Выслушивать подобные сказки Брэндону было несколько неприятно. Прошло не так уж много времени после скандала с прошлой брюнеткой.

– Всё это было бы хорошо, если было правдой! А правда в том, что Паркер находится сейчас в Финиксе! Ты и в ту ночь думал, будто идёшь трахаться с ней, и во что это вылилось? Презервативом опять не пользовался?

– Зачем? Да и не до него было…

– Неисправимый… Хочешь снова сдавать анализы и прокалываться на всякий случай? Жопу не жаль?

– Не суетись и не дави мне на мозг, я мог перепутать внешность, но только не запах. Сестрёнка решила поиграть со мной? Прячет Кэтлин, да и Лилибет ничего не знает, и родители… Партизанки, млин.

Брэндон представил, что будет с женой, услышь она случайно пьяные откровения брата.

– Если об этом узнает Одри… Давай сделаем так: я отвезу тебя, а затем вернусь и сам попробую найти Паркер или, по крайней мере, расспрошу о ней у жены. Уж она точно знает, где та сейчас находится.

– Обещаешь? – Вуд недоверчиво смотрел в глаза друга.

– Конечно!

– Я тут подумал, – он понизил голос до шёпота, как будто кто-то мог расслышать его слова среди музыкального гвалта, – ты только сестре ничего не рассказывай про секс.

– Само собой.

– И родителям тоже. – На всякий случай потребовал Мэтт.

– Этого мог и не говорить.

Замшевая куртка героя дикого запада была не длиннее халата врача. Холл всю дорогу отводил взгляд от голых коленей друга, с трудом сдерживая желание рассмеяться.

– Не хмыкай. Знаю, что выгляжу как полный дебил. Лучше обогрев посильнее включи, боюсь отморозить кое-что, а мне ещё детей делать, и не одного. – Мэттью представил лицо консьержа, но это не было самым неприятным. – Ты отвлечёшь Лилибет, если она ещё не спит? У девочки и так какие-то неприятности с подругами в школе и с Риджем размолвки, а тут ещё отца в таком виде застать.

– Конечно. Ты не пробовал с ней поговорить, разузнать?

– Не хочет рассказывать. Мол, это не касается учёбы, сама во всём разберётся.

– Девочкам нужна мать, против этого не поспоришь.

– Так разве я спорю? –хмыкнул Вуд. – Очень нужна, как и мне, и я над этим работаю. – Он по-своему расценил иронию, сквозившую в голубых глазах, и не терпящим возражения голосом резюмировал то, что произошло на вечеринке: – Можешь считать меня законченным психом, но сегодня я был с Кэтлин, и не важно, что скажет Одри, – в обратном меня никто не убедит. Надо признаться, всё как я и предполагал: моя будущая жена очень страстная, полная сюрпризов штучка.

Брэндон, совершенно уверенный, что испанкой могла быть Исидора, Джульетта, Кармен или кто угодно, но только не Паркер, спорить не стал. Зачем разрушать выпестованную за последние месяцы до миражей заветную мечту лучшего друга?

Мэттью долго собирался с духом перед тем, как выйти из машины. На просьбу поменяться одеждой с Брэндоном, он получил решительный отказ. Оставался лишь вариант с пледом, который муж сестры неохотно достал из багажника.

– Одри вечно мёрзнет, если садится ко мне в машину. За руль-то я её не пускаю. И что будет, если она узнает, что ты прикрывал свои причиндалы её «пушистиком»?

– Узнает от кого?

– Ну, не от меня, конечно, а, допустим, от Лилибет.

– Надеюсь, она уже спит и видит десятый сон. Не хватало только в прихожей встретиться. «Здравствуй, дочь! Это полуголый папа с праздника явился!»

– Явление ещё то! – Брэндон не удержался от смеха.

– Давай, ржи! Вот свои дети появятся, тогда посмотрю, как ты из подобных ситуаций выворачиваться будешь!

– Во-первых, ты сам отец без году неделя – нечего нос задирать. Во-вторых, в подобную переделку я никогда не попаду.

– Ага, ты же у нас правильный до тошноты, с блинчиками на завтрак и клюквенным соусом к индейке на Рождество. Купил индульгенцию через желудок.

– А твоей сестре нравится!

– Мелкая обжора за сладкий кусок душу дьяволу продаст!

– Не говори зря о том, чего не знаешь. Сколько раз повторять: я не только на кухне хорош, но и в постели. Это не говоря о привлекательной внешности и покладистом характере. Одри толк в мужиках знает, она гурманка во всём. – Он, смеясь, потянул край пледа. – Хочешь, научу паре штучек?

Агент распахнул дверь и, вывалившись на улицу, парировал:

– Лапы убери, а то заеду в челюсть, не посмотрю, что друг. И этот человек читает мне морали? Семейка извращенцев - Холл в действии!

– Дурак. – Покачал тот головой. – Если человека сильно любишь, сделаешь всё для того, чтобы он был счастлив – и готовить научишься, и выслушивать, и помогать, и прощать. А до тебя это никак не дойдёт. Как пёс на косточку, на любую бабу кидаешься, лишь бы на Кэтлин была похожа.

– Не умничай. Тебе легко рассуждать, с семнадцати лет знаешь, кто твоё счастье, а тут всё так закручено, что мозг взрывается. – Вуд пытался закрепить полы пледа. – И псом станешь, если секса нет по несколько месяцев. А что похожих на Кэт трахаю ты прав и неправ одновременно. В этот раз я переспал именно с ней. Её запах ни с чем не перепутать, и, уж поверь, теперь кроме Кэтлин мне в постели никто не нужен. Высший пилотаж со всеми там подсознательными штучками!

Брэндон скривился в ответ:

– Хоть кол на голове теши, неисправимый…

Мэттью обошёл автомобиль мужа сестры и открыл дверь водителя, потребовав:

– Выходи из машины, плотник!

– С чего это?

– Со мной пойдёшь, тыл прикрывать, раз брюк пожалел.

– Если появлюсь без штанов, Одри коки выкрутит, прежде чем причину узнает. А ты тут так отцовством кичишься, что с новой силой захотелось работать над продолжением рода. – Холл вышел, недовольно бурча, и закрыл машину. – Но только на полчаса, не более, не то за длительное отсутствие тоже получу. Жена у меня – женщина до беспамятства любящая, но суровая. И, вообще, учись отвечать за свои поступки.

– Подкаблучник! Я только тем и занимаюсь…

Вторую фразу Брэндон пропустил мимо ушей, считая, что во всех бедах женщины непременно виновен мужчина, раз допустил их, и нечего понапрасну сопли разводить.

– На себя посмотри, дрожишь от страха перед дочерью. Что будет, когда вместе с Паркер жить станете? Лучше узнай её слабые места и дави именно на них. Вот как я с завтраками для Одри.

– Разберусь!

Чему Вуд в этот вечер мог позавидовать, так это выдержке консьержа. Мистер Сноут невозмутимо окинул взором медико-римско-ковбойский наряд непонятно для какого праздника вырядившегося жильца дорогостоящей многоэтажки. Он приветливо кивнул и пожелал «спокойной ночи».

– Выгонят из ФБР – пойду швейцаром. – Пообещал агент другу едва закрылась дверь лифта.

– Вот это вряд ли.

– Почему? Фейсом не вышел? – Он причесал волосы пальцами, примеряя невинную улыбку перед начищенным до блеска зеркалом.

– Представляешь, сколько повидал этот человек, если его уже ничем не удивить?

– Не больше моего. – Вуд гримасничал, решая с каким выражением зайти в квартиру, чтоб не перепугать Лилибет.

– Я не о работе говорю, а о личной жизни. – Брэндон с трудом сдерживал смех. – И не имею в виду погоню за юбками.

– Вот только не нужно делать из меня бабника. Не так уж и много было их в моей жизни.

– Ну, ещё всё впереди, раз ты готов не останавливаться ни при каких обстоятельствах.

– Хватит меня грызть, предоставь это дело сестре.

– Пытаюсь пробудить в тебе совесть, чтобы был готов к реальной оценке любых последствий этой ночи.

Они вышли из лифта.

– Всё, закрыли тему. – Мэттью вставил в замочную скважину ключ. – «Нацепи» на всякий случай улыбку и будь готов отвлекать Лилибет.

Друзья с осторожностью прошмыгнули в дверь. Им удалось пройти половину пути, как в гостиной послышался возглас девочки:

– Пап, это ты?

– Я, дорогая. Почему ты не спишь?

Агент в пару скачков оказался у спасительной двери в спальню, как следующие слова девочки заставили его замереть на месте: