Нет, она не сможет в таком состоянии ходить на работу. «Что же делать?» – постоянный вопрос жителя низшей касты. Даже если Кэт возьмет больничный, ей нужно будет проехать полгорода до больницы, где давали справки, там просидеть три-четыре часа с температурой и через день снова ехать на прием. Даже если врач видел, что больной еле держится на ногах и со здоровьем явно не всё гладко, он назначал повторный прием через день, таковы были правила, да и платили им дополнительно от каждого посещения пациента. Правила никогда не нарушались, особенно если они касались того, как сделать жизнь в низшей касте ещё хуже. Рядом с домом Кэт тоже была небольшая больница, и она могла бы сходить на приём туда, но пару лет назад вышел закон, запрещающий пациентам выбирать больницы самим, и, так как Кэт была прикреплена от работы к определенной больнице, то выбора у неё не было. Кэт подумала, что, если станет совсем плохо, всё же будет лучше пойти на больничный, работать она не сможет. Но уйти с работы, если ты уже вышел, можно было только с разрешения руководства, это означало, что сегодня она не сможет пойти в больницу, только завтра, если её начальник не разрешит ей уйти, иначе она потеряет работу и ей не заплатят даже то, что она уже заработала. Через несколько часов Кэт предприняла попытку отпроситься, так как её стала бить дрожь и, казалось, тело сейчас просто лопнет от боли. Её не отпустили. К концу рабочего дня девушка уже была на грани безумия. Она, еле волоча ноги, дошла до автобуса. Снова толпа вокруг, все набились в тесный и душный салон, Кэт приходилось держаться и терпеть. Как же она ненавидела терпеть, это одно из худших состояний любого живого существа. Терпеть – ужасное слово и еще более ужасное состояние. Когда Кэт добралась до дома, слезы ручьем текли у неё по щекам, она перешагнула порог, бросила сумки в угол и громко расплакалась. Подбежала Элли, бледная и перепуганная, спросила, что случилось, а Кэт только ревела. Дико и неистово. Что случилось? Да как тут объяснить? Существование в низшей касте случилось. Просто, она заболела, очень устала, особенно чувствовать себя бесправным рабом, получать за такое зверское отношение сущие копейки и знать, что в будущем ничего не измениться и ничего хорошего тебя не ждет. Что вся её жизнь будет состоять из такого вот ТЕРПЕНИЯ. И что от этого можно сойти с ума.

Ночью самочувствие Кэт ухудшилось: начался непрерывный кашель, прочие болячки девушки усугубила эта простуда, или, скорее, вирус, десны воспалились, кости ныли. Она вся горела. Таблетки не помогали сбить температуру. Элли прикладывала ей компрессы на лоб, чтобы хоть как-то помочь. Кэт не могла даже расслабиться.

– Как я завтра поеду в больницу, мне же не добраться, – спрашивала она в полубессознательном состоянии.

– Ничего, всё обойдется, – монотонно повторяла Элли, не особо веря самой себе.

С утра Кэт забылась беспокойным сном. Элли собиралась на работу. Она предлагала Кэт доехать до больницы и попросить больничный за неё, но Кэт отказалась.

– Никто не пойдет тебе навстречу, ты же знаешь, они не нарушат правила. А правила созданы, чтобы рабы особо не выживали.

После ухода Элли Кэт с трудом поднялась с постели, кое-как собралась и поехала в больницу. Она еле переставляла ноги и чуть не упала в автобусе. Наконец добравшись до больницы, девушка вошла и увидела огромную очередь из почти тридцати человек. Людям не хватало места на лавках у кабинета, и они стояли, прислонившись к стене, некоторые сидели прямо на полу. Она прислонилась к стене и стала ждать, спустя три часа людей перед ней осталось двенадцать человек. Кэт почувствовала, что плавно съезжает по стене, но постаралась вцепиться в неё покрепче, чтобы не упасть. Тут она обратила внимание на сидящего у стены напротив неё мужчину. Он смотрел не мигая. Кэт ошарашенно уставилась на него. Может, он просто задумался. Но, к сожалению, первая догадка оказалась верной.

– Простите, – обратилась она, сама не зная к кому. – Что-то не так с этим мужчиной.

Кэт указала на него. Люди обернулись. Один мужчина подошел поближе, затем пощупал пульс и отдернул руку.

– Он мёртв. Больше ему можно не ждать очередь.

Кэт сглотнула и отвернулась. Женщина, стоявшая ближе всех к двери в кабинет, заглянула туда и сказала, что один из пациентов умер. Никто не вышел, но спустя десять минут пришли двое санитаров и унесли тело. Люди стали возмущаться, сколько им ещё ждать и что они закончат так же. Спустя пять минут сил ругаться ни у кого не осталось и все снова затихли. В кабинет зашел следующий пациент. Кэт осталось дождаться, пока пройдет ещё одиннадцать. Она пошла к входной двери.

– Девушка, Вы за кем, Вы уходите? – всполошилась пожилая женщина в синем старом пальто.

– Да, ухожу, я за тем мужчиной, которого унесли, – ответила Кэт и вышла на пронизывающий ветер.

Кэт выпила усиленную дозу жаропонижающего и вышла на следующий день на работу, несмотря на то что температура продолжала держаться высокой. Ей объявили выговор и оштрафовали, но не уволили. Это было везение. Но её организм так не считал. Она выдержала на работе лишь пару дней, затем слегла, теперь температура зашкаливала, приступы кашля были нескончаемые, голова и горло болели. Кэт была уверена, что ей недолго осталось. Она металась всю ночь, даже не смогла заснуть. Элли, уходя на работу, пообещала достать новое противовирусное средство, заняв денег у Джона и Мари, хотя они и предлагали дать денег просто так, Элли не согласилась, так как знала, что ни у кого нет лишних средств. Вечером, вернувшись, она сообщила, что за ним нужно ехать в дальний район города, и сегодня, пока она бегала по всем аптекам, там уже закрыто. Кэт слабо кивнула. Она просто хотела, чтобы это всё закончилось. Наконец вечером следующего дня Элли принесла лекарство, сначала, приняв его, Кэт смогла заснуть, и они уже обрадовались, что она идёт на поправку, но через два дня состояние только ухудшилось, на третий Кэт уволили, ей пришло оповещение на Инфон. Но Кэт было всё равно, теперь стоял вопрос выживания, а не сохранения работы. Хотя даже если Кэт выздоровеет, им придется туго. Теперь их ситуация с Элли была критичной. Если слабая сестра Кэт тоже заболеет, они останутся совсем без денег. Но пока Элли держалась, чего нельзя было сказать о Кэт. Напряжение последних месяцев, постоянные недосыпания, давление обязанностей, неизвестность будущего – всё это совсем сломало Кэт. Прошел месяц, а её состояние особенно не улучшилось. Температура всё держалась, хоть и не такая высокая, кашель не отступал. На лекарства не хватало денег. Кэт лежала на своем развалившемся диванчике и думала, что весь её план был ошибкой. На что она надеялась? Как глупо! Какая-то детская идея фикс! Хотя, надо признать, мысли о возможности изменить и хоть как-то улучшить своё будущее придавали ей тогда энтузиазма, теперь, конечно, это не имело значения, но всё же приятно было ощутить, что ты можешь повлиять на свою жизнь.

Спустя ещё три недели Кэт всё-таки полегчало. Температура была лишь слегка повышенной, и сохранился небольшой кашель, но в целом вирус отступил, и самочувствие было приемлемым. Девушка чувствовала только дикую слабость и апатию. Она редко вставала с дивана, была всё ещё слишком слаба, чтобы что-то делать. Кэт повезло, что теперь они жили с Элли, иначе ей было бы не выжить. Элли на удивление неплохо держалась, приходя с работы, готовила еду, и старалась не показать виду, что ситуация не внушает оптимизма. Она была рада, что Кэт начала выздоравливать и, главное, выжила. Восстановиться, конечно, было сложно при полуголодном образе жизни и отсутствии витаминов, тем не менее, когда слабость немного отступила, Кэт вернулась в лабораторию к ребятам, у которых уже почти всё было готово, и через две недели работа над компьютерным вирусом была закончена. Наступила пора приступить к осуществлению второй части плана.

В лаборатории стояла абсолютная тишина. Кэт слышала свое прерывистое дыхание. Итак, сегодня настал день, которого они так долго ждали. День, который еще недавно казался даже самой Кэт наивной глупой фантазией. «Мы запустим вирус в их сеть. Невозможно!» – постоянно вертелось у неё в голове. Столько времени она думала, что всё это нереально, и вот сейчас, в этот самый момент, должно произойти действие, которое может изменить историю или… не повлияет ровным счетом ни на что. Или же… погубит их всех.