На корабле их разместили в каюте, и поначалу всё шло более чем хорошо. Возможно, потому, что они с Гвинет носа не высовывали оттуда. Еду и воду в каюту им приносил сам Вилли Дэвис. Он был грубоват в обхождении, но видно было, что чрезвычайно расположен к обеим девушкам.

К несчастью, когда началась болтанка, на Гвинет напала морская болезнь. И тут они как будто поменялись местами. Арабелла ухаживала за своей камеристкой, как только умела, чем ещё больше расположила к себе доброго боцмана.

Однажды утром, после очередной бессонной ночи, Белла вышла на палубу. После зловонных миазмов[115] в их каюте ей до смерти захотелось глотнуть свежего воздуха.

Каждый член команды был при деле. Один держал руки на штурвале, другой тянул шкот, третий сматывал тросы, четвёртый направлял паруса. Самый юркий залез на марс[116] и пытался оттуда, вглядываясь в подзорную трубу, различить место, где можно было бы бросить якорь. То здесь, то там слышались команды: «Better starboard!», «Steer the course!», «Steady! Steady so! Steady as she goes!», «Get anchor ready!»[117]

Арабелла встала у борта, подставив лицо утреннему солнцу, и с закрытыми глазами ловила порывы ветра, как вдруг рядом с ней прозвучал мужской голос:

– Так вот кого старый лис Дэвис скрывает на моём корабле.

Девушка распахнула глаза и ещё не успела толком рассмотреть лицо человека, стоящего возле неё против солнца, как тот воскликнул: «May God strike me alive and well![118] What incredible eyes she has!»[119]

Белла прикрылась ладонью от слепящего солнца и разглядела молодого мужчину, безбородого, с обветренной кожей, лёгкой щетиной на щеках и длинными тёмными волосами, очевидно, подвязанными сзади в хвост. Лицо этого человека можно было бы назвать симпатичным, если бы его не портил хищный нос с горбинкой и острые скулы. Но самым неприятным в незнакомце был взгляд серых с белёсой прожилкой глаз, которые резко выделялись на его загорелом лице. Цепкий, колючий, холодный взгляд. В нём была заключена какая-то глубинная природная жёсткость и безжалостность.

Арабелла набралась смелости и первая спросила:

– Простите, сэр, с кем имею честь беседовать?

Мужчина усмехнулся и ответил с издёвкой:

– Это вы правильно заметили, имеете честь, – он выделил последние два слова. – А беседуете вы с капитаном корабля, на котором, как я понимаю, вы, мисс, пытаетесь от кого-то сбежать. Дэниел Харрис, с вашего позволения.

Он едва кивнул головой в знак приветствия, а затем добавил:

– А как, позвольте спросить, ваше имя, милейшая беглянка?

– Леди Арабелла Беатриче Доннорсо.

Белла умышленно не стала называть свой титул. Она сразу же почувствовала опасность, исходившую от этого человека, поэтому поспешила ретироваться:

– С вашего позволения, я оставлю вас и вернусь в каюту. Моя подруга больна. Я лишь ненадолго оставила её, чтобы подышать свежим воздухом.

Капитан ничего не ответил, но, когда она удалялась, холодок, блуждавший по её спине в области лопаток, подсказал ей, что он смотрит своим колючим взглядом ей вослед.

С того дня Белле больше не хотелось выходить из каюты и показываться на глаза капитану. Однако отделаться от него так просто не получилось. Капитан Харрис стал сам заглядывать к ним с Гвинет под тем предлогом, что желает справиться о самочувствии болеющей пассажирки. В эти визиты он не был слишком многословен, но всякий раз Арабелла ощущала, каким жадным взглядом он оглаживает всё её тело.

Гвинет действительно не легчало. Более того, к морской болезни отчего-то присоединилась лихорадка. Девушка начала бредить. Капитан принял решение зайти в ближайший порт, чтобы найти там врача.

Так они и сделали. Рано утром, когда корабль причалил в каком-то порту, к ним в каюту заглянул странного вида человек, назвавшийся лекарем. Он осмотрел больную и сказал, что её надо срочно ссадить на берег, а то она перезаражает всю команду.

Арабелла решила последовать за своей компаньонкой. Пока она собирала вещи, в каюту зашёл матрос и на руках вынес Гвинет в повозку, поджидавшую на причале. Белла стала ещё поспешнее собирать вещи, однако когда она вышла на палубу, то увидела, что корабль уже отчалил от берега. Более того, повозки на берегу тоже нигде не было видно.

Девушка бросилась к капитану с криками, чтобы тот немедленно вернул корабль в порт и высадил её на берег. Но мужчина лишь желчно улыбнулся в ответ. Потом вдруг сразу посерьёзнел и произнёс ледяным тоном:

– Маленькой мисс давно пора вернуться в свою каюту. Я загляну туда позже. Тогда-то мы и обсудим, что будем делать дальше.

Арабелла сразу поняла, что предстоящий разговор ничего хорошего ей не предвещает. Однако вернулась в каюту и постаралась запереть её с обратной стороны. Но её усилия оказались совершенно напрасными. Когда капитан Харрис понял, что каюта заперта, он одним толчком вышиб дверь.

Попытка Беллы хоть как-то защититься лишь раззадорила мужчину. В нём проснулся охотничий азарт. Не переходя к разговору, он сразу же налетел на неё и попытался обнять. Арабелла всячески сопротивлялась, и всё же он её поцеловал.

Это был первый в её жизни поцелуй. И Белла должна была бы испытать хотя бы отголосок интереса. Как мужчина Дэниел Харрис был вовсе не так уж плох. Но насильственное касание чужих влажных губ вызвало у неё лишь отвращение. Арабелла стала отчаянно вырываться и, как только ей удалось высвободить руку, оттолкнула лицо мужчины от своего, нечаянно оцарапав ему щёку.

Капитан отпустил её, отёр выступившую из царапины кровь и со злой ухмылкой, искривившей его рот, произнёс:

– Ничего, дикая кошечка, Дэниел Харрис и не таких укрощал. Чем яростней, тем интересней.

Выходя, он крикнул кому-то из матросов:

– Перенесите все вещи мисс в мою каюту.

Когда он удалился, к Арабелле ввалилось двое молодцов, которые спешно стали забирать уже собранные вещи. Они ушли, и Белла осталась сидеть одна в пустой каюте. Она обдумывала все возможные последствия данного инцидента. Вдруг дверь приоткрылась, заглянувший к ней Вилли Дэвис тихо позвал:

– Следуйте за мной, мисс. Этот ублюдок Харрис не даст вам покоя.

Боцман вывел Беллу на палубу, велел ей снять косынку, прикрывавшую её декольте, и, прорвав краешек, зацепил за выступающую железку у борта корабля. Затем потайными путями провёл её в дальний трюм, где спрятал за бочками с углём и мешками, наполненными непонятным содержимым.

Арабелла не знала точно, сколько она просидела в том трюме. Пару раз, соблюдая максимальную осторожность, её навещал Вилли Дэвис. Он приносил ей кружку воды и кусок хлеба с вяленым мясом. Боцман сообщил, что на палубе решили, будто бы маленькая мисс с горя бросилась в море и утопилась. Дэвис надеялся, что Белле удастся просидеть в этом трюме до самого Неаполя, до которого, по его словам, осталось меньше пары дней хода.

Однако, когда боцман покидал её в последний раз, Белла услышала, как кто-то из членов экипажа спросил его: «Что это ты, старый лис, без конца в трюм ныряешь?» Дэвис неуклюже отшутился. Переждав опасность, Арабелла перекусила и задремала, а проснулась от громкого хохота. Когда она открыла глаза, свет масляного фонаря больно ударил по глазам, привыкшим к темноте. И, хоть она и не разглядела стоящего человека, его слова не оставили никаких сомнений в том, кто именно перед ней находился.

– Вот и наша чумазая кошечка! Нашлась пропажа. А мы-то уж думали, что её сжевали акулы.

Харрис говорил это со смехом, однако это был какой-то недобрый смех. Он предвещал кару, которая должна была обрушиться на её голову. Наказание не заставило себя долго ждать.