– Поясни, почему Собирателя все рядят в белые одежды? В книжке сказок, которую мне удалось найти, он был в черной коже! – я не утерпела и задала вопрос, мучавший меня со вчерашнего вечера. – По крайней мере, так было нарисовано.

– В прошлый раз он появился несколько тысяч лет назад. В белом плаще, во имя справедливости и все такое. Времена были темные, правители стран чудили, как могли. Тот ритуал, который провели с твоим другом-орком, вообще был в порядке вещей. Однозначно могу сказать тебе одно: в прошлый раз Собиратель был мужчиной, появился он зимой и карающей дланью прошелся по самым именитым семействам мира. Не щадил никого, не смотрел на расу или пол. Те, кто допустил работорговлю, несправедливость по отношению к бесправным и зависимым, угнетающие законы в своих государствах – все были казнены. С тех пор Собиратель душ стал страшилкой для великих мира сего и утешительной сказкой для бедняков. И когда народным массам кажется, что их притесняют, в разговорах все чаще проскальзывает Второе пришествие. Но о нем, если честно, давненько говорят, сколько я себя помню, столько и говорят. Даже и не думал, что доведется присутствовать при этом историческом событии.

– Но погоди, на самом-то деле Собирателя не было! Это же была я!

– Ты. Которая надела белое, потому что не знала, что в Ночь конца года НИКТО на всей Ардане не оденется так, если он не Собиратель душ. Пойми, это не ТА сторона. Теперь то, что видели люди, станет правдой. Уже стало.

– Но согласись, кроме белых, ладно, пусть белых, одежд и холодного времени года нет больше признаков за Второе Пришествие! В легенде не было ни кровавых рек, ни мертвых птиц, ни живых мертвецов каких-нибудь, я бы заметила, почему тогда все решили, что его следует ждать вот прямо сейчас?

Ник почесал породистый нос.

– Ну, и фантазии у тебя, конечно… Хотя насчет кровавых дождей – ты не могла этого знать, разумеется – но я лично видел, как недавно над Азалоном, подхваченные прибрежным смерчем, в воздухе летали куски только что разделанных коровьих туш. Эх, как орал хозяин той скотобойни! Грозился Куоновым возмездием каждому, кто тронет хоть один упавший кусок. Но либо у него коровы пришли на убой на двух ногах, либо кто-то недурно прибарахлился и, что характерно, не попался. Кроме того, не забывай, есть всякие там Пророчества и артефакты, их выдающие, есть цыгане, которые нет-нет, да и ляпнут что-нибудь этакое, есть слухи, в конце концов, – он недоуменно нахмурился, потому что я внезапно вспомнила, как мастер ругался по поводу цыган и их предсказаний, и невольно хихикнула. – Иногда, чтобы какое-то событие случилось на Ардане, достаточно веры в то, что оно должно случиться, – нашел он, наконец, понятные мне слова.

Тут дверь открылась так резко, словно кто-то ее лягнул. В дверном проеме показалась достаточно интересная мужская спина с развитыми плечами и узкой талией, подчеркнутой широким черным кушаком. Я перестала дышать: на какое-то мгновение мне показалось, что это входит Ланни. В груди радостно трепыхнулось и зачастило, отдаваясь в висках. Но очарование момента рассеялось очень быстро, потому что посетитель задом впятился в каюту, держа перед собой поднос, и развернулся к нам лицом. Сделав долгожданный вдох, я подавилась этим самым воздухом. Лукас орд Краст! Это был он! С неровно обрезанными волосами, смачным бланшем под правым глазом, весь какой-то мятый и потрепанный – но это точно был он!

Я молча уставилась на вошедшего, будучи не в силах вымолвить ни слова. А он, окинув нас равнодушным таким официантским взглядом, пристроил поднос на край столика и не особо аккуратно, но зато быстро переставил на него миски с хлебом, крупно порезанными овощами, несколькими кусками зажаренного местами до черноты мяса. Кроме того, на стол встал пузатый кувшин, кажется, с вином и пара кубков.

Он что же, не узнал меня? Не то, чтобы я этого страстно желала, но вредного парня, пусть даже предателя, невольно воспринимала как привет из тех дней, когда чувствовала себя беззаботной, счастливой и обожаемой девушкой. Глупо, ужасно, но образы Ланни и Лукаса были в моем подсознании тесно переплетены меж собой, и второй незаслуженно получал мою приязнь, несмотря на то, что сделал. Под моим пристальным наблюдением Лукас, чуть помедлив, на долю секунды обжег меня откровенно ненавидящим взглядом и с размаху всадил в верхний кусок мяса пару двузубых вилок. По спине пробежал холодок. Кажется, на месте эскалопа он видел кое-чье сердце. И он меня тоже узнал. После этого флешмоба, юный оборотень поспешно удалился. Его поведение озадачило не только меня.

– Мне, конечно, могло и показаться, но на секундочку, на крохотное мгновение возникло ощущение, что этот юнга хотел вилочку воткнуть в твой красивый глазик. Тебе не показалось, нет? – внезапно Ник принялся изъясняться так, словно бы находился при дворе Повелителя Сиеленнии. И тем самым успешно отвлек меня от переживаний. Ему мы сейчас монокль в глаз, на стол чашечку чая, в которой можно непринужденно помешивать сахарочек серебряной ложечкой и, оттопырив, мизинчик, прихлебывать сладкий чай. Но уже на следующей фразе Ник незаметно сам для себя вернулся в обычное быдловатое свое состояние. – Так о чем это я. Мутный парень, ой мутный. Мы его в Азалоне три недели назад подобрали, юнгой определили, – сообщил мне Ник, подавая мне одну из вилок и вгрызаясь в приглянувшийся кусок мяса. – Он оборотень, но, похоже, к обороту неспособен, может, поэтому из дома сбежал. А может, девушка отвергла, не особо вникал, ну а какие еще печали у мальчишек бывают? Голодный, оборванный… Я его взял, потому что по нему видно было, или он к нам, или с причала в море. Мне-то плевать, да мистер Бинс уговорил, чем-то он его разжалобил, наверное. А я никак не мог отказать старине Бинсу. Ну, под личную ответственность, конечно. По вантам лазает неплохо, всего один раз упал и то вначале. Ужин носит вот. Только чего он тут за танцы с вилками устроил, я так и не понял, такого еще не было. Вы, часом, не встречались раньше?

Пришлось признаваться:

– Это и есть Лукас, кузен моего погибшего жениха Ланни, – я непроизвольно накрыла рукой браслет, успокаиваясь. – Только это странно, что из Ербурга он попал сюда. Я думала, он в тюрьме или что-то вроде того. Это ведь он участвовал в моем похищении. Хотя тогда понятно, почему он такой оборванный и жалкий, – я попыталась откусить мясо и поняла, что в битве за зубной ряд вполне могу и проиграть хорошо прожаренному куску баранины.

Не успела я с чавкающим звуком извлечь челюсть и проверить языком, все ли зубы на месте, дверь снова распахнулась. Это не каюта, а проходной двор какой-то!

– Ник! Мистер Верона совсем плох. Упал с реи, ребята унесли его в трюм. Боюсь, даже до Азалона не довезем, у него уже кровь горлом пошла. Пойди, попрощайся со стариком.

На ноги мы вскочили одновременно.

В полутьму трюма мы с Ником ворвались одновременно, застряв на пару секунд в узком проеме. Победила молодость и локоть, беспощадно вонзившийся мужчине в бок. То, что в ответ я могла бы и по зубам получить, я сообразила только тогда, когда уже его локоть просвистел в сантиметре от моего уха. То, что Ник далек от образа джентльмена, я уже осознала, но была уверена, что он это не нарочно.

Трюм был похож на… трюм. В проникающих через верхние решетки лучах заходящего солнца плясали пылинки. Углы были загромождены чем-то неопознаваемым и накрытым сверху не то брезентом, не то старыми парусами. У одной стены висели с десяток гамаков. Возле одного из них столпилась почти вся разношерстная команда Ласточки. Если бы Ник ставил себе сверхзадачу объединить на своем корабле представителей всех рас, у него и то не получилось бы лучше. Всего там было около десятка… эмм… мореплавателей. Не хватало только юнги. Хотите сказать, это он сейчас за штурвалом? А хотя нет, я не чувствую движения, стало быть, Ласточка стоит на якоре.