— Что украла это девчонка? — холодно спросил он.

Его голос был неживым, словно из него забрали все эмоции, оставив лишь пустую оболочку. Я почувствовала, как ноги становятся ватными, а голова идет кругом от потока мыслей.

От мужчины веяло королевским величием. Он держался так, будто ему принадлежал не только Хорт, но и весь мир. Даже в темноте его алый плащ и золотой обруч выглядели едва ли не великолепнее любых королевских регалий.

Он будто не замечал меня. Смотрел в глаза, но не видел. Я впервые почувствовала себя пустым местом. За пару мгновений ему удалось то, чего служительницы монастыря добивались годами. Я сникла и промолчала.

Он взглядом прошивал мое тело насквозь. Даррел положил мне руку на плечо. Живительное тепло его тела помогло мне прийти в себя. С ужасом я услышала насмешливый голос парня.

— Она украла мое сердце, — сказал Даррел.

Я едва дышала. Мужчина передо мной был знаком всем жителям королевства Хорт. Его назначили главным советником короля еще в те времена, когда моя мать была жива.

На портретах он выглядел иначе. Теперь его иссиня-черные волосы белели на висках, а глаза стали тусклее, хотя взгляд не потерял своей остроты. Этот мужчина был умен и бесконечно хитер.

Настолько, что смог уверить короля в том, что на его дочери висит проклятье. Настолько, что добился казни королевы. Настолько, что жители Хорта спустя десять лет верили в пророчество о проклятой принцессе и с готовностью сожгли бы ребенка на костре, лишь бы неведомые твари не добрались до них.

— Вам стоит стать чуть серьезнее. Будущему королю не подобает шутить с оборванками.

Меня распирало от ярости, но я позволила себе лишь поджать губы. Астуриас гораздо сильнее и опытнее. Начать открытую конфронтацию с ним — подписать себе смертный приговор. Как говорили некоторые, он был не просто советником, но еще и лучшим другом короля. Поэтому я заставила себя прикусить язык. До поры до времени.

— Ты, — кивнул он в мою сторону. — Что здесь забыла? Это место священно. Простолюдинкам запрещено подходить к колодцу Акры.

— Как и аристократам, — послышался чей-то звонкий и твердый голос.

Я с удивлением осознала, что он принадлежал мне. Даррел за плечом неуверенно хмыкнул, но вмешиваться не стал. Астуриас изогнул бровь, пройдясь по моему грязному синему платью уничижительным взглядом.

— Вам нужно особое разрешение настоятельницы, — продолжила я. — Конечно, такой уважаемый человек, как вы, его уже получил. И все же не забудьте бумаги. Матерь спросит их, как только вы приблизитесь к нашим воротам.

Наши взгляды встретились. Ночной воздух будто остыл на пару градусов. У меня по спине прошелся холодок.

— Кто ты такая?.. — спросил Астуриас.

В его вопросе слышалось продолжение. Кто я такая, чтобы вставать на пути у великого звездочета, умнейшего человека нашей эпохи?

Мне почудилось, что его глаза на мгновение заволокла тьма. Я сжала кулаки, чувствуя острые полумесяцы ногтей на ладони. Мне незачем его бояться. Не теперь. Я под защитой Матери, и даже сам король не сможет отсечь мне голову без ее благословения. Авторитет жриц Акры в народе все еще достаточно высок, а Астуриасу не нужны лишние проблемы.

Я тонко улыбнулась. Слова слетели с моих губ, и они сочились ядом. Остановить я их не смогла бы даже при желании:

— Ох, милорд. Ночь так темна, что зрение подводит вас. Простите, что не учла ваш преклонный возраст. Я послушница Акры, будущая жрица. Позвольте, я провожу вас к Матери.

На лицо Астуриаса набежала тень. Он явно не любил, когда его сравнивали с дряхлыми стариками. Да и кому из аристократов понравится намек на подурневшую внешность?

— Дитя, — обманчиво мягко произнес Астуриас. — Не много ли ты на себя берешь?

— Вы правы, — послушно склонилась я. — Если вам угодно, вы можете сами прогуляться по Пустому лесу. Просто некоторые глупцы верят, что вот-вот появятся обещанные твари из Мрака, поэтому не рискуют гулять здесь в одиночестве. Я предложила свою компанию лишь чтобы помочь вам сократить путь до монастыря.

Мой почтительный поклон можно было бы счесть своеобразным извинением. Однако он нужен был, чтобы скрыть злорадство. Я чувствовала, что больше не могу удерживать на лице маску покорности, поэтому поспешила скрыть наглую улыбку за завесой волос.

— Глупцы, — медленно протянул Астуриас. — Да, в вашем монастыре полно глупцов. Только на твоем месте, юная прислужница богини, я бы тоже боялся. Не только тварей из темноты.

— Спасибо за беспокойство. Меня защищает свет знания.

— Еще немного, и я усну, — зевнул Даррел. — Ваши расшаркивания навевают скуку не хуже приемов во дворце.

— Я передам Фабиану, что ты больше не хочешь в них участвовать. Думаю, он найдет кандидатуру поприличнее. Из тех, кто не выглядит как криотанский шпион и не общается с проклятыми.

Мое тело окаменело от ужаса. Силой воли я заставила себя выпрямиться, раздвинуть губы в вежливой улыбке и посмотреть на Астуриаса. Он высвободил руки из плаща и достал гербовую бумагу. Затем его взгляд скользнул по мне. В нем читалось лишь брезгливое любопытство.

— Проклятые? — хохотнул Даррел. — Это вы сейчас так рыцарей Щита обозвали, лорд Аш’Бааш?

— Нет, — лаконично ответил тот и кивком указал на меня.

— Энн?

— А, так бывшая кронпринцесса у нас еще и лгунья, — усмехнулся Астуриас. — Ее зовут Коралина фон Эгарт. Матушка любила ее называть Линой.

Маска моего спокойствия треснула, как тонкий весенний лед. Я лишь надеялась, что гримасу ненависти советник короля заметить не успел.

— Погоди, — удивленно произнес Даррел, — так ты…

Я молчала. Слышать чужие вздохи по поводу моего происхождения с годами становилось лишь труднее. Меня несказанно бесили людские пересуды, а уж рассказы Астуриаса про мою мать, которую он лично отвел к плахе…

Если бы не его бред про созвездия, моя судьба сложилась бы иначе. Но теперь уже поздно перекраивать.

Даррел — наместник короля? Признание моего отца заслужил какой-то шут с раздутыми мускулами? Я была в тысячу раз лучше любого аристократа. Даже настоятельница признавала мой ум и способности, а, поверьте, в монастыре меня не любили. Мне легко давались любые дисциплины, от счета до каллиграфии, от языков до истории. Я была идеальной наследницей с великолепным образованием, но король раз за разом отвергал меня. А какой-то шут с внешностью северянина стал его любимчиком?

Настоятельница говорила, что раз в год пишет письма Фабиану фон Эгарту, светлейшему монарху. В них она докладывала о моих успехах и промахах и спрашивала, не желает ли король посмотреть на дочь еще раз.

Я не питала лишних надежд по поводу ее симпатии ко мне. Матерь не доверяла Астуриасу и явно не хотела, чтобы он диктовал условия сначала моему отцу, а потом и сводной сестричке. Вероятно, ей и самой хотелось иметь марионетку при дворе, вот только меня сложно было записать в ряды послушных болванчиков.

Мстительная и озлобившаяся, проклятая принцесса оставалась в монастыре. Никто не хотел видеть меня на троне, даже подпускать к королю боялись. Сказать честно, я сама в какой-то мере виновата.

Пару раз к нам приезжали члены королевского совета, чтобы посмотреть на меня. Каждый их прием заканчивался небольшим скандалом. Первый раз меня попытались уверить в том, что я никчемна и отвратительна, но добрые лорды готовы мне помочь. После отповеди двенадцатилетней пигалицы благородные советники вылетели из монастыря с красными лицами и криками о том, что я действительно исчадие Мрака.

В шестнадцать мне предложили стать подстилкой какого-то прыщавого юнца. Его матушка долго мне рассказывала, какая это радость — рожать детей во имя короны. Я продержалась ровно три часа в ее обществе, а затем принялась расспрашивать, как именно они предлагают мне делать детей с сопляком в два раза младше меня. Леди Шанти убежала из оранжереи с криками, что я развратница и она не отдаст мне своего сына.