.

На улице тем временем народа прибывало. На автобусной остановке толпилась куча желающих отдохнуть в воскресный день на речке.

— Сходить, что ли позагорать? — подумал я, вытирая насухо скрипучие стекла. — Пока Ленка не появилась.

Лена обычно звонила в пятницу мне на работу, если хотела придти поболтать и продолжить охмуреж. В этот раз звонков не поступало, но, кто их женщин знает? Возьмет и прискочит.

Подгоняемый такими мыслями, я закончил с мытьем и начал собираться на речку.

Сборы много времени не заняли, и вскоре я уже бодро шагал в сторону городского пляжа.

На автобусной остановке народа к этому времени убавилось, и мне вдруг в голову пришла идея, поехать на Онежское озеро. Вода в это время в нём еще холодная, поэтому на пляже вряд ли будет людно. А на речном пляже даже прилечь не удастся. Народу там сегодня, как сельдей в банке.

Так я и сделал, дождался очередного автобуса, кинул пять копеек в кассу, открутил билетик и уселся к окну. Посмотреть было любопытно. Ведь в этой части города за прошедшие два года пребывания в этом мире, я еще не бывал.

В местечке Пески, куда я направлялся, вместе со мной вышло еще несколько человек.

Пляж был практически пуст. Можно было выбирать любое место. Что я и сделал, разложив большое полотенце у невысоких сосен, растущих метрах в тридцати от озерной кромки.

С озера задувал легкий ветерок, благодаря которому, было не так жарко. Улегшись удобней, я закрыл глаза и спустя какое-то время задремал.

Проспал наверно не меньше часа, потому, что когда открыл глаза, солнце заметно сдвинулось по горизонту.

Народа на пляже прибавилось. Несколько парней и девушек перекидывали волейбольный мяч, встав в кружок.

Я хотел достать термос с чаем, но тут заметил, что неподалеку расположилась торговая точка. Продавщица в белой куртке бойко торговала лимонадом и пивом.

Отстояв небольшую очередь, взял две бутылки «Буратино» и собрался вновь улечься на полотенце.

Но тут мое внимание привлекла стройная девушка в раздельном купальнике, медленно идущая по мокрому песку вдоль прибоя. Что-то в ней было знакомое.

Положив бутылки в сумку, я направился к ней. Только подойдя ближе понял, кто это такая. А вот девушка меня не узнала, равнодушно проводив взглядом.

Я уже хотел пройти мимо неё, как вдруг у меня появилось ощущение, что нам нужно поговорить.

-Саша, привет, давно не виделись, — заметил я, остановившись рядом с ней.

Девушка, несколько секунд разглядывала меня, пытаясь понять, кто это такой. Затем, радостно улыбнувшись, воскликнула.

-Ой! Витя, здравствуй! Извини, что я тебя сразу не узнала. Ты так повзрослел. Я ведь тебя после тех танцев так больше и не встречала.

— Ну, да, почти полтора года прошло, — ответил я. — Удивительно, что ты вообще меня вспомнила. А не встречала, потому, что живу в другом районе города, ездили бы на одном автобусном маршруте давно бы увиделись.

Вот так, стоя у края воды на мокром песке я второй раз оживленно разговаривал со своим отражением в этой жизни.

— Ты наверно с подругами здесь загораешь? — спросил я, наконец.

Девушка смутилась.

— Нет, я с папой приехала. Вон видишь, он на большом синем покрывале лежит. На нас смотрит.

Невольно глянув в ту сторону, я увидел своего отца из прошлой жизни.

Грузный, седой мужчина, уже не лежал, а сидел на покрывале и, приставив ладонь козырьком ко лбу, пытался разглядеть, с кем это так беседует его дочь.

— Обо мне ты так не переживал, — насмешливо подумал я, забыв, что этот Сергей Юрьевич Ефимов вообще-то не мой отец из прошлой жизни. Отсутствие у него правой руки по верхнюю треть плеча, ярко подтверждало это обстоятельство.

Я хорошо помнил рассказы отца о войне и о том, как уже в Германии, он получил осколочное ранение плеча, и почти трехмесячном пребывании в госпитале, где ему удалось отстоять свою руку, несмотря на попытки врачей её отнять и, как ни странно, чудо случилось, руку ему врачи сохранили.

А вот в этом новом для меня мире руку ему спасти не удалось.

Саша, увидев отцовское беспокойство, отправилась к нему и, усевшись на покрывало, начала ему что-то объяснять.

Я же улегся на свое полотенце и искоса наблюдал за ними.

Вскоре девушка закончила разговор и направилась в мою сторону. Когда она уселась рядом, нечаянно коснувшись меня горячим плечом, я непроизвольно вздрогнул, как будто по телу прошел легкий электрический разряд.

— Папа, наверно начал спрашивать, с кем ты разговариваешь? — поинтересовался я.

— Конечно,— кивнула девушка. — Я ему наврала, что мы с тобой в одной школе учились. Только ты был младше классом. А он сказал, что ты выглядишь старше.

В ходе дальнейшего разговора я узнал, что моя собеседница недавно сдала сессию и перешла на второй курс медицинского факультета. Так, что хоть в этом её жизненный путь пока не расходился с моим в прошлой жизни. А вот врать она — мастерица. Я бы так не смог, даже сейчас. А уж в той жизни тем более. Надо же такое придумать! Оказывается, мы учились в одной школе, ха-ха. Она даже не подозревает, насколько истинны её слова.