— Пойдём, выйдем, — кричу я, перекрикивая музыку.

— Ты кто такой? Отвали.

Тащу урода на выход, что слегка проблематично, учитывая, что этот мудак гораздо крупнее меня. Но ярость и ревность придают силы. Оказавшись на улице, впечатываю парня в стену.

— А, — хмыкает он, — ты тот ублюдок, что Настьку опозорил.

— Ещё раз её пальцем тронешь, я каждый переломаю, — его слова заставляют меня потерять контроль. Впечатываю кулак в скулу парня. Тот незамедлительно наносит ответный удар. Сплёвываю на землю.

— Ты про*бал свой шанс, убл*док, — точный удар в солнечное сплетение. — Я год ждал, когда она придёт в себя. Когда забудет тебя и перестанет считать, что все парни такие же уроды, как ты. Она моя.

Мой удар в челюсть заставляет парня упасть на землю. Склоняюсь и хватаю его за грудки. Встряхиваю и выплёвываю:

— Она моя, у*бок. Была и всегда будет.

Оставив парня на земле и забрав сумочку из его рук, вернулся в клуб. Увидел Настю у барной стойки. Ревность по-прежнему разрывает грудь на части. Руки подрагивают от ярости. Слышу, как Настя говорит подруге о том, что хочет найти Артура (так зовут этого урода). Кладу сумку на стол перед ней. Меня начинает трясти от ярости, когда рассматриваю её наряд. Раньше она бы никогда не надела такую обтягивающую одежду. Постеснялась бы. А сейчас выставила своё идеальное тело на всеобщее обозрение. Увожу дальше её от этого места. От места, где девчонки ложатся с парнями в кровать при первой встречи. И меня ярость охватывает. Что если бы я не оказался в клубе. Что если бы девчонку кто-то подцепил? Тот же Артур. Руль скрипит от того, с какой силой я его сжимаю. Стараюсь даже не смотреть в сторону девчонки, чтобы не видеть припухшие после чужих поцелуев губы. Интересно, сколько парней целовало её после меня? Один? Два? Пять? Десять?

‍ Её крохотные кулачки и угрозы заставляют ухмыляться. Кладу руку ей на затылок. Девчонка падает внутрь, руками упираясь в сидение. Сжимаю гладкие волосы в кулаке, смотрю на губы, подыхая от неконтролируемого желания впиться поцелуем в её рот. Настя прикрывает глаза и приоткрывает пухлые губки. Бл*ть. Это нормально, что у меня в груди от нежности всё сжимается и переворачивается? От желания покрыть всё её лицо поцелуями? Каждый участок кожи. Каждый миллиметр? Потому что я снова вижу перед собой ту робкую и стеснительную девчонку, в которую я когда-то влюбился.

— Годы проходят, а ты по-прежнему глаза закрываешь, — говорю с нежностью, собираясь её поцеловать.

— Годы проходят, а ты остаёшься тем же моральным уродом, — тут же оказывает свои иголки девчонка. И отвешивает мне пощёчину. Вся злость и ревность вырываются наружу. Чёрт. Слова, которые вырываются из груди, слишком резки. Но в момент ярости мне хочется задеть девчонку. Причинить ей боль. Увидеть слёзы в её глазах. Перед глазами красная пелена, которая рассеивается в тот момент, когда малышка громко всхлипывает и начинает рыдать. Вот я конченный мудак. Что бл*ть снова на меня нашло? Почему я не могу с ней нормально разговаривать? Смотрю вслед убегающей девчонки. Ударяю со всей дури по капоту машины, оставляя вмятину. Срать. Направляюсь следом за девчонкой. Собираюсь позвонить в дверь, когда слышу громкие всхлипы за дверью. С*ка! Какой же я бл*ть урод! Когда-то я глотки всем был готов рвать, только бы не видеть её слёз, а сейчас сам намеренно довожу её до слёз. Опускаюсь на пол, ухом прижимаясь к двери. Меня выворачивает наизнанку от каждого её всхлипа. От тихого поскуливания. Я искусал костяшки пальцев до крови. Сидел под дверью до тех пор, пока она не успокоилась. Или не ушла в комнату. С трудом поднялся с пола и вышел на улицу. Вскинул голову и убедился, что свет в окнах не горит. Только тогда сел в машину и поехал в дом к бабушке. В последние дни хотелось быть рядом с ней как можно больше.

Абуля уже спала, а я завалился в свою комнату. Упал на кровать. Носом зарылся в подушку. Прикрыл глаза и тут же перед глазами ярко предстала картинка. Такая яркая и красочная, что плоть напряжённо заняла.

Малышка смотрит в экран, вникая в сюжет фильма. Усмехнулся. Носом потёрся о её висок. Втянул нежный запах. Прижался губами. Моя маленькая тут же задрожала в руках и повернулась ко мне лицом. Тут же впился поцелуем в нежные губы. Рукой нырнул под футболку. Провёл по поджавшемуся животику. Выше. До округлой груди. Сдвинул чашечки лифчика в сторону и пальцами сжал соски. Девчонка застонала и пальцами впилась в мою руку. Зарычал, когда она поёрзала на моих бёдрах. Чёрт. Другой рукой скользнул ниже. Расстегнул пуговицу на джинсах.

— Макар, — сипло выдохнула она.

Расстегнул ширинку и рукой скользнул под ткань хлопковых трусиков. Девчонка задрожала. Вскрикнула тонко. И всего через пару минут без сил обмякла в моих руках.

— Вкусная, — шепнул я, поднося пальцы ко рту.

— Макар, что ты делаешь? — девчонка всхлипнула и заплакала.

— Ты чего? — тут же испугался я. — Что случилось? Я что-то не так сделал? Сделал больно? Поторопился?

— Нет, — машет отрицательно головой. — Нет… Просто, — прячет лицо на моей груди. — люблю тебя.

С силой сжал пальцами переносицу. Я всё просрал. Прох*рил к чертям собачьим. Зарычал в подушку. Бабушка права, я должен всё исправить. Только как-то нужно научиться справляться со своей ревностью.

Макар

Только, как оказалось, моя ревность была в разы сильнее всех доводов разума. С утра я проснулся с твёрдым намерением поговорить с Настей. С намерением быть мягче. С намерением засунуть ревность и знание о том, что Настя была с Жмуркиным себе в задницу. Всё в прошлом. В прошлом и останется. Меня к ней до сих пор тянет. Я люблю эту девчонку. И срать на всех. Просто нужно начать всё сначала. С чистого листа.

Позавтракав и поболтав с, отчего-то весёлой бабулей, поехал к малышке. Вот только дома её не оказалось. Сел на ступеньки, полагая, что девчонка просто не хочет открывать мне дверь. Но сколько бы я не прислушивался, ни единого звука из-за двери не раздавалось. Просидев около сорока минут на лестнице и отморозив слегка себе зад, собрался уже уходить, когда услышал лёгкие шаги. Судя по тому, как ёкнуло моё сердце, эта была малышка. Я уже говорил, что чувствую девчонку до того, как она появится в поле моего зрения? Просто… бл*ть, это звучит даже бредово… просто сердцебиение учащается в несколько раз. И тело напрягается, будто чувствует заведомо её приближение.

Перегнулся через перила и увидел Настюшу, медленно поднимающуюся по ступенькам. С нежностью смотрел на тёмную макушку своей девочки. Зверски захотелось прижаться к волосам губами. Зажмурился, ярко вспоминая, как не упускал шанса носом вжаться в её макушку, губами оттянуть прядки. Начтя поднялась на этаж, не замечая меня. Подошла к двери и, только достав ключи, резко обернулась, будто почувствовала мой взгляд. Бл*ть. Какая она красивая.

— Что ты здесь забыл, Серебряков? — голос девчонки дрожит, а в глазах блестят слёзы. Чёрт. Снова становится стыдно за свою несдержанность. Вчера я был слишком груб. Вчера я реально перегнул палку.

— Я хотел поговорить, — медленно спускаюсь по ступенькам, не имея возможности отвести взгляда от её лица.

— О, Макар, мне кажется, что вчера мы прекрасно поговорили. Ты высказал мне своё мнение обо мне. И даже попытался насильно меня взять. Мне не о чем с тобой разговаривать, — как же, чёрт возьми, непривычно видеть её такой. Злой. С ехидной улыбкой на лице. Огрызающейся. Она совсем сейчас не походит на мою нежную и ласковую девочку. Только я ей не верю. Не верю, потому что тонкие пальчики малышки подрагивают нервно. Маленькая пытается скрыть свою боль, страх и неуверенность, показывая зубки.

— Настя, — аккуратно хватаю её за локоть. Мл*тство. Я даже забыл, какая она худенькая. Стиснул зубы, опасаясь, что они сейчас раскрошатся.

— Убери от меня свои руки, Макар! — по ноткам в её голосе понимаю, что она на грани истерики. Ещё пара мгновений и она снова заплачет. Так громко и надсадно, как вчера. Выворачивая мою душу.  — Убери, я серьёзно!