Дружок, повизгивая от нахлынувших чувств, прилёг на пол, чтобы быть ближе к Малюсе, и вылизывал, вылизывал маленькую усатую мордочку…

Через час хвостатые, лежа на ковре в комнате, весело беседовали, вспоминая летние проказы. Малюся трогала медали лапкой и заставляла их звенеть.

– Ну, расскажи про свои награды, скромник, – требовали Сестрёнки.

– Да тут в основном спортивные, – отвечал тот и отводил глаза, – за участие в соревнованиях и прочие…

Поняв, что откровенности от него не добиться, Сестрёнки оставили Дружка с Малюсей в комнате, а сами пробрались на кухню, устроились на подоконнике и, всем своим видом показывая, что их интересует только вид из окна, навострили уши.

– … Медали вручили тогда всему составу блокпоста – и живым, и погибшим, – продолжал рассказ Макарыч. – Я свою отдал Дружку. Он её точно заслужил. Если бы он тогда не кинулся на ствол боевика – не беседовал бы я сейчас с тобой. После боя на руках нёс его, раненного. Еле выжил… Спасибо полковому хирургу – спас псину. До госпиталя тогда довезли не всех…

Мужчины помолчали, Хозяин разлил по стопкам прозрачную жидкость. Встали и молча, не чокаясь, выпили.

Выйдя на лоджию и открыв створку окна, закурили.

– Разговор у меня к тебе, друг, серьёзный, – начал Макарыч. – Боюсь я за Дружка. Как вернулись в город – не узнаю его. Почти не ест, на прогулку даже не просится, так – выходит только по необходимости. Лежит в прихожей, ни на что не реагирует. В общем, все признаки депрессии. А сегодня, когда объяснил ему, куда идём, засуетился, как щенок, сам поводок принёс, аж повизгивал, пока собирались. И сейчас – смотри, как он играет с Малюськой! Как молодой, даже глаза заблестели. Давно его таким не видел.

Хозяин уже понял, к чему клонит Макарыч и, машинально вертя в пальцах сигарету, о чём-то думал.

– Понял я тебя, Макарыч, но давай у Малюси спросим – согласна она, или…

– Думаешь, поймет? – усомнился гость. – Нет, я понимаю – собака! Они всё поймут. Но мелкий котёнок… Неужели сообразит, о чём речь?

Хозяин только усмехнулся.

– Пойдем, Макарыч, пойдем к ним.

В комнате Малюся весело прыгала от одной лапы Дружка к другой, а тот отдергивал их, не давая до себя дотронуться. Они развеселились и не замечали, что находятся в центре внимания.

– Дружок, – позвал Макарыч.

Пёс взглянул на Макарыча и замер с поднятой лапой. Глаза его вдруг вновь стали грустными. «Всё? Это всё? Уже пора возвращаться?» – вопрошал его взгляд.

– Малюся, – позвал Хозяин и, когда кошечка повернула к нему мордашку, продолжил: – Дружок и Макарыч просят, чтобы ты жила с ними. Но решать – тебе.

Малюся, застыв на мгновенье, кинулась к Хозяину, вскарабкалась на него и, очутившись в объятиях, лизнула его в нос. Потом, так же ловко спустившись на пол, вскачь понеслась к Дружку и взгромоздилась ему на спину. Дружок, вывесив язык, весело поглядел на усатую наездницу.

– Ну, что ж! – вздохнул Хозяин. – Так тому и быть!

Провожать гостей на лестничную площадку вышли все, даже Сестренки. Малюся попрощалась с каждой, ткнувшись носиком. Хозяин, присев на корточки, поднял маленькую Люсю на колени чтобы погладить на прощанье, а та, встав на задние лапки, дотянулась до мочки его уха и нежно укусила.

– До встречи, соседи, – мяукали последние наставления кошки. – Дружок, береги её и воспитывай, летом на даче проверим, чему ты её научил.

– Не волнуйтесь, Сестрёнки, – ворчал пёс. – Во всяком случае, след будет брать получше некоторых…

Потом, сидя на подоконнике, все трое смотрели вниз на удивительную процессию: Макарыч вёл на поводке Дружка. Малюся, лежа на спине Дружка, свесила лапы по обе стороны собачьего хребта. Все они обернулись и, подняв головы вверх, нашли взглядами Хозяина и Сестрёнок. Остановились. Макарыч ещё раз помахал силуэтам в окне, и троица двинулась дальше.

– Ну что, Сестрёнки, остались мы без Малюськи… – грустно произнёс Хозяин.

– Ничего, – промурлыкала в ответ Старшая, – это же только до лета. А лето придёт быстрее, если всю зиму долго и упорно спать.

– Для этого нужен талант, – улыбнулся Хозяин.

– Не талант, а сила воли! – возразила Младшая, и все засмеялись.

Автомобиль, сверкая хромированными деталями, остановился у края дороги. Открылась пассажирская дверь, и на обочину полетел серый комочек. Дверь захлопнулась, и автомобиль, набирая скорость, умчался.

Серый комочек оказался маленьким котёнком. Проводив взглядом уехавшее авто, он некоторое время сидел на обочине, дрожа и испуганно озираясь на проносящиеся машины. Потом скрылся в высокой придорожной траве, прихваченной первыми заморозками.

Сутки прошли без сна. Сидя в траве, котёнок вжимался в землю и испуганно смотрел на огромные, железные чудовища, снующие по трассе. Холод пробирал до костей, животик ныл и требовал пищи, но главное – было ужасно холодно. Как согреться? Где?

Рядом остановился автомобиль. Почувствовав живительное тепло, малыш скользнул под машину. Ближе, ближе к теплу, вот сюда, повыше. Хорошо… Окоченевшие лапки отошли не сразу, а тепло медленно остывающего двигателя убаюкивало настрадавшееся за ночь тельце. Малыш прикрыл глаза и блаженно задремал. И вдруг все вокруг затряслось, зарычало…

«Что это? Почему? Мама! Ма-а-а-ма-а-а!!!»

…Михалыч выехал за ворота пункта технического осмотра и, зло чертыхнувшись, повернул на трассу. «Дворники» смахивали с лобового стекла мелкие крупинки первого снега. Двигатель тяжело набирал обороты, а Михалыч, покручивая баранку, думал, как быть дальше. Старенькая «шестёрка», рождённая в цехах АвтоВАЗа во времена заката СССР, впервые за свою жизнь не прошла техосмотр, и хозяину дали понять, что уже и не пройдет.

Знал же, знал, что этим все закончится, но понадеялся на счастливый исход – ведь случается же у людей. «Так то – у людей! – усмехнулся невесёлым мыслям Михалыч. – А я-то куда со своей невезухой по жизни полез?»

Насчет невезухи он, безусловно, преувеличивал и сам это понимал, но не мог смириться с тем, что верная «шестёрка» встанет на прикол надолго. Может – и навсегда. Ещё до техосмотра он прикинул, во что обойдется ремонт до приемлемого состояния: цифра раза в два превосходила стоимость самой «шестёрки». Для пары пенсионеров – расходы неподъёмные. И хоть старался он содержать автомобиль в полном порядке, своими руками перебирал двигатель и ходовую, но время – неумолимо. Да и нечего грешить: цифры пробега отсчитывали уже пятый круг.

Домой возвращаться не хотелось. Он знал, что у ворот его встретит супруга, будет успокаивать и убеждать, что машина им давно ни к чему, а самому пора уже и пожить спокойно: «Пятый год на пенсии, а все не угомонишься!» Но Михалыч, всю жизнь отработавший водителем, выйдя на пенсию, подрабатывал в такси, и ему это нравилось. Он уже и представить себе не мог, как это – жить без баранки? Клиенты в старенькую «шестёрку» садились неохотно, но поездкой оставались довольны: чистенький салон, аккуратная езда, всегда вежливо и в срок! Опять же – лишняя копейка в дом. Хотя когда они были лишними? Доходы, если честно, едва покрывали расходы на машину, но на то, чтобы побаловать любимую внученьку, хватало.

До частного сектора, где стоял его дом, ехать по трассе километров пять. На обочинах в лужах кое-где уже серебрился молодой ледок. Михалыч аккуратно вёл машину по крайней правой полосе, не обращая внимания на сверкающие иномарки, проносящиеся в попутном направлении.

– Спешат, торопятся. Дел у всех много стало. Остановиться, осмотреться – некогда! – ворчал он под нос, стараясь не вспоминать, что и сам в молодости не терпел праздности и сына учил тому же.

Сыну уже под сорок, рукастый мужик получился. В семье – лад и любовь, что радовало и успокаивало родителей. Просить сына о помощи деньгами ни у Михалыча, ни у жены его не было даже в мыслях. «Сами ещё крепкие, живём не хуже других. Супругу с внученькой золотоволосой да зеленоглазой привозил бы почаще, помог бы забор поправить, крышу починить, да и просто побыл денёк-другой со стариками – вот и все желания родителей!»