Так что мы шествовали со скоростью неторопливой поступи повара, гордого автора нежующихся бараньих эскалопов, которые, как я поняла, были уникальным блюдом, способным выдержать не одно нападение со стороны голодных страждущих. Их могли пытаться прожевать на завтрак, обед и ужин, при этом они практически не теряли товарного вида. На следующий день их мелко шинковали в суп. Попробовав сие творение и моментально наткнувшись на, как мне сперва показалось, камень, я не сразу опознала в нем вчерашнего знакомого. В принципе, если бы я задалась такой целью, то могла бы из кусочков мяса составить нечто вроде паззла.
Повар уверенно привел нас к мясным лавкам, где мы принялись закупаться. Еще вчера, проревевшись и успокоившись, я уточнила про наличие стазисной комнаты, но по реакции поняла, что стазисная комната на Ласточке это все равно, что двухкамерный холодильник у человека, живущего в коробке из-под этого самого холодильника. Дорогое удовольствие. Но по итогу жарких споров, к которым охотно подключился и кок, мы договорились купить несколько соответствующих артефактов, оборудовав чуланчик рядом с камбузом. Поэтому сейчас мистер Густавссон отрывался на всю катушку, придирчиво выбирая по-настоящему хорошее мясо. Да чего там, целые свиные, говяжьи и бараньи туши отправлялись в телегу для доставки на Ласточку. Я встала в позу и потребовала у оборотня овощей и фруктов, ибо надеялась доехать до Киреники со всеми зубами и деснами, не пострадавшими от цинги. Скрипнув хищными клыками, мелькнувшими на мгновение, кок согласился, при условии, что готовить эту траву я буду сама. Я согласилась, выставив встречное условие, что лично мистер Густавссон будет мыть руки не реже, чем каждый раз после выхода с кухни даже просто подышать воздухом и до входа на оную. Оборотень, порычав и почесав свой внушительный живот, согласился.
Были закуплены приправы, одежда и обувь для команды, артефакты, гигиенические принадлежности и самые необходимые лекарства, теплая куртка для меня, поскольку я не знала, сколько еще продлится устойчивость к низким температурам, тем более, что ветер, например, ощущался более чем остро. Мы посетили, наверное, все хозяйственные и продуктовые магазины в округе. К тому же Ник ненавязчиво завел меня в лавку с гномьим оружием, чтобы я проспонсировала легкое вооружение его команды.
– Как же вы раньше плавали без оружия, Ник?
– Не плавали, а ходили, Цыпа, – наставительно поднял палец Ник, заодно пробуя остроту клинка грязноватым ногтем. – У нас репутация отчаянных смельчаков и сорвиголов, вообще-то. Нас не трогают, но это все до поры до времени, пока не появится в океане корабль, команде которого неизвестно, какие мы свирепые и лихие, или удаль в заднице играет и требует означенное проверить.
Я озадаченно попыталась представить тех мужичков из команды Ласточки, с которыми успела близко познакомиться, и совместить этот образ с выражением «отчаянные смельчаки». У меня ничего не вышло. Потому что я прекрасно помнила, как все они тряслись и верещали, когда я говорила им страшные слова «гигиена» и «санация». Кажется, они думали, что я собираюсь отчекрыжить им все к Куоновой матери, чтобы уж точно ничего не болело. Лукас и вовсе при моем появлении овладевал магией мгновенного перемещения, кажется, и исчезал за один «мырг» глазами. Ну и хрен бы с ним, если честно. Я пока сама не могла разобраться, что чувствую к нему. Единственное, что можно было сказать точно, относилась я к нему лучше, чем он того заслуживал. Почему-то сразу вспоминалась древняя мудрость: «больше всех в любви нуждается тот, кто меньше всех ее заслуживает». Озлобленный и гниловатый Лукас, своим предательством выступивший против самой своей природы, был для меня как раз таким запутавшимся обиженным на весь мир ребенком, несмотря на то, что детинушка был старше меня на пару лет, кажется.
– А всякие там пушки и прочие орудия дальнего боя? – не удержалась я от вопроса. – Или репутация и с этим справляется?
Ник ухмыльнулся:
– Не, с этим справляется пара нужных знакомств и одна эльфийка, которая сидит внутри тебя. С ней мне и в логово морских змеев не страшно отправиться!
«Я его снабдила оружием, способным превращать морскую воду в ледяные ядра, одна из последних разработок моей семьи,» – по-деловому откликнулась леди Ди. – «Но привести эту штуку в рабочее состояние способен только чистокровный Улидинар, без меня они используют, так скажем урезанную версию на один залп. Потом надо заряжать, к сожалению.».
Кстати о воде. Я заметила, каким масляным взглядом Ник Чайка приласкал приземистое здание пивоварни. Чай, кофе, конечно хорошо, мы их купили, но что с пресной водой? Нам плыть, простите, идти по океану несколько недель, боюсь, в трюме не найдется столько места под пресную воду, а если команда вечно будет навеселе, я их поубиваю. Или сопьюсь.
«За воду не волнуйся, сама наделаешь ее столько, сколько нужно. Вблизи Ника мои возможности вырастают, и если на континенте я смогла бы добыть лишь стаканчик чистой воды, то рядом с ним могу гнать ее галлонами,» – обнадежила меня леди Ди, и я решительно отвернула Ника от соблазнительно попахивающего сивушными испарениями строения.
– Ну Ди-и, ну, капельку, – канючил он, как маленький мальчик, дергая меня за рукав.
– Да вы совсем охренели, что ли?! – внезапно вклинился в наш разговор высокий пронзительный голос. Его источник сходу обнаружить не удалось, хотя я резво крутанулась на триста шестьдесят градусов. Наш мощный кок давно убыл с телегой, набитой, покупками на Ласточку, и мы с Ником остались одни, одинаково лишенные звериного чутья оборотней. – Вы мне должны деньги за два вечерних концерта, в каком таком смысле «не заработала»?! – надрывалась неизвестная женщина столь эмоционально, что даже Ник заслушался.
– Ты посетителя чуть не убила! – рявкнул мужской голос, и мы, наконец, определили, что спорили за приоткрытой дверью ближайшей таверны. – Это ж надо догадаться, уважаемого гостя в приличном заведении – и стулом! Дура ненормальная! Пошла вон!
– Он распускал руки, ваш уважаемый гость, надо было его еще и кочергой отходить! Я приличная девушка, какого Куона лысого этот отросток вел себя, как в борделе?! Вам должно быть стыдно за таких гостей и за таких охранников, при которых уважающая себя девушка вынуждена защищать честь самостоятельно!!
Дверь распахнулась, как и наши с Ником рты. Из нее выскочила поистине замечательная девушка. Замечательная в том смысле, что ее невозможно было не заметить. Высокая, как мужчина, крупного сложения девица, наверняка, оборотница, с пышной копной русых волос до плеч, чем-то вроде гитары в руках и какой-то цветастой сумкой, только переброшенной почему-то не сзади, а спереди. И голосом, громким, как труба.
Она замерла на пороге, словно что-то внезапно вспомнив, обвела всех одинаково остолбеневших случайных прохожих своими огромными глазами цвета грозового неба, и снова распахнула дверь негостеприимного заведения.
– И кстати, ваше приличное заведение – полное дерьмо! Я еще позавчера почувствовала, что здесь обижают мертвых! Вы, часом, отравленных вашей стряпней посетителей на заднем дворе не прикапывали? – у зевак синхронно позеленели лица. – Я бы такому после вчерашних отбивных совершенно не удивилась!
– Нормальные у меня отбивные! – голос невидимого хозяина сорвался на фальцет. – Кроме вас недовольных не было!
– Они просто не в силах сюда прийти, чтобы морду вашу бесстыжую начистить! А я такую гадость даже не глотаю!
Девушка еще раз так саданула дверью, что та с жалобным скрипом перекосилась и повисла на одной петле. Потом она развернулась, решительным шагом протопала мимо нас, завернув за угол, и скрылась с глаз.
– Впечатляющая дама, – изрек потрясенный Ник. – Похоже, она менестрель, и ей не заплатили за выступление. Если я правильно понял, выжига-трактирщик заработанные деньги прижучил, отговорившись нападением на клиента. И девушка явно не местная, иначе знала бы, что при наличии полной таверны посетителей, которым понравилось ее выступление, легче легкого было бы найти пару свидетелей и пойти с ними в местное управление порядка.