Легенда же выглядит так:
«Величайший из всех живших когда-либо на земле музыкантов, фракиец Орфей, чей божественный дар извлекать звуки из кифары, арфы и флейты превосходил, говорят, даже искусство бессмертного Аполлона, на самом деле не токмо беглостью пальцев достиг умения заклинать стихии. Тайна магии его звуков заключена была в самих инструментах, кои сотворены были, по преданию, неким фракийским мастером, имени которого молва для нас не сохранила. Орфей же, пользуясь искусно сделанными инструментами и исполняя на них мелодии в древних благородных ладах, высокой славы достиг и, не скрывая, говорил всем, что может усмирить любого дикого зверя и успокоить любое ненастье — где и когда пожелает.
Похвальбу Орфея услышали олимпийские боги, среди которых был и Аполлон, не терпевший, как известно, соперников по части музыкальной игры (ужасная смерть Марсия и участь царя Мидаса тому печальные свидетельства). Охваченный гневом, он хотел покарать дерзкого музыканта и приготовил для него одну из своих золотых стрел, но сестра его Артемида, очарованная игрой Орфея, отговорила брата от сего жестокого предприятия. Тогда Аполлон вознамерился проверить: вправду ли Орфей звуками своей кифары может усмирить бурю?
В тот же час на фракийское побережье боги наслали такой ураган, какого не было там испокон века! Ветер сносил крыши, ломал деревья и даже, говорят, срывал с постаментов и уносил в воздух статуи богов, стоявшие на открытых местах. Орфей, будучи в тот момент в храме Зевса, принёс обильную жертву и затем, настроив свою кифару, быстро усмирил начавшуюся страшную бурю.
Лишь тогда боги Олимпа поняли, что в руки смертного без их на то согласия попало средство для управления земными стихиями. Но ведь известно всем, что посылать дождь или усмирять бурю, разбудить вулкан или усыпить его — есть дело богов, но совсем не человека, всегда подверженного минутным слабостям и прихотям…
Боги стали держать совет. Как ни жаль им было поднимать руку на столь великого музыканта, однако покушения на свою власть они никому не прощали. Посему решено было на том совете подвергнуть Орфея такому испытанию, которое заставит его замолчать навеки.
Случай представился скоро: в саду, на утренней прогулке жена Орфея, красавица Эвридика, которую он любил безумно, была укушена змеёй и после недолгих мучений отправилась в царство блаженных душ. Тогда боги Олимпа, якобы из милости, разрешили Орфею спуститься в Царство Мёртвых, туда, куда никто из живых доселе не попадал. Он должен был найти там и увести назад, на поверхность земли, свою Эвридику. В мрачном подземелье, полном опасностей, ему грозила верная гибель. Но, вопреки ожиданиям, волшебная игра Орфея даже в этом ужасном месте спасла его: он усмирил трёхголового Цербера, успокоил свирепых фурий и невредимым предстал перед троном Аида — грозного бога Тьмы. И тогда Орфею была подстроена ловушка: Аид поставил ему условие, чтоб он не оглядывался на свою жену, пока не выведет её на поверхность земли! Ни на один миг он не должен забыться, иначе любимая Эвридика будет потеряна для него навсегда.
Легенда, известная всем, говорит, что Орфей всё-таки оглянулся на Эвридику, не будучи в силах противиться её настойчивым просьбам. Есть, однако, другой вариант легенды, в котором причина этой оплошности подвергается справедливому сомнению. Действительно, мог ли Орфей оглянуться на Эвридику, уступив только её просьбам и тем обрекая свою жену на повторную гибель? Не очевиднее ли здесь чьё-то враждебное действие?
На самом же деле было вот что: за Орфеем и Эвридикой на их обратном пути увязался Перифет, хромой великан, подстрекаемый царём преисподней Аидом. Он подкрался сзади и внезапно крикнул Орфею, что вызывает его на бой. Орфей, сбитый с толку, не зная о том, что угроза призрака — пустая угроза (кому, по здравому размышлению, пришло бы в голову сражаться с духами?), схватился за меч и обернулся — и тем нарушил запрет. Эвридика на его глазах исчезла, и, пока он стоял, потрясённый этим горем, Перифет выхватил его кифару и с адским хохотом скрылся в подземных мирах Аида. Орфей остался жив, но волшебная сила ушла от него. И, когда через несколько лет толпа вакханок набросилась на несчастного Орфея, у него не было его лучшего оружия, его знаменитой кифары!
Так был растерзан и бесславно погиб величайший музыкант всех времён».
Когда я в этом месте приостановила чтение и посмотрела на моего брата, я пожалела, что прочла ему эту легенду. Вовка смотрел на меня почти безумными глазами, он уже сидел на постели и вот-вот готов был вскочить.
— Вовка! А ну-ка, спрячься под одеяло! Кому я сказала? Ты что, забыл, что ты больной?
— Ничего я не больной… Значит, такой инструмент на самом деле был! На самом деле, ты подумай!
— Ничего не «на самом деле». Запомни: все легенды говорят не о фактах, а… как бы тебе сказать точнее… художественно отображают какую-нибудь идею. Не надо принимать это так близко к сердцу. Ты понял? Ложись, пожалуйста.
— С тобой бесполезно спорить, — вздохнул Вовка. — Читай дальше.
Дальше в дедушкиной тетради мы прочли вот что:
«У меня, к счастью, было время изучить рукопись вполне основательно. Из неё я заключил очень важную вещь: славный маг, Винсент из города Бове, совершенно всерьёз принял эту легенду и вдобавок к ней высказал комментарий, который меня всерьёз заинтересовал. В основном, он сводится к трём положениям:
1) Олимпийские боги, действуя обманом, отобрав инструмент у несчастного Орфея, погубив его, — не достигли всё-таки своей цели: таинственный мастер, который изготовлял для Орфея его инструменты, остался жив (скорей всего потому, что ни перед кем не хвастался своим искусством). Этот мастер передал свои секреты лучшему ученику, а тот — своим ученикам, и так рецепт его передавался из поколения в поколение.
2) То, что секрет изготовления этих инструментов не погиб, подтверждает и легенда о Гамельнском крысолове, который, как известно, музыкой своей флейты освободил целый город от полчищ прожорливых тварей.
3) Наконец, самое важное, на мой взгляд, замечание: инструмент этот может быть использован не только на благо, но и во вред людям! То есть на нём можно сыграть так, что вместо усмирения стихии разразится бедствие, от которого невозможно спастись. Кстати, великан Перифет, забравший обманом у Орфея его кифару, именно так ею и воспользовался: он, с помощью этой кифары, выбрался из царства мёртвых на поверхность земли и вызвал множество страшных несчастий, среди которых были не только бури, но и землетрясения и даже извержения крупных вулканов.
Вот как заканчивается, по рукописи Винсента, необычная версия, известной легенды:
«Бесчинства Перифета побудили богов Олимпа наказать безумца, дабы навсегда ввергнуть его в зловещий Тартар и тем лишить возможности причинять жителям Земли столь жестокие несчастья. Однажды, когда Перифет прибыл на Крит и остановился в харчевне под горой Санторин, бог Гермес, переодетый в простого торговца, упросил его показать своё искусство.
Перифет играл очень грубо, он ничуть не походил на сладкоголосого Орфея. Звуки, которые он извлекал из божественного инструмента, были до такой степени неприятны, что Гермес расхохотался.
«Давай сделаем так, — сказал он. — Я выйду из харчевни, а ты ещё сильнее ударь по струнам! Может статься, за
стенами этого дома твоя музыка покажется мне приятной…»
С этими словами летучий Гермес исчез, а спесивый Перифет что было мочи ударил по струнам. Как только раздались эти варварские звуки, спящий Санторин вдруг раскололся надвое, из него стало вырываться пламя, клубы пепла, расплавленный шлак, — и очень скоро Перифет был заживо погребён вместе с украденной им кифарой Орфея под огромной толщей раскалённых камней, а вместе с ним и всё древнее Критское царство».
Кончив чтение, я ожидала, как обычно, бурных излияний моего Вовки. Вовка, однако же, молчал, заложив руки за голову и значительно глядя в потолок. Он размышлял, мой замечательный сыщик. Для полного сходства с Шерлоком Холмсом ему не хватало только знаменитой трубки.
