У меня в горле встаёт ком. Мне становится до ужаса стыдно. Бабушка Макара верит в тот спектакль, что мы устроили. Губы начинают дрожать.

— Марья Остаповна, мне что-то дурно. Помогите, пожалуйста, снять платье.

Под взволнованное оханье бабушки Макара переодеваюсь обратно. Снимаю  украшение и кладу осторожно на тумбочку. Выбегаю из дома и бегу к обрыву. Замираю на краю, обхватив себя за плечи, и смотрю на спокойную воду озера. На душе погано. Хочется реветь в голос. Стыдно за то, что приходится обманывать.

— Бабушка сказала, что тебе плохо, — раздаётся голос за спиной. Оборачиваюсь резко и смотрю на всколоченного Макара.

— Да, Макар, мне плохо, — я срываюсь и начинаю кричать. — Мне ужасно от плохо того, что приходится обманывать твою бабушку. От того, что я снова влюбилась в тебя. От того, что понимаю, что когда это закончится, я опять останусь с разбитым сердцем. Для тебя это только спектакль перед бабушкой, а я вновь останусь с пустотой в душе. Раздавленная, униженная и разбитая. Ты снова выкинешь меня из своей жизни, как ненужную игрушку. В тот раз был спор, и я понадобилась тебе только для того, чтобы получить байк. А в этот раз я нужна тебе для того, чтобы не расстраивать больную бабушку и получить отель во Франции. Прекрасно! Ты получаешь желаемое, а с разбитым сердцем остаюсь всегда я. Интересно, — смешок слишком истеричный, — в этот раз ты в чём меня обвинишь? В измене? Банально? Может, обвинишь в краже денег?

— Настя, отойди от обрыва, — Макар медленными шажками начинает ко мне приближаться.

— Не подходи, Макар! — выкрикиваю так громко, что стайка птиц взвивается в небо. — Я так устала, Макар, — слёзы льются по щекам. — Так устала! Я так сильно любила тебя. Верила тебе. А ты выставил фотографии на всеобщее обозрение. А я ведь ничего не делала, Макар. Ничего не делала… — я задыхаюсь от нехватки воздуха, но не могу прекратить поток слов, который рвётся наружу. Слишком долго мне затыкали рот. Не давали сказать правды. — Денис меня сам тогда поцеловал. Потому что ты бросил из-за меня его сестру. Он хотел нас рассорить. И у него это получилось. Ты ему поверил. Ему! А не мне! Ты готов верить всем, кроме меня. И вроде я поняла, что ты меня ненавидишь, считаешь стервой и шлюхой, и тебе касаться меня противно, как ты опять меняешь тактику поведения. Целуешь так, будто ничего не было. Не было тех слов гадких. Не было позора. Будто… — голос срывается от крика. — Будто ты меня любишь. А я же привыкаю к этому, Макар. Подготовка к свадьбе. Это платье, бусы, — машу рукой в сторону дома, — всё будто по-настоящему. Потому что мне хочется в это верить. Хочется верить, что я замуж выйду по-настоящему. За парня, который меня действительно любит в ответ. И что так, как сегодня будет всегда. Но ты… ты ведь уедешь во Францию… а я… я останусь тут.

— Ася, — Макар делает огромный шаг вперёд, как раз в тот момент, когда земля уходит из-под моих ног, и я лечу в пропасть.

Настя

Над головой смыкается холодная вода. Рот ещё открыт, но вместо крика вырываются небольшие пузыри. В нос и в горло начинает попадать вода. Бестолково машу руками и ногами, пытаясь в панике выбраться на поверхность. Но поднятый со дна песок не даёт возможности понять, где вверх, а где низ. Воздуха в лёгких практически не остаётся. Солоноватая вода с песком и илом заполнила рот, нос и даже уши. Чувствую, что силы стремительно покидают тело, руки и ноги перестают слушаться. Резкий рывок вверх, и я слепо щурюсь, кашляя и пытаясь глотнуть как можно больше воздуха.

Чувствую, что меня куда-то несут. Онемевшими пальцами цепляюсь за что-то твёрдое и часто вздымающиеся.

— Асенька, — слышу перепуганный голос Макара сквозь шум в ушах. — Маленькая моя, — различаю, что голос дрожит. Проморгавшись, вижу перекошенное от ужаса и неподдельного страха лица Макара. Парень мокрый с ног до головы, как и я. — Как ты? Болит что? — парень опускает меня на песок и вглядывается в моё лицо.

Стуча зубами от ужаса и пережитого страха, отрицательно мотаю головой.

— Замёрзла? — Макар растирает мои плечи. Я киваю и обмякаю в его руках, когда Серебряков снова на руки меня подхватывает и тащит в сторону дома. Ухом, которое оказалось аккурат возле сердца любимого, слышу учащённое сердцебиение Макара.

Парень сразу же несёт меня в ванную комнату. Ставит в душевую кабинку и включает напор тёплой воды. Встаёт рядом, удерживая моё безвольное тело.

— Никогда в жизни так не пугался, — шепчет мне в висок, губами собирая капли воды. Его руки, обхватывающие меня поперёк талии подрагивают. Кладу ледяные ладошки на его широкие запястья и вжимаюсь спиной в тело парня позади. В горле и носу саднит, в правом ухе шуршит. Явно воды много попало.

Пальцы Макара подцепляют бретельки платья и тянут вниз, оголяя плечи.

— Что ты делаешь? — шёпотом спрашиваю я.

— Тебя нужно растереть, чтобы ты не заболела, — так же шёпотом отвечает Макар, стаскиваю платье до самого пупка. Приходится опустить руки, чтобы мокрая ткань с плюхом упала на дно душевой кабинки.

Вижу, как крепкая рука Макара тянется к гелю для душа, стоящему на полке. Парень выдавливает небольшое количество себе на ладонь, вспенивает и круговыми движениями начинает наносить на тело. В его прикосновениях сейчас нет никакого желания или страсти. Ладони Макара дрожат. Он прикасается к моей коже с осторожностью и каким-то страхом. Втирает мужской гель для душа в кожу. В кожу на плечах, спине, животе, руках. В конце опускает на колени, намыливая ноги. Я стеснительно свожу ноги вместе, смотря сверху вниз на тёмную макушку. Будто почувствовав мой взгляд, Макар голову вскинул. Серьёзный взгляд, полный новых эмоций. Разобрать их сложно. Но радует то, что там больше нет ненависти, презрения и злости. Парень неожиданно лбом утыкается в мой живот, руками обвивает талию, пальцами поглаживая поясницу, и шепчет с надрывом:

— Я бл*** думал, что поседею, Насть. Думал, сдохну от разрыва сердца. Каждая секунда как час, — снова руки парня начинают дрожать. — Ты же плавать не умеешь. Я… — голос парня срывается.

Кладу ладошки на его затылок и зарываюсь пальчиками во влажные волосы.

— Всё обошлось, Макарушка. Ты меня спас. Спасибо.

Серебряков носом трётся о мой живот и оставляет поцелуй у пупка. Я вздрагиваю от разрядов тока, которые разбегаются от этого места, и с силой свожу ноги вместе. Между бёдер печь начинает. Макар больше не двигается. Так мы и стоим в душе — он на коленях в мокрой одежде, прижавшись лицом к моему животу, а я полностью обнажённая, дрожащая от страха, любви и желания. Сверху хлещет тёплая вода, смывая остатки обиды, ревности и злости.

Через пять минут, когда спина начинает подмерзать, тихо шепчу:

— Может, выйдем уже?

Серебряков поднимается с колен. Скидывает свою одежду в душевой, оставаясь абсолютно нагим и заставляя меня краснеть. Я взгляд отвожу смущённо, но невольно обратно к его телу возвращаю. Чтобы рассмотреть получше. Запомнить. Впитать. Он такой… Такой… Слов подобрать не могу. Слишком идеальный.

Макар, не замечая моих метаний, берёт полотенце, выключает душ и набрасывает ткань мне на голову, промакивая волосы. Тщательно вытирает моё тело, чуть растирая кожу и, не заботясь о том, чтобы вытереться самому, несёт меня в комнату. Из шкафа достаёт вещи. Натягивает на меня свою футболку, которая, увы, пахнет порошком. Сам одевается и на кровать падает, подгребая меня к себе под бок.

Я замираю, чувствуя, как в поясницу упирается доказательство желания любимого парня. Чуть ёрзаю, вызывая из груди Макара глухой стон. Млея от собственной смелости, завожу руку назад и кладу поверх ткани боксёров.

— Настенька, — хрипло тянет Макар.

Я поворачиваю голову назад, кладу руку на затылок парня, притягиваю его голову ближе и целую со всей страстью, которая умещается во мне. Серебрякову сносит крышу. Его же футболка оказывается разорванной на части, я лежащей на спине, а крепкое тело Макара на мне. Вскрикиваю от разрывающей на части боли. Чёрт. Не думала, что будет настолько больно.