Капитана Поликарпова ранило поздно вечером. Сквозное пулевое ранение мягких тканей бедра. И ранило где-то в лесу, куда и пули-то не залетают. До землянки он дошел как-то сам, а там уже раскис. Я как раз находился в штабной землянке. В это же время приехал врач с кухней. Вместе с врачом мы сделали перевязку Поликарпову. На хозяйственной машине отправили его в санвзвод. С ранением Поликарпова сделали небольшую перестановку. Зам. командира батальона по политической части назначили лейтенанта Попова, а парторгом – лейтенанта Корейшу. Корейша до этого был комсоргом батальона. Спустя некоторое время, были слухи, что у капитана Поликарпова в санбате врач признал ранение самострелом. Слышал об этом и наш врач в санвзводе. И верилось, и не верилось…А не верилось потому, что в госпиталь он мог уехать в любое время с «малярией».

Один раз пробовали наступать, но безрезультатно. Крепко, гад, сидит…А спустя дня три после нашего наступления, немцы сами начали наступать. Очень сильной была артподготовка. Вся наша лощина была изрыта снарядами и минами. И лес весь пообломало. Один снаряд угодил в землянку, где находились раненые. Два наката у землянки разбросало, а третий накат частично обвалился. К счастью, раненых никого не завалило. Все они находились около стен. Но многих оглушило. В этой землянке с ранеными находилась Лена. Сейчас уже не до шуток. Снаряды рвались прямо рядом с землянкой. Все мы сбились в кучу и прижимались плотнее друг к другу. Каждую секунду ожидаешь снаряда…Сейчас, мол, накроет. И вот под таким огнем к нам в землянку забежал связной из штаба: «Быстрее к штабу! Он ранен…»,– и сразу же убежал обратно. Всего пять шагов до штабной землянки. Побежали оба с врачом. Да тут и бежать-то некуда…В угол штабной землянки угодил снаряд. Разбило телефон и убило телефониста. Комбата ранило в голову, спину и руку. Ранения были не тяжелые. После оказания помощи комбат продолжал командовать. Под сильным огнем пришлось налаживать связь. Установили новый телефон. Связисты побежали соединять порванные провода. Положение в ротах было тяжелое. Из некоторых рот прибыли связные. Один связной еле держался на ногах, пока докладывал. Он был тяжело ранен. Только восстановили связь с ротами, как она была снова нарушена. Немецкие танки прорвали оборону. Приказано было всем покинуть землянки и занять круговую оборону. Один из танков был уже около наших землянок. Кто-то из солдат бросил под гусеницу гранату. Раздался взрыв. Танк закрутился на месте. Еще два приблизились к нам и начали утюжить окопы. Но недолго они утюжили. Опять в них полетели гранаты. И эти танки были подорваны. Хотя и подорваны они были, но продолжали с места вести огонь из пушек и пулеметов. Стреляли до тех пор, пока не были подожжены. Ни одному немцу не удалось вылезти из танка. Не успеет высунуть голову из танка, как в него посылали автоматную очередь. В расположении рот шла рукопашная схватка. Даже отсюда доносилась ругань. В расположение рот мы прибыли, когда наступила тишина. Все было перепахано снарядами и минами. И всюду трупы…Очень много трупов. И наших, и немецких. Пока стоит тишина, начали вытаскивать раненых. Их было тоже много. Раненых вытаскивать помогали все. На раненых немцев пока никто не обращал внимания. Хватало делов со своими. А все же, потом приказали и их убирать, и тоже оказывать помощь. Охоты не было с ними возиться, но приказ…Куда денешься? Приходится подчиняться…

Все раненые были эвакуированы. И вражеские тоже. Уехал и комбат Федосов. Снова на его место прибыл капитан Данилюк. Командир как будто бы и ничего, но уж больно горд и самолюбив. Капитан Федосов совсем не такой. Тот со всеми мог запросто поговорить и пошутить. А Данилюк – нет. Этот чересчур серьезный. Может, из-за этого его немного недолюбливали. Ну, а в основном, он командир неплохой. Через два дня после этого тяжелого боя ночью сдали оборону подошедшей свежей части. И этой же ночью выехали. Весь остаток ночи ехали. Остановились в каком-то хуторе. Простояли около четырех дней. Здесь сумели организовать баню. Солдаты приводили себя в порядок: производили мелкий ремонт обуви и обмундирования, стриглись и брились. В общем, отдохнули за эти дни неплохо.

Опять уже второй день находимся в пути. Переезжаем на другой участок фронта, куда-то в район г. Добеля. Сколько уже раз переезжали из Литвы в Латвию и обратно. А сейчас уже даже и не знаешь, где находишься? Или в Латвии, или в Литве? Ведь разницы почти никакой. Такие же леса и болота, хутора и города. Если города, хоть немножко, некоторые запомнишь, то хутора и другие населенные пункты обычно быстро забываешь. Трудные названия.

И вот здесь, в районе Добеля, нам снова пришлось столкнуться с сильным противником. Бои приняли затяжной характер. Наступать пришлось через болотистую местность. Особенно плохо пришлось танкам. Несколько танков так затянуло в трясину, что никакие тягачи не могли вытащить. Танки засасывало все глубже и глубже. Потом на виду остались одни башни. Во многих опасных местах делали настил из леса. И все это делалось под артиллерийским огнем противника.

Но вот, наконец, кончился лес и болото. Впереди ровная местность. Менее километра до обороны противника. Наступление велось широким фронтом. Немцы открыли очень сильный огонь. Уже несколько танков и самоходок горели. Туговато бы нам пришлось, но нас выручили «Катюши». А потом и авиация наша появилась. И все это дало возможность нашей пехоте добраться до передовой противника. Завязалась рукопашная схватка. Немцы обычно такой схватки не выдерживали. Или же убегали, или сдавались. Но здесь они дрались отчаянно. Покончив с ними, начали развивать наступление дальше. Через несколько сот метров снова такая же линия обороны врага. Опять начались ожесточенные бои, которые длились почти до вечера. Наконец, овладели и этой линией обороны. Здесь остановились. Впереди был лес. На опушке леса, да и в самом лесу, еще была линия обороны. Об этом рассказывали пленные. Пленных здесь захватили немного, а вот убитых было много. Убитых и у нас не меньше было. В наступлении – не в обороне. Без жертв не бывает. Ночью установили, где нужно, артиллерию и минометы. Оборудовали пулеметные гнезда. Всех раненых эвакуировали на разных машинах. Местами немецкая передовая находилась совсем рядом с нашей. Даже перекликаться можно было. Медпункт батальона расположился немного позади, в каменном сарае небольшого хутора. В сарае было много разных перегородок, тоже каменных. Для чего он предназначался, представить трудно. В общем, этот сарай был прочным. Командный пункт батальона тоже находился здесь.

В самой большой роте у ст.лейтенанта Кустова убило санинструктора и ранило обоих санитаров. В роту срочно требовали санинструктора. Кого послать? Я предлагал Юрнаева или Коротуна. Но врач Незамов решить послать Лену Шарову. Но зачем девушку, когда есть мужчины? Трудно спорить с нашим врачом, да и бесполезно. В сумерках Лена ушла в расположение роты.

Дня через два немец начал артподготовку. Стояла сплошная канонада. Тряслась земля. Нечего было и думать, чтобы выскочить из сарая. Снаряды и мины ложились рядом. От взрывов сарай сотрясается. Сверху сыплется земля. Вот один из снарядов или мина угодили в крышу. Пробило не только крышу, но и потолок. Еще, один за другим, несколько снарядов угодили в стену. Полетели обломки кирпичей. А потом уже снаряд за снарядом ударились в стену или в крышу. Всех, кто находился в сарае, гоняло из отсека в отсек. Вот эти множество отсеков и спасали нас. Крыша и стены сарая были уже почти разрушены. Когда немцы прекратили огонь по хутору, а начали стрелять куда-то дальше, нам удалось немного оглядеться. Дом был полностью разрушен и горел. Разные хозяйственные постройки тоже были до основания разрушены и сейчас остатки их догорали в огне. Горело все, что могло гореть. И сарай сильно разрушен. Но толстые стены и разные каменные перегородки спасли людей. Но без жертв не обошлось. В одном из отсеков убило старуху с девочкой. А около дома лежала убитая молодая девушка. Те жители, кто не убежали, погибли в развалинах дома и других построек. В штабе тоже наделало делов. Легко ранило начальника штаба, убило связного. Разбило рацию и убило радиста. Связь с ротами была прервана. На линию убежали связисты. Наконец, связь восстановили. В ротах большие потери. Много раненых. Туда срочно требуют санинструкторов и санитаров. А самое главное – перевязочный материал. Гуранов Михаил был послан в роту Скотникова, Юрнаев и Коротун – в другие роты. Я пошел в роту Кустова, куда была отправлена Лена Шарова. В этой роте тяжело ранило взводного командира, мл.лейтенанта, и еще нескольких солдат. Были и легкораненые. С наступлением темноты раненых начали выносить в сарай. Потом туда же вытаскивали тела погибших в бою.