Настя

Проснулась я от прикосновений горячих пальцев к щеке. Фыркнула недовольно и мотнула головой, удобнее устраиваясь на твердой, но такой удобной, тёплой и отчего-то вздымающейся подушке. Услышала тихий смешок, а затем мою голову приподняли, и я почувствовала горячие и влажные губы на своих. Открыла глаза, чтобы столкнуться взглядом с тёплым зелёным взором, в котором крапинки сейчас сияли золотом. Из груди вырывается сладкий стон. Выгибаю спину, прижимаясь всем телом к Макару. Пальцы тут же зарылись в волосы на затылке Серебрякова. Так сладко. Так мучительно нежно. С долей страсти и желания. Одна рука Макара зарывается в волосы на моём затылке, а другая скользит на лопатки, чтобы придавливать меня теснее к пылающему жаром тело Серебрякова. Восхитительная дрожь бежит по телу. В животе порхают сотни… нет! тысячи сошедших с ума бабочек. Они порхают и порхают, щекоча живот изнутри, заставляя меня ёрзать. Или же это такое знакомое томление? Такая знакомая волна желания, которая из раза в раз плещет на бёдра и низ живота, стоит Макару приблизиться. Оказаться со мной в одном помещении. Даже голоса Серебрякова достаточно, чтобы на меня нахлынули эти чувства. Я захныкала, когда парень прикусил мою нижнюю губу и тут же зализал укус языком. Чёрт. Вот теперь я окончательно сошла с ума от желания. Мои дрожащие пальчики соскользнули с затылка парня на крепкую шею. Пробежались по плечам, по крепкой груди, будто сделанному из стали торсу, пока не наткнулись на пряжку ремня. Нетерпеливо стала дёргать механизм, который никак не желался расстёгиваться. Я жалобно застонала в рот Макара, прося мне помочь. Но парень неверно истолковал мой стон. Серебряков углубил поцелуй, языком быстро оглаживая десны и зубы. Не забывая при этом прикусывать мои губы и зализывая лёгкие укусы языком. Осознав, что расстегнуть ремень я не смогу, выдернула футболку из-за пояса джинсов Макара, ладонями ныряя под ткань. Меня окончательно вынесло. Ладошки задрожали, когда я коснулась горячей кожи на стальном прессе Серебрякова. Огладила каждый идеальный кубик, не забывая задирать футболку выше и выше. Когда кончики пальцев застыли на грудной клетке, отстранилась, первой разрывая поцелуй. Опустила взгляд на грудь Макара. С левой стороны выедена надпись. А точнее сказать, моё имя. Анастасия. Красивый курсив с замысловатыми закорючками. Провела по каждой букве пальчиками, которые дрожали от волнения и накрывших с головой чувств. Моё имя на его груди. Возле сердца.

Я поднимаю полные слёз глаза на Макара. Замечаю волнение на его лице. Какой-то страх в глазах. Улыбаюсь и склоняюсь, чтобы поцеловать каждую буковку. Его кожа имеет пряный, мускусный запах, который пьянит и кружит голову. Не ведая толком, что творю, языком коснулась тёплой кожи. Макар вздрогнул и глухо простонал. Рука Серебрякова властно сжала волосы на затылке, запрокинула мою голову назад. Макар впился в мои губы властным, плавящим все мысли поцелуем. Я оказалась лежащей на спине и придавленной сверху крепким и тяжёлым телом Серебрякова. Его рука заскользила по моим ногам, задирая подол платья и всё ближе приближаясь к ткани трусиков.

— Макарушка, — выдохнула я в жадные губы, — нам нужно остановиться.

Серебрякову моя идея не понравилась, потому что он с ещё большей страстью впился в мои губы. А проворные пальцы начали отодвигать ткань нижнего белья в сторону.

— Макар, — застонала в его рот, выгибаясь на сидении от пронзивших насквозь ощущений, — не здесь.

Парень отстранился на пару сантиметров. Посмотрел в мои глаза чёрным и ничего не понимающим взором.

— Не в машине, Макар, — попросила тихо, ладошкой оглаживая щёку любимого. Какой же он красивый у меня. Растрёпанный. Раскрасневшийся от желания. С припухшими губами. И с горящими глазами. С раздувающимися ноздрями на смуглом скуластом лице. И весь мой сейчас. Только мой. Меня он так страстно и так сильно желает. Из-за меня у него рвёт напрочь крышу. Сейчас мне кажется, что никогда прежде я не любила его настолько сильно. Никого не любила. До дрожи в руках от желания стиснуть Макара в руках до хруста костей. Укусить. Исцеловать.

Будто мысли мои прочитав, парень голову чуть повернул, не разрывая контакта глаз, и прижался к центру моей ладошки ласковым поцелуем. Я улыбнулась лучисто и прошептала едва слышно:

— Мне кажется, что твоя бабушка ждёт.

Центром ладони почувствовала его ответную улыбку. Парень поправил свою футболку, заправив её обратно, и помог мне одёрнуть платье. Пригладил волосы на голове. Окинул меня взглядом. Снова прерывисто прижался поцелуем к моим губам. Отстранился и открыл дверь машины, выходя на улицу и помогая выбраться мне. Тут же увидела Марью Остаповну в кресле-качалке на крыльце уютного домика. Женщина держала в руках книгу, то и дело поправляя очки на носу. Макар заграбастал мою ладошку в свою руку и повёл в сторону бабушки. Я прикусывала губу от волнения. Мы с Макаром не обсуждали никакой истории, которую будем рассказывать его бабушке, если она начнёт задавать вопросы.

— Привет, бабуль, — с теплотой в голосе поздоровался парень, склоняясь и целуя женщину в щёку.

— Здравствуй, внучок, — женщина расцеловала Макара в обе щеки. — Как я рада, что вы приехали. Здравствуй, Настюша, — женщина протянула в мою сторону руку.

— Здравствуйте, Марья Остаповна, — я склонилась над креслом, чтобы суховатые губы женщины прижались в моей щеке. — Какая ты красавица, девочка моя. Дай на тебя полюбуюсь.

Я смущённо потупила взгляд, выпрямляясь и спиной чувствуя крепкое тело Макара позади. Серебряков положил ладони мне на плечи, чуть сжимая их и поглаживая. Даря успокоение и поддержку.

— Вы только не ругайтесь мои хорошие, но я не сдержалась… — Марья Остаповна делает длинную паузу, заставив нас с Макаром напрячься.

— Что такое, бабушка? Не тяни!

— Я заказала парочку свадебных платьев Настюше, — мои глаза округлились. — Из Франции. Не могла определиться, какое пойдёт Настеньке больше.

‍ — Бабушка, — предупреждающе начинает Макар.

— Дорогой мой, — Марья Остаповна встаёт из кресла, — ты же знаешь, что мне недолго осталось… А мне так хочется увидеть, как ты женишься. Убедиться, что уходя, я не оставлю тебя одного. Что рядом будет любящая тебя девушка, — женщина подходит и кладёт руку мне на щёку, улыбаясь ласково и чуть лукаво, из-за чего в уголках глаз морщинки стали глубже. — Настюша, примеришь платья?

— Конечно, — голос дрожит от волнения.

— Макарушка, ты пойди пирог поешь. Я испекла твой любимый. А мы платья померим. И не подглядывай! Нельзя видеть невесту до свадьбы.

Макар целует меня в висок и подталкивает в сторону бабушки. Следую за Марьей Остаповной в дом.

— Я так счастлива, что у вас с Макарушкой всё хорошо. Я думала, что вы расстались, — головой сокрушённо качает. — Макар стал неуправляемым. И ты приходить в гости перестала. А внучек молчал, как партизан.

Я натянуто улыбаюсь. Врать я не умела никогда. Поэтому молчу. Марья Остаповна заводит меня в светлую комнату, где на вешалках висят четыре платья. Но мой взгляд приковывает только одно. С кружевным верхом и воздушной на вид юбкой. Как заворожённая подхожу к нему и провожу пальцами по юбке.

— Нравится? — спрашивает бабушка Макара.

— Очень, — киваю головой.

— Примерь, — в её голосе слышу улыбку.

С осторожностью снимаю с вешалки платье, кладу на кровать и стягиваю одежду. С помощью Марьи Остаповны надеваю платье. Поворачиваюсь к зеркалу и обмираю.

— Невероятно красивая, — озвучивает мои мысли бабушка Макара. — Думаю, что другие платья даже примерять не стоит.

Я снова согласно киваю.

— Думаю, эти бусы пойдут сюда как нельзя лучше.

Жемчужные бусинки касаются шеи. Пальцами трогаю украшение, которое бабушка Макара одела мне на шею.

— Это украшение мне досталось от моей матери. Дочери у меня нет, а с невесткой отношения не заладились. Теперь оно твоё. Как знак истинной любви. В нашей семье ходила поверье, что жемчужины — слёзы любящей женщины, которая плачет от счастья. Её слёзы драгоценные от того, что это слёзы любви.