Вуд считал про себя до десяти. Осторожно втягивая ноздрями воздух, стараясь не показать, насколько ему сейчас плохо и каких усилий стоит справиться с напряжением. Не помогало. Возбуждение перешло в боль. Живот наполнился холодной пустотой. Ещё один счёт до десяти, ещё пара глубоких вздохов – и он обернулся.

– Ты сама себя слышишь? Я готов ждать, но в этот раз всё будет по-другому…

Агент чмокнул брюнетку в лоб и развернулся к входной двери.

– Я сниму номер в отеле. Оставаться в твоём доме – выше моих сил. Больше настаивать на том, чтобы жить вместе, не стану. Захочешь всё изменить – знаешь, где меня найти. Через пару дней, если всё пройдёт по плану, я вернусь в Вашингтон. Лилит летит со мной – это её желание.

– Я знаю...

Мэттью горько усмехнулся.

– Ты просто кладезь мудрости. – Он обернулся у самой двери и, прежде чем выйти, добавил: – Не знаешь лишь одного: что любовь – это не только счастье, но и боль, и для того и нужен второй человек, чтобы её разделить. Пока будешь бояться делиться ею – ты будешь одна.

Вуд вышел и, прикрыв за собой дверь, решительным шагом направился к лестнице. Он почти ничего не слышал. Сердце бешено билось в груди, отдавая гулким эхом в заложенные уши. Дожидаться лифта не было сил...

Кэт бросилась следом, но остановилась, наткнувшись на деревянную преграду. Она упёрлась лбом в дверь, вслушиваясь в быстрый стук ботинок, уносящих любимого вниз. Холодная поверхность студила горячую кожу совсем не так нежно, как твёрдая спина Мэтта. Паркер до боли закусила губы. Ну почему это с ней происходит снова и снова? Почему она так боится довериться? И эти его слова о боли…

Сердце щемило, разрываясь на части. Солёная слеза попала в кровоточащий прокус на губе. Кетлин зашипела, дотронувшись языком до. Она слизала наполненную металлическим привкусом каплю и проговорила вслед тому, кто не стал дожидаться ответа:

– И это я знаю...

Непрерывная трель звонка вселяла надежду.

Кэтлин путалась в складках тонкого шерстяного платья, торопливо натягивая его на голое тело. Ну почему всегда, когда нужно срочно что-то надеть, это «что-то» начинает оказывать активное сопротивление? Наконец, яростный отпор зелёной дизайнерской штучки был преодолён, и мягкая прохладная ткань обтянула стройную фигуру.

Она бросилась к входной двери, на ходу придумывая слова, что скажет Мэттью. Сердце переполняла надежда. Раз вернулся, то понял, что был неправ; и сейчас они смогут спокойно поговорить. Если, конечно, понятие «спокойно» и Вуд вообще совместимы.

Тонкие пальцы поворачивали заевший замок. Кэт чертыхнулась: «Да что такое! Что им всем нужно?!» – подразумевая под «всеми» щеколду и платье.

– Я… – Улыбка сползла с губ брюнетки.

На пороге стоял вовсе не агент, а невысокий мужчина в светло-синем комбинезоне и натянутой до бровей синей же форменной бейсболке.

– Мисс Паркер?

– Да, это я. – Она потерянным взглядом шарила по стенкам лестничной площадки, словно надеясь, что Мэттью спрятался где-то там за спиной неизвестно зачем пожаловавшего доставщика.

– Цветы из цветочного салона «Селена», – щупленький парень, скорее похожий на подростка, протянул огромный букет, состоявший из веток дивных фиолетовых орхидей Дендробиум.

Кэт на автомате протянула руки; облако изысканного цветочного аромата окутало её, распространяясь дальше по квартире. А в голове билась мысль: «Это не от него. Всего за минуту спуститься вниз, добежать до ближайшего цветочного и...»

– Это просто невозможно…

– Простите, что? – Голубые глаза молодого мужчины выражали искреннее непонимание.

Брюнетка не слышала курьера; она продолжала размышлять вслух:

– Хотя почему «невозможно»? Может, он заказал их сразу по выходу из тюрьмы, а доставили только сейчас. Сюрприз за сюрпризом? Только фокусник успел удалиться…

– Мисс, простите, я не совсем понимаю. Какая «тюрьма», какой «фокусник»? – Добродушие сменилось тревогой.

Кэтлин усмехнулась. Ещё бы не удивляться: взрослая тётка с огромным букетом в руках стоит с растерянным видом и рассуждает об иллюзионисте.

– Извините, просто мысли вслух. Со мной такое бывает порой.

Паренёк протянул:

– Ааа, – и, смерив настороженным взглядом девушку в зелёном с букетом, оформленным в зелёную же обёртку, подал накладную для росписи.

Он желал поскорее убраться из квартиры странной особы, но мисс Паркер не спешила.

– Скажите, а когда и кем был заказан букет? – поинтересовалась она.

– Я не могу сказать навскидку, нужно звонить в салон. – Курьер потихоньку отступал к выходу. – Единственное, что я знаю, так это время, в которое меня отправили на доставку.

– Ну, хоть что-то.

– Три часа назад. Вы последняя в моём списке.

– Нет, это не он…

– А зачем гадать? – Кивнул он указывая взглядом на благоухающий куль – Есть карточка, загляните – и всё станет ясно.

– Точно. Какая же я… – Кэт не стала произносить «дура»; она засунула пальцы между фиолетовых с белым бутонов и достала серебристую открытку.

– Так я пошёл?

Паренёк спиной вперёд ретировался в дверь и торопливо захлопнул её за собой, начисто позабыв, что рассчитывал получить чаевые. Неизвестно, что выдаст красивая дева, прочтя записку…

– Никакие цветы не смогут затмить ваше очарование. С искренним восхищением, Самуэль Лебовски.

Надежды рухнули. Кэтлин усмехнулась собственной наивности. Мэтт не из тех, кто берёт свои слова назад – пора бы ей уяснить; если сказал, что больше не будет настаивать и давить, значит не станет…

Она опустила огромный букет головками вниз и прошла на кухню. Кто бы ни подарил орхидеи, цветы ни в чём не виноваты; их нужно поставить в воду. В голове всплыл образ доказывавшего судье её невиновность адвоката: напорист, умён, обладает исключительным даром убеждения.

Паркер выбрала широкую вазу и подставила под кран с холодной водой, продолжая думать о новом поклоннике. Сколько их было за её жизнь? Всего ничего. Мало кто решался заигрывать с неприступной, холодной, обладающей равнодушным взглядом брюнеткой. Самые долгие отношения с Бейном, Мэттью, представлявший её прошлое и – в чём она была абсолютно уверена – будущее. Теперь вот Лебовски...

Кэт освободила цветы от обёртки и поставила в воду. Взгляд упёрся в отражение в стекле навесного шкафа: бледное лицо привлекательной женщины, но вовсе не красавицы, с яркими губами, искривлёнными в горькой усмешке. Таких как она – тысячи, сотни тысяч. Что влекло к ней этих замечательных людей, чем обязана их вниманию?

Можно было бы рассмеяться, не будь сейчас на душе так тоскливо и гадко. Кэтлин ужасно везло на отлично владеющих словом мужчин...

И снова мысли о Вуде и его желаниях заполнили мозг. Что он ждёт от неё? Чего жаждет получить? Страсть, как предвкушение наслаждения? Как ожидание блаженства для тела? Но есть ли ей место в его душе?

Сердце агента слишком привязано к паху. Столько лет видеть её во сне… Ночные видения породили неистовое желание обладать недоступным – Мэтт не скрывал этого. Что станет с его чувствами через месяц, через год, когда он насытится, утолит голод страсти? Однажды, всего через полчаса после первого поцелуя, Мэттью назвал её чужим именем. Что помешает ему сделать это ещё раз?.. Что будет тогда с ней?

Думать о дочери в этот момент не хотелось; её не обделят любовью при любом раскладе. Для родителей дети – центр вселенной. Маленький живой комочек, созданный из их плоти и крови, с рождения заполняет не только сердце – он становится частью души…

Сама Кэт всего на четыре года смогла объединить родителей, но после каждый из них пошёл своей дорогой, совершенно не задумываясь, что рвут пополам сердце маленькой девочки. Так стоит ли поступать так с Лилибет? Насколько больно станет ей после разрыва родителей? А если родится ещё малыш? Стоит ли совершать с ним то, что когда-то сделали с ней?

Паркер усмехнулась. Всего за несколько минут она успела выйти за Вуда замуж, родить ещё одного ребёнка и разойтись, совершенно забыв узнать его мнение. Вот этого разговора Кэтлин ждала сегодня. Слов признания, обещаний и затем соития. Но, видно, для Мэтта на первом месте лишь страсть и желание…