Кое-где вдоль дороги ему встречались усыпанные сиреневым цветом жакаранды, похожие на воздушные красочные облака, и облепленные нежными розовыми цветками безлистные ещё магнолии. Повсюду по краям дороги были видны островки живой изгороди колючей опунции, покрытой жёлтыми, красными и оранжевыми розетками.

Возле домов и заборов цвели лиловые, розовые, фиолетовые, пурпурные бугенвиллии, прицветники которых напоминали мятый пергамент, и питтоспорум, усыпанный нежными сливочно-кремовыми цветками, источающими сладкий аромат с цитрусовыми нотками.

И повсеместно, куда ни брось взгляд, землю устилал зелёный ковер из молодой, сочной ещё травы, в которой красавица-весна щедрой рукой рассыпала сиреневые барвинки, белые анемоны, розовые безвременники, голубые перелески и море других цветов, названий которых граф Моразини знать не знал и слыхом не слыхивал.

От всей этой красоты, от пьянящих ароматов, разлитых в воздухе, от резвой скачки коня у Альфредо помимо воли в душе пробудилось что-то новое, волнующее, окрыляющее, заставляющее кровь быстрее и радостнее струиться по венам. И даже вид старинного кладбища, нависшего на отвесной скале над Позитано, окружённого печальными кипарисами, не смог пересилить этого живительного, целительного, бодрящего ощущения.

С таким настроением Альфредо подъехал к постоялому двору, расположенному рядом с Кьеза-Нуова[75]. Там он спешился, бросил монету служке, приказав напоить коня и хорошенько присмотреть за ним, пока его хозяин прогуляется по городку, после чего прошёл к террасе возле церкви, посвящённой Мадонне-делле-Грацие[76].

Расположенная в верхней части города, она возвышалась не только над этим районом, красуясь своей формой, похожей на римский Пантеон, но и над всем городком, который спускался уступами вниз к побережью.

Имеющая в основании эллипс, покрытая невысокой куполообразной крышей, церковь эта отличалась сдержанностью внешнего оформления и отсутствием уже ставшего привычным барочного декора. Единственным украшением её служили большие окна, дарящие внутреннему пространству отличное естественное освещение.

Альфредо вышел на террасу возле церкви, откуда открывался, как декорация в театре, восхитительный вид на город и море.

Городок Позитано – истинная жемчужина в короне Амальфитанского побережья, настоящий кусочек рая на земле.

Разместился этот уютный, компактный городок в буквальном смысле слова на скалах среди пиний, пальм, магнолий и лимонных деревьев внутри укромной бухточки с мелкогалечным берегом.

Ещё с незапамятных времён это сказочное место, защищённое горами от холодных северных ветров, открыли для себя римские патриции, которые стали обустраивать здесь свои шикарные каменные виллы. И здесь нет ничего удивительного. Потрясающая природа, великолепный ландшафт, роскошный климат, ласковое море, как магнитом, тянули сюда высшую знать Римской империи.

Однако пик расцвета Позитано пришёлся на те времена, когда городок вошёл в состав Амальфитанского герцогства, которое в X и XI веках спорило с Генуей и Пизой за звание главной морской державы всего Средиземноморья.

Именно тогда Позитано буквально расцвёл: в нём велась активная торговля, строились новые корабли, чеканились собственные деньги, слышалась разноголосая речь заморских купцов.

В последующие два-три столетия в городе начался настоящий бум строительства: возводились великолепные палаццо и роскошные виллы, которые, за неимением свободного пространства, громоздились друг на друга, словно ласточкины гнёзда.

Если взглянуть на Позитано со стороны моря, может создаться впечатление, что дома напоминают пчелиные соты: так тесно и плотно они прижаты друг к другу.

Сейчас Альфредо смотрел на город сверху, и вид крыш, перетекающих одна в другую, напоминал ему пёстрое лоскутное одеяло, которое укрывало городок на берегу бескрайнего лазурного моря.

Моразини решил спуститься к нему, влекущему и зовущему своей спокойной синью, в которой купалось такое же необъятное, безбрежное небо.

Гулять по Позитано довольно занятно. Дома в нём создали петляющий лабиринт улочек-лестниц с крутыми подъёмами и спусками, бесконечными неожиданными поворотами, тупиками, проходными дворами, в которых можно запросто заблудиться. Однако путешественника чуть ли не за каждым поворотом поджидает заслуженная награда: потрясающий воображение, неправдоподобный морской пейзаж.

По лестнице с навесом из девичьего винограда, в котором сквозь молодую изумрудную листву то здесь, то там проглядывали иссиня-чёрные подсушенные прошлогодние гроздья, сквозь плотную городскую ткань, сотканную из множества пёстрых домов, стоящих друг над другом, Альфредо стал спускаться вниз, к побережью.

Развлекая себя счётом ступенек, которые ему предстояло преодолеть в обратном направлении, он не заметил, как дошёл до сердца Позитано – виа Монте, бурлящей жизнью и вечно занятой разнообразными важными делами.

Спускаясь дальше по узкой лестнице, заглянул в одну из старейших церквей городка – Кьеза-ди-Сан-Маттео[77]. Она настолько гармонично вписалась между домами семейств Кановаччоло с одной стороны и Кальдьеро с другой, что он чуть было не пропустил её.

Небольшого размера, практически незаметная, она также не изобиловала украшательством. Скромная симметрия пропорций, простота внешнего фасада, единственным убранством которого служило окно формы «бычий глаз», да маленькая звонница над тимпаном с одним-единственным колоколом – вот и все архитектурные элементы её декора.

Заглянув внутрь, Альфредо убедился, что в ней всё по-старому. Стены украшены рельефной лепниной и пилястрами. На бочонкообразном своде, выкрашенном терракотовой краской, виднеется лепная роза ветров. Напротив входа простой, совершенно необставленный алтарь, посвящённый Непорочному зачатию. На единственном алтарном полотне изображены Дева Мария и святой Матфей в окружении сонма ангелов.

Эту скромную церквушку любила матушка Альфредо. Она часто брала его сюда ребёнком на мессу. Ей нравилась скромная, тихая обстановка, нравилась немноголюдность, возможность побыть практически наедине с Господом. А ему здесь всегда было скучно. Нечем было занять себя. Вот в главной церкви Позитано – Кьеза-Санта-Мария-Ассунта – другое дело! Там для глаз был настоящий рай! Сейчас же вести разговор с Богом граф Моразини предпочёл бы именно в таком, простом, незатейливом, зато уютном месте. Однако присоединиться к мессе, которая шла здесь при немногочисленном скоплении народа, граф всё-таки не захотел.

Выйдя из церкви, Альфредо стал спускаться дальше. Незаметно вышел к духовному центру Позитано – к Кьеза-Санта-Мария-Ассунта. Заходить в неё пока не стал, обогнул по периметру и спустился к побережью, решив проведать Торре Тразита[78].

Из всех сказочных мест Позитано трудно представить себе более впечатляющее, поражающее воображение, чем это. Круглая сторожевая башня 1567 года постройки будто балансировала на склоне скалистого утёса, господствуя над одним из самых завораживающих мест побережья, омываемого кристально-голубыми водами Тирренского моря.

Эта прочная заградительная башня, построенная в оборонительных целях, была возведена анжуйцами по приказу вице-короля Педро де Толедо[79] вместе с башнями Спонда и Форнилло[80], вид на которые открывался с вершины Тразиты.

Дикое и необычайно романтичное место на вершине суровых известняковых скал с отвесным обрывом к морю когда-то будоражило детское воображение Альфредо. В своём сознании он рисовал картины, в которых воинственные толпы пиратов штурмуют эту башню, а стойкие позитанцы, её защитники, храбро обороняются от кровожадных морских разбойников.