— Поздравляем, — Юля протягивает коробочку с лентой, которую я не спешу принять. За меня это делает Настя.
— Спасибо, — никогда не знал, что малышка может говорить с таким холодом в голосе.
— Желаю вам счастья, — Юля бросает на меня быстрый взгляд. Я напрягаюсь. Я не хотел, чтобы наш праздник был омрачён скандалом. — Вы его действительно заслужили.
Я киваю. Молча брат с сестрой уходят.
— И зачем они приходили? — тихо спрашивает Настя, лбом прижимаясь к моему плечу.
— Хрен их знает, — пожимаю плечами. — Давай выкинем нах*р коробку. Даже желания нет смотреть, что они подготовили.
— Это некрасиво, — возражает малышка и развязывает ленту. Открывает крышку. Оба смотрим на два ключа в коробке. Один от моей машины. А другой от байка Жмуркина.
— Они признали свою вину, — поднимает на меня глаза Настя, закрывая коробочку. — И своеобразно извинились.
— В задницу их извинения, — рыкаю я. — Если бы не они…
— Всё было бы иначе. Может быть, мы тогда бы не стояли здесь сейчас. Может быть, мы бы и не стали мужем и женой, — улыбается и лобиком трётся о плечо, как маленький котёнок. Тут же успокаиваюсь и прижимаю её к себе ближе. Целую волосы на макушке.
— Люблю тебя, Серебрякова.
— Люблю тебя, Серебряков, — целует меня в подбородок.
Замечаю, что к нам идёт бабуля.
— Поздравляю, мои дорогие, — поочерёдно обнимает и целует в щёки. — Это вам подарок от меня, — протягивает файл с бумагами. Кинув на них взгляд, вздыхаю:
— Бабуль, ну зачем?
— Я хочу, чтобы он был вашим. И твой дед хотел бы, — улыбается ласково. — Поедете на медовый месяц во Францию.
— Мы не оставим Вас одну, — подаёт голос малышка.
— Так я с вами поеду. Мне сделают операцию. Обещают ещё лет пятнадцать жизни, — улыбается хитро.
— Ба, — предупреждающе тяну я, чувствуя, что меня облапошили.
— Марьи Остаповна! Как Вы могли? — возмущается малышка.
— Так я не врала. — просто немного преувеличила, — склоняет голову к плечу. — А что, хотите сказать, что от этого кому-то хуже стало?
— Нет, но лгать о своём здоровье. Ба, — качаю укоризненно головой.
— Что ба? Что ба? Ты бы так лет десять ходил вокруг да около, пока кто-то более решительный бы Настюшку замуж не позвал. Все счастливы. И, быть может, это ваша любовь меня исцелила, — снова хитрая улыбка. — И не тяните с правнуками, — уходит, оставив нас смотреть вслед.
— Я чувствую себя полным лохом, — признаюсь я, видя, как бабулин лечащий врач подаёт ей руку и приглашает на танец.
— Не ты один, — заторможено отвечает Настя. — Твоя бабуля, конечно, огонь, — вдруг смеётся Настя. — Сводница ещё та. Предлагаю простить её. Благодаря ей мы сегодня здесь.
— Согласен, — склоняюсь и целую курносый носик.
Смотрю в сияющие глаза своей жены и понимаю, что готов кричать на весь мир о том, как я счастлив.
— Ты навсегда моя, Макарова девочка.
— Твоя, — улыбается счастливо. — Твоя…
Конец
