– А я просил не доставать при мне свои деньги.

Эмиль отодвинул меня, не позволив расплатиться самой, и мы покинули магазин. До машины я шла, понурив голову – чувствовала, как напряжен Эмиль.

В машине положила пакеты на заднее сиденье, предвкушая, как второй раз в жизни встану на сноуборд. Вдохновленная скорым покорением горных склонов, я повернулась к Эмилю. Внешне он был спокоен. Но, кажется, только внешне.

– Поцелуй.

– Что?

Бах-бах. Бах-бах.

– Ты так сильно хотела расплатиться в магазине. Можешь расплатиться сейчас.

Эмиль скалой возвышался надо мной и не отрывал от меня взгляд. До мурашек. Похоже, он это всерьез. Он же предупреждал: если достану деньги, будут последствия. Я должна была запомнить это легкое правило.

– Всего-то поцелуй. Или ты ни с кем не целовалась?

Разозлившись оттого, что снова нещадно краснею, я выпалила:

– А как же! Сотню раз!

И охнула. Сперва – от собственной лжи. Затем – от хватки. Эмиль потянул меня на себя – отнюдь не нежно, и так же жестко впился в губы.

Забирая долг. Уничтожая. Заставляя сердце обливаться кровью.

Первый поцелуй. Болючий, дикий, чужой. Он не смел этого делать. Но сделал. Забрал, похитил, уничтожил.

Я тихо промычала что-то невнятное. Во рту появился привкус никотина. В сердце – дикий трепет. Новые ощущения, о которых мама еще не рассказывала.

Уперевшись кулаками в мужскую грудь, я попробовала оттолкнуться. Сбежать. Но стало только хуже: Эмиль углубил поцелуй.

Когда все закончилось и он меня отпустил, губы горели огнем. По-другому такие мужчины не целуются. Теперь я знаю.

– А так и не скажешь, – напомнил он мне мою ложь.

Я опустила голову, спрятав растерянный взгляд. Потрогала губы – они были горячими.

– Никогда не перечь.

Вот и все, мама. Первый поцелуй состоялся. Ты бы пришла в ужас, увидев мужчину, с которым спуталась твоя дочь – он так похож на отца.

Вспомнив о маме, я до боли прикусила губу. Она переживает. Совершенно точно. Как она без меня? Места себе не находит… Я поступила как ужасная дочь, но назад не вернуть ни минуты.

Обратно мы ехали в полной тишине. И только сердце гулко стучало. Бах-бах. До самой гостиницы. Я даже забыла, что мы собирались подняться на склон.

В номере Эмиль вручил мне пакеты с покупками.

– Как переоденешься, дай знать. Я буду у себя, надо сделать пару звонков.

– Хорошо.

Через пятнадцать минут я уже стояла в гостиной. Эмиль удовлетворенно кивнул, разглядывая меня в новой одежде.

Когда мы вышли, на улице уже порядком стемнело, но это лишь прибавило красоты этим живописным склонам. На них зажглось освещение, а прокат работал до самой ночи!

– Высоко подниматься не будем. Начнем учиться здесь.

Вокруг играла музыка, добавляя сказочности месту, а людей стало только больше. И погода была невероятной, а снег уже не летел в лицо. Я не отрываясь смотрела на то, как Эмиль встает на сноуборд. Затем он помог мне. И вот я уже сделала свой первый маленький спуск.

– Но потом же мы поднимемся? – спросила я, пытаясь повторить движения и плавно съехать по снежному склону, как Эмиль.

– Конечно. Как научишься.

Я очень хотела научиться. И назло отцу скатиться с самой высокой горы. И вообще сделать все ему назло. И не выходить замуж за Руслана, которого никогда не видела.

Весь вечер я старалась быть примерной ученицей, но сосредоточиться не получалось – в голове то и дело всплывал наш поцелуй. Грубая хватка Эмиля. Сильные движения языка. Привкус никотина. Чужого мужчины внутри меня.

И его слова. Никогда не перечить ему.

– Старайся чувствовать свое тело. Тогда все получится, София.

Эмиль был терпелив со мной. И не давил так, как отец. Поняв, что я уже уверенно стою на сноуборде, он оставил меня у подножья, а сам отправился наверх – показать высший пилотаж техники. Спускался красиво, мощно. Будто делал это всю жизнь. Ни единого промаха.

– Ты катайся, – сказала я ему после очередного мастер-класса. – Я сама справлюсь. Тут есть инструкторы, тебе вообще необязательно возиться со мной.

Брови Эмиля почти сошлись на переносице. А у меня голова еще была окутана дурманом, а губы – жаром, из-за чего я не почувствовала нависшей угрозы.

– Учить тебя буду только я, – отрезал Эмиль и неожиданно добавил: – Всему.

Он сдержал слово: весь оставшийся вечер нянчился со мной, обучая невероятным движениям. По возвращении в гостиницу, когда уже совсем стемнело, я поняла, что не безнадежна.

Мы зашли в ресторан поужинать, и Эмиль похвалил:

– Умница. Будешь меня слушаться – все будет хорошо.

Я улыбнулась.

– Угу. Мне понравилось. Пойдем завтра еще?

Внутри все трепетало от восторга. Я даже ела с огромным аппетитом в ожидании завтрашнего дня. Папа сошел бы с ума, увидев меня на таком высоком склоне!

– Раз понравилось, то пойдем, – пообещал Эмиль, смотря на меня с легкой улыбкой.

Я опустила взгляд, чувствуя жар на щеках. Эмиля забавляла моя реакция.

Поужинав, мы вернулись в номер. Еще в лифте я поняла, как сильно устала. Новое место и свобода. Все происходило будто не со мной. Но когда за Эмилем закрылась дверь в номер, я вздрогнула. Поняла, что на часах почти ночь, и мы одни.

– Ложись спать. Увидимся завтра.

Я скользнула по Эмилю взглядом, нарвавшись на ответный. Теплый, внимательный. Мне кажется, он не способен обидеть. Я могу спать спокойно.

– Мне не в чем спать, – призналась я. – Пижама тоже осталась в другой сумке.

Эмиль кивнул и ушел в свою комнату, где я еще не была. Интересно, у него тоже есть собственная душевая?

Когда он вернулся, в его руках была белая рубашка. Эмилю как раз, а вот мне – явно большая.

– Она будет твоей пижамой.

– А ты?

– Я сплю голый.

Шумно сглотнув, я приняла рубашку. Лучше бы не спрашивала!

– Тогда до завтра? – спросила с надеждой.

– До завтра, – усмехнулся Эмиль.

Эмиль стянул куртку, обогнул диван и направился в свою комнату. Я молча провожала его взглядом, а когда дверь за ним закрылась – тихо выдохнула.

И чего ты боялась, София?

Приняв душ, я натянула белую рубашку Эмиля. Она была чистая, но я все равно ощущала его запах – будто всю ночь Эмиль был очень близко.

Эмиль

Утро тридцатого декабря началось хуже, чем я себе воображал. Вместо одной строптивой девчонки в моих объятиях меня разбудил звонок. Навязчивый и раздражающий.

– Да!

Я потер лицо, сел на кровати. Глаза еще не открывал, но чувствовал: за окном светало.

– Доброе утро, Эмиль. Ты еще не проснулся?

– Как слышишь, нет. Дед, у меня за последние дни столько секса нет, сколько ты мне звонишь.

– Какой ты прямолинейный! Весь в отца. – Эльдар Басманов немного помолчал. – И в мать, чего греха таить.

– Давай к сути.

Деда я любил. И уважал. Все детство мы с сестрой у них в городе проводили, поэтому я ему все прощал.

– Извини. У меня дело есть, Эмиль. Недалеко от твоего курорта живет очень уважаемый человек. Он пишет портреты и делает уникальные ювелирные украшения. Его работы очень дорого стоят, и едут за ними со всей страны! Быть его клиентом – честь для нас.

За дверью раздались тихие шаги. София уже проснулась.

Я закатил глаза, желая побыстрее закончить разговор с дедом, выйти из спальни и застать ее в своей рубашке на голое тело. Еще с ночи представлял, как она в ней ходит. Как она в ней спит. Из-за этого уснуть ни хрена не получалось, только под утро глаза сомкнул.

– …так вот, съезди и забери у него это. Хорошо, сынок? Заодно покажешься Арслану, гордость моя.

Черт. Из-за Софии прослушал, что надо забрать. Запомнил только имя.

– Ладно, разберусь на месте. Ты мне адрес Арслана скинь сообщением.