– Это необходимо нам, а значит, возможно… Нет, не так. Не «возможно», а обязательно будет. Только перестань трусить.

– Я…

– Не перебивай, в голове и так полный сумбур. Я не умею просить прощения. Дослушай до конца, ладно?

– Я слушаю, хотя знаю, красиво говорить и убеждать ты умеешь…

Вуд тяжело вздохнул. Опять бег по кругу: он убеждает – она не верит; она не верит – а он…

– Я не давлю сейчас, нет, если ты хорошенько вдумаешься, то это очень простое предложение. Попробовать не страдать, а стать по-настоящему счастливыми. Как только решишься, я буду рядом. Я уже стою у той противоположной стены. Мои ноги обуты в ботинки с магнитами, и это вовсе не тяжесть для ног – они дают устойчивость, возможность крепко стоять на земле или где бы то ни было. Мои магниты – семья, в которой сейчас для меня главенствуют наша дочь и ты. Другой– не хочу, нет для меня иного притяжения. Всё прочее – суета из сложившихся обстоятельств. Я люблю вас с Лилибет и очень хочу, чтоб мы были счастливы.

Он протянул руку к журнальному столику и, взяв бокал с виски, сделал небольшой глоток. Почти растаявший лёд сильно разбавил спиртное, но напиток всё же принёс в горло тепло.

– Я не идеален и многое сделал в жизни неправильно. Ты нужна мне гораздо больше, чем я тебе, наверное, потому-то и более настойчив. Не отвечай ничего сейчас. Я звоню не для того, чтобы услышать немедленный ответ, а просто хочу, чтоб ты знала всё это. Завтра утром отвезу Лилибет в новую школу, а потом оформлю сделку с домом. Мы оба нуждаемся в тебе… очень.

– Я знаю… – И в её голосе появилась протяжная мягкость.

– Тогда спокойной ночи? – пожелание вместе с вопросом выражало надежду.

– До завтра…

Кэтлин первой отключила телефон, не желая, чтобы Мэтт услышал всхлипы. Дорожки от слёз пролегли до подбородка. И снова самые противоречивые чувства раздирали душу. Он любит, она любит, и он это знает. Была ли женщина, не было ли её – она ничего не значит… по крайней мере, для него. Так почему их случайная связь должна что-то означать для неё? Ну почему в их отношениях, и в самом деле, всё настолько сложно?

Недавно обретённая уверенность с равновесием испарились. Брюнетка откинула голову на мягкую спинку, так и не поняв, чем конкретно был вызван звонок Вуда – наверняка не только желанием извиниться, – и, обведя комнату, остановила взгляд на диване, заваленном обновками. Одежда, купленная сегодня днём, осталась не вынутой из картонных сумок-пакетов.

Шопинг сделал своё дело. Кэт почувствовала себя молодой и красивой. Главное предназначение нарядов: делать их обладательницу уверенной в собственной привлекательности. Восхищённый взгляд человека, для которого вы решили одеться, вторичен. Первой всегда становится оценка собственных глаз, и если они светятся счастливым удивлением, разглядывая в зеркало знакомую фигуру, – дело сделано. Мы одеваемся, прежде всего, для себя и дамского окружения. Мужчине намного приятнее раздевать любимую. Одеваться красиво, чтобы выглядеть неотразимой – прерогатива женщины…

Она с трудом разомкнула веки, разбуженная непрерывным звонком в дверь. Первая мысль, что доставщики цветов совсем обнаглели, была сразу откинута. Подобная настойчивость для курьера была бы сверхнаглостью. Паркер взглянула на электронный будильник: пять тридцать. Она с неохотой вылезла из-под тёплого одеяла, ворча по привычке вслух:

– Кого ещё чёрт там принёс в такую рань?

Недовольство на лице мгновенно сменила улыбка, стоило заглянуть в глазок.

– Одри, как ты попала в Финикс?

– Чёрт принёс!

Кэтлин рассмеялась. Именно рогатого она поминала минуту назад, втискивая ноги в лохматые тапки.

Вуд-младшая, стиснув подругу в объятиях, зловещим шёпотом добавила:

– И у него есть имя!

– Да что ты! Дай угадать: уж не Мэтт ли?

– Он самый, только давай сохраним мои откровения в тайне.

Паркер провела подругу в гостиную.

– Он звонил ночью.

– Что говорил? Извинялся?

– Да, в своей манере, всё равно взвалив вину на меня и даже не заметил этого. – Кэт рассмеялась: – Назвал трусихой, попросил прижать его к тёплой стенке и стать личным магнитом!

– Это что-то новое. Электронным ключом к счастью?

– Нет, почти в прямом смысле – ботинками астронавта!

Теперь пришла очередь смеяться над братом Одри:

– Любит же он говорить образами. Надо было поинтересоваться: что там за фильм он смотрит по телевизору?

– Так просто?

Вуд-младшая уловила нотки разочарования в голосе подруги. Наверное, Мэтт говорил слишком красивые вещи о космосе. Она покачала головой, досадливо сморщившись собственной глупости.

– Не слушай меня, я же вечно его подначиваю. Уверена, он говорил то, что думал, раз решился ночью побеспокоить. Ты же могла и послать его со сна?

– Могла, но не стала, хотя и был повод. Стараюсь не думать над словами Лебовски, но что-то не получается. Самуэль видел его ночью с какой-то очень похожей на меня женщиной.

Одри нахмурилась, врать подруге вовсе не хотелось, но и говорить правду – тоже. Она задала встречный вопрос, оставляя за Кэтлин право самой сделать выводы:

– Ты в это верить хочешь?

– Нет…

– Значит, не верь. Я знаю одно совершенно точно: брат тебя любит!

– Ты всегда так говорила, даже когда он и внимания-то на меня не обращал. – В словах Паркер слышалась грусть. – Надеюсь, сейчас не ошибаемся, он об этом, по крайней мере, твердит постоянно, но поверить что-то страшно по-прежнему. Боюсь второй раз на те же грабли встать, после первого отходила уж слишком долго и больно… Вдруг это просто прихоть его? Любит дочь, а я лишь довеском в придачу? Получит своё и всё. Жить будет, страдая, и мне терзаться, на его мучения глядя? Боюсь я, мужик – охотник по своей натуре. Отохотится, и что дальше?

– Не правда! Посмотри на Брэндона.

– Нашла с кем сравнивать! Холлу за терпение при жизни памятник ставить нужно, он однолюб к тому же, а Мэттью… – Кэтлин заглянула в глаза подруги. – Вспомни, как сильно он любил Лесси. И чем это закончилось? В один день отменил свадьбу, и всё, что связывало их в прошлом. Так не бывает, если любишь. Кто-то из них либо врал, либо любовь у него вот такая скоротечная, подогнанная под обстоятельства. Неудобная стала – быстро избавился...

Одри вскочила с дивана и, замаршировав по комнате, с возмущением затараторила:

– Ты что себе навыдумывала? «Обстоятельства», «неудобная», «избавился»… – Она остановилась напротив Паркер. – Да что ты знаешь об их отношениях с Райт?! Я была рядом с ним эти годы, не ты! Ты сбежала позорно, как трусиха последняя! – Вуд-младшая плюхнулась на прежнее место и, взяв Кэтлин за руку, стала высказывать то, что долгие годы хранила в себе: – Я скажу тебе сейчас, чего не говорила никому, даже Брэндону. Это было не моей тайной, и я не имела право её оглашать, тем более, ставить отца в неудобное положение. Объявись ты раньше или знай я о Лилибет, конечно, сделала бы всё по-другому, а так… В ту ночь Райт, похоже, переспала с кем-то, выдав твою кровь на простыне за собственную, но это ещё не всё! Тот секс имел последствия: у Райт был выкидыш, но не от Мэттью.

Кэтлин с изумлением смотрела на подругу.

– С чего ты взяла это всё?

– С того, что нашла у отца в столе папку с данными об операции Лесси и о погибшем плоде. Будь ребёнок от Мэтта, отец не стал бы скрывать этого! Вот почему она выскочила замуж за Брюса! Может быть, он и был отцом малыша, или знал о нём. Отслеживая тараканов Райт, чокнуться можно. Знаешь, как Мэтт страдал из-за её поступка, что пережил? Он изменился тогда очень сильно, вся дрянь, что в нём есть сейчас, имеет корни в их первом разрыве. Но он мог всё это забыть, так нет же – она вернулась к нему, а после – снова ушла!

– После чего?

– Того, как он увидел тебя в Финиксе! Я не стала тебя искать – слишком была обижена, да и Мэтт сказал, что всё у тебя хорошо: замужем и ребёнок есть. Он тогда сделал Райт предложение, но та опять выскочила замуж за другого, на этот раз – за Эйдана! И опять Мэтт принял её назад после развода. Хотя уверял, что второй раз не сделает этого. Но вот тогда я поняла, что с ним что-то не так! По отношению к тебе – не так. Он стал искать в любовницы похожих на тебя девушек. Брюнетки с карими глазами и длинными волосами.