– Откуда ты знаешь?
– Так Лесси не сразу вернулась. Было время на его новых подруг полюбоваться. Я к чему это всё говорю: может быть, и не было у него к Райт любви такой сильной-то изначально? Просто слишком рано всё между вами произошло, не было времени осознать, кто именно ему нужен. Останься ты, не сбеги – и было бы всё по-другому. Он уже тогда тебя любил, хоть и не понимал этого. Чьё тело под боком – тот и правит…
– Я не могла остаться, знала о беременности Райт, а она – о моей…
Одри опустила голову. Рассуждать о прошлом можно до бесконечности. О беременности Райт, похоже, не знал только Мэттью, а знай – опять-таки было бы всё иначе…
Паркер дотронулась до худенького плеча до сих пор выглядевшей подростком подруги.
– Знаешь, ничего нельзя вернуть, так зачем ворошить? Чтобы меня успокоить?
– Я пытаюсь объяснить, что под твоими страхами нет почвы. Мэттью – кто угодно, но только не подлец, с тобой не произойдёт того, что с Лесси. Никто никогда тебя не выгонит и не бросит, разве что сама захочешь уйти. Только кто даст тебе это сделать? Теперь рядом с тобой будем все мы, – она заглянула Кэтлин в глаза. – Да и бежать тебе больше некуда – и на Аляске найдём, и в Антарктике. Мы же семья, ты помнишь?
– Я помню, – Паркер зевнула, – вот только время для напоминания вы – Вуды, выбирать не умеете, который день не даёте выспаться.
– Сейчас вместе завалимся, вот только, – Одри погладила заурчавший живот, – давай чем-нибудь перед сном подкрепимся?
– Господи, я и забыла, что ты у нас сладкоежка-обжорка, немалый кусок жизни проводящая на кухне. Не знаю, что есть в холодильнике из готовых продуктов, но йогурт и яблоки точно должны быть.
– Я скажу тебе по секрету, столовая – лучшее место для самых сложных переговоров. Перед ароматом вкусной пищи никто не устоит, лишь раздобреет, а рюмка спиртного развяжет язык самому неразговорчивому человеку – это моя маленькая хитрость, но мы пить не станем. Тащи на стол всё, чем можно перекусить, а я пока расскажу, чего надумала за полёт. – Одри улыбнулась, заметив смешанное с долей испуга любопытство в глазах подруги. – Не бойся, ничего криминального. Почему только Мэттью должен быть охотником? Давай организуем охоту на него? И посмотрим, как при этом он будет себя чувствовать! – Она разглядывала веточки фиолетовых орхидей, стоящих в широкой вазе, размышляя, кто принёс этот букет – брат всем всегда дарит розы. – Красивые цветы. От кого?
Кэтлин взглянула через плечо на стол и объяснила совершенно ровным голосом, как ни о чём не значащем для неё пустяке:
– А, эти? Я уже и запуталась в букетах. Представляешь, от адвоката, что ведёт наше с Мэттью дело. Сама удивилась немало: чего ему в голову взбрело благодарить клиентку?
– Может, он испытывает к тебе нечто большее, чем желание защитить в суде и получить гонорар? – осторожно прощупывала почву, выполняя задание брата, Одри.
– Не знаю, что он там чувствует, но мне всё равно!
Паркер водрузила на стол упаковку йогурта, баночку сливочно-заварного крема и тарелку с нарезанными фруктами, оставшимися после ужина.
– Вот, чем богаты, тем и рады!
– Ну, рада-то, допустим, я, а вот ты можешь стать богатой при таком ухажёре, как Лебовски.
Кэтлин вскинула на подругу взгляд, не понимая, чем ту так привлекла информация о успешном юристе.
– Какой «ухажёр»? Мы не встречались наедине ни разу. Ты знаешь его?
– Он знакомый отца, клиент его клиники. Как не знать, если именно Харрис попросил Самуэля представлять вас с братом в суде.
– И как он тебе? Сможет дожать Хаски, как этого хочет Мэттью?
– Не могу утверждать, каков он в деле – не приходилось пользоваться его услугами. Могу дать оценку как мужчине: симпатичен, богат, холост, просто находка для одинокой женщины. А ты что о нём думаешь?
– Мне думать-то почти некогда с постоянными выкидонами твоего братца. То реву, как дура, то бегу в магазины самоутверждаться, то снова хандрю и плачу – и всё это в перерывах между его звонками и дочери. Как-то не было времени оценить прелести нового знакомого. Конечно, он человек интересный, внимательный, я бы даже сказала: слишком. Тоже начал звонить и слать смс-ки. Пока не пойму, к чему бы. Да, забыла ещё про букет сказать. – Кэтлин рассмеялась: – Мы с тобой, как в далёком детстве, всем косточки перемоем. Давай, ешь и идём поваляемся хотя бы часик, потом мне на работу, а вечером завалимся в гости к маме или куда ты пожелаешь.
Одри, выскребая ложечкой остатки сливочно-фруктового десерта, поинтересовалась:
– Ты план-то мой выслушать хочешь?
Паркер на секунду задумалась и ответила:
– Честно? – а после кивка подруги закончила: – Если мы сейчас начнём говорить об Мэттью– я не усну, а голова раскалывается просто. Давай оставим это на вечер. Я же знаю твои задумки. Будет куча эмоций и споров – мы уже проходили не раз подобное когда-то. Ничем хорошим наши планы не закончились.
– Никто не мешает тебе импровизировать.
– Вот с импровизацией-то у меня дело туго, если рядом оказывается Вуд.
– Ты хочешь войти в его жизнь по своим правилам, а не на его условиях? Ты вообще его любишь?
– Задаешь глупые вопросы, зная на них ответы! Конечно, да!
– Значит, дождёмся вечера. Уверена, тебе понравится, что я придумала. Все те пакеты в гостиной – часть самоутверждения?
– Да! – Кэтлин грустно улыбнулась. – Это после разговора с Мэттью днём, а потом было начало ночи и новый звонок с правильными словами обольстителя, чувствую, потребуется новая порция шоппинга.
– Теперь рядом с тобой я, и хотя тратить время на покупку шмоток я не любитель, никакая хорошо оплачиваемая сучка при мне старьё тебе не всучит! Оторвёмся по полной, тем более что это нужно для исполнения моей коварной задумки. Мэттью, держись!
К вечеру Мэттью едва держался на ногах, переделав за день кучу дел. Отсутствие сна которую ночь не прибавляло сил отравленному алкоголем организму.
Он подъехал к школе, ожидая появления дочери на парковке, и немало удивился, заметив всего в нескольких машинах слева чёрный БМВ Риджа. Тот рылся в бардачке и не мог заметить «форд» «будущего тестя». Вот сейчас агент пожалел, что у дочери нет водительских прав; может, наличие автомобиля несколько уменьшило бы её желание общаться со стажёром?
Вуд несколько раз глубоко вдохнул, призывая себя к спокойствию. Разве возраст партнёра может влиять на половую жизнь созревшей девушки? Тут скорее важна симпатия. Для Лесси вопрос дефлорации был слишком принципиальным, что, впрочем, не помешало в дальнейшем несколько раз выйти замуж. Кэт, отдавшись, едва стукнуло восемнадцать, самостоятельно вырастила дочь, оставшись матерью-одиночкой. Так что вопрос нравственности и сексуальной морали с возрастной планкой никак не связан. Зачем так беситься по этому поводу? Не Чайтон, так кто-то другой – в чём разница? Наличие Риджа даже даёт некоторые плюсы. Будет известно, кому, если что, свернуть шею. Если что – что? Если Чайтон окажется такой же скотиной, как он сам? Вопрос неприятный, но стоило ответить на него честно. Именно из-за того, что произошло с Кэтлин, его так настораживает наличие половозрелого самца рядом с Лилибет.
Мэттью в который раз мысленно поблагодарил Паркер, что не рассказала правду Сэму, иначе решётка – самое малое, чем мог бы отделаться. Рука агента невольно сползла вниз, прикрывая место, ненавистное в ухажёрах всеми отцами молоденьких дочерей.
– Имел бы коки в дырочку… – Но через секунду губы выдавили новую, более правильную версию: – Или вовсе остался без них. И какие тогда наследники?.. Хомячков бы пришлось разводить.
Он тяжело вздохнул, решив обязательно поинтересоваться: сколько лет было родителям Чайтона, когда тот появился на свет. Если семнадцать – что вполне возможно, исходя из национальных традиций, – то его внуков ждёт ещё та генетическая наследственность...
Пальцы Мэттью, запущенные в шевелюру густых волос, с силой дёрнули непокорные пряди. Он выругался вслух:
