Мужественное лицо молодого человека с ярко славянской внешностью и холодным волевым взглядом явно чем-то его заинтересовало. Обычно именно про таких людей говорят, что их легче убить, чем сломать. Будучи хорошим физиономистом, Яровой буквально с ходу уловил большой потенциал парня, вот почему именно ему он уделил большую часть своего времени.

Полковник, быстро уловив настроение шефа, заметно воспрянул духом и решил тут же подогреть его на скупую похвалу.

– Валов Александр. В народе чаще кличут Коновалом. По моим проверенным сведениям, парень – отличный спортсмен, боксёр. Обладает просто феноменальным по силе ударом кулака. С восемнадцати лет Валов – неизменный участник подпольных боев без правил, и не было случая, чтобы он кому-нибудь проиграл. А вот всех его соперников буквально выносили с ринга. Есть у него и некоторый опыт выживания в тайге и (что немаловажно) два года армии. Судимость первая.

– За какие подвиги? – не отводя глаз от снимка, поинтересовался шеф конторы.

– Да за те же, что и у Жукова. Подельники они.

–Ты, Волков, наверно, плохо слушал меня, – взорвался вдруг генерал, одновременно отбрасывая последнюю папку в дальний угол стола. – Я ведь предупреждал: все эти люди не должны были пересекаться в жизни, по каким – либо делам.

– Сергей Иванович, – попытался выправить ситуацию полковник, – парень этот очень даже перспективный.

– Все, тема закрыта, – резко одёрнул подчинённого генерал. – Ты мне лучше скажи, полковник: у тебя есть гарантии, что те, кто пройдёт этот твой тест на выживание, станет впоследствии работать на нас.

– Всё будет как надо, – угрюмо ответил тот. – Помимо всего сказанного все выжившие, вольно или нет, окажутся повязаны кровью, что грозит им реальной вышкой.

Проводив полковника глазами до двери, Яровой небрежно сложил папки в ровную стопу и направился к сейфу. И только отброшенное им девятое дело, намеренно забытое Волковым, казалось, смиренно ожидало своей незавидной участи.

Редко менявший своё решение генерал на этот раз почему-то не спешил отправлять папку на утилизацию. Тяжело опустившись на стул, он вяло подтянул её к себе, после чего, выдержав короткую паузу, вновь раскрыл.

– Валов Александр Михайлович. Тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения. Прозвище Коновал, – вслух прочитал Яровой, после чего вновь принялся внимательно изучать фотографию молодого человека. Глубоко затягиваясь сигаретным дымком, он ещё с минуту напряжённо что-то обдумывал, после чего решительно поднялся на ноги и закрыв папку направился с ней к сейфу.

– Извини, парень, – сухо произнёс генерал. – Но ты сам сделал свой выбор, когда однажды решил, что законы пишут для того, чтобы их нарушали.

Июль. День только начался, а на градуснике уже тридцать. Для влажного питерского климата это много, а для меня, коренного жителя Крайнего Севера, это и вовсе верхний предел.

Несущийся по громадному городу нескончаемый поток машин с опущенными до упора стёклами, казалось, объединила только одна общая цель: поскорей убраться прочь с раскалённых каменных улиц, и лучше всего, куда-нибудь в прохладу хвойного леса, поближе к живительной влаге водоёмов.

Ну, а я, наоборот, просто с каким-то маниакальным упорством продолжаю двигаться с окраины, точно в центральную часть города.

Древний, дёргающийся как нервно больной человек, троллейбус, что должен был доставить меня к месту назначения, словно издеваясь над своими измученными духотой пассажирами, уже в который раз резко затормозил и безжизненно замер в окружении десятков машин.

Немного по-хамски протиснувшись сквозь потные людские тела к открытому окну, я с удовольствием делаю несколько глотков горячего воздуха улицы и попутно интересуюсь причиной очередной внезапной остановки. И если брать за ориентир специфическую брань, что достаточно хорошо доносилась с проезжей части улицы, причём где-то совсем рядом, можно было не сомневаться, что мы застряли здесь чисто по вине какого-то ДТП. Что вскоре и подтвердилось.

Белая красавица «Волга», вероятно, подрезав «девятку», получила не очень большую, но довольно заметную вмятину в левой задней двери и теперь под острым углом перекрыла значительную часть нашей стороны дороги.

Пытаясь понять, насколько долго мы здесь зависли, я естественно проявил повышенный интерес ко всему происходящему за окном.

Ну, а там накал страстей стремительно набирал обороты. Особенно усердствовал в этом хозяин помятой «Волги», мужчина достаточно крупный, с ярко выраженными чертами коренного южанина. Чувствуя за спиной поддержку в виде двух крепких земляков, он, с жутким акцентом матерясь и угрожая расправой, все откровеннее и злее наседал на владельца темно-изумрудной «Лады», под которую сам неаккуратно подставился.

Его оппонент, русоволосый, спортивного вида молодой человек лет двадцати пяти, одетый в слегка потёртые джинсы и чёрную майку –борцовку, наоборот, вёл себя подчёркнуто спокойно. Молча взирая на всё происходящее, он, похоже с интересом ждал дальнейшего развития событий, при этом вальяжно опираясь мускулистой рукой на крыло своей, немного пострадавшей машины.

Казалось, ещё совсем немного – и у парня реально могут нарисоваться довольно серьёзные проблемы с лицом, поскольку агрессивно настроенный южанин, будучи на голову выше его и весивший как минимум на полцентнера больше, уже находился на самом пике точки закипания.

Но как зачастую бывает, внешность человека оказалась довольно обманчива. Именно в тот самый момент, когда здоровяк вскинул для удара огромный волосатый кулак, правая рука хозяина девятки, стремительно сорвалась с крыла машины и молнией врезалась ему в объёмное, заметно выдающееся вперёд брюхо.

Как мне тогда показалось, та, почти по локоть увязла в нём, произведя поистине впечатляющий эффект для всех, кто в этот момент мог наблюдать за происходящим. Исключением стал, пожалуй, только сам парень в борцовке. Он не спеша вернул себе прежнюю вальяжную позу и стал спокойно взирать на то, как хозяин помятой «Волги», рухнув всей своей массой на горячий асфальт, тщетно пытался поймать разинутым ртом воздух, который вдруг стал каким-то трудно уловимым и вязким.

Его некогда активная группа поддержки, разом потеряв былую уверенность и явно не горя желанием проверить на себе прочность чужого кулака, отойдя от секундного шока, резво бросилась грузить объёмное тело приятеля в машину, после чего поспешно ретировалась. Вслед за ними тронулась в путь и вся скопившаяся за время конфликта разномастная машинная братия.

Примерно через десять минут езды, всё ещё находясь под впечатлением от увиденного, я с облегчением покинул этот неимоверно уставший от долгой и беспокойной жизни троллейбус и внимательно огляделся.

Специфический запах птичьего рынка, почти сразу ударивший в ноздри, довольно доходчиво подтвердил мне, что прибыл я к пункту назначения точно. А занесло сюда гостя города, в самый разгар летнего сезона, только данное детям обещание купить им собаку – и не какую-либо, а настоящего американского стаффордширского терьера. Собаку по тем временам редкую, дорогую и по-настоящему бойцовскую.

В начале девяностых найти хорошего, чистокровного щенка в нашем провинциальном городе, было практически невозможно. Вот почему я был срочно откомандирован семьёй в Питер, в нашу красавицу северную столицу.

Покупать собаку на базаре я естественно не собирался, просто здесь была реальная возможность выйти на нужных заводчиков, а там, как говорится, были бы деньги.

Потолкавшись с полчаса по рынку, весьма удачно завожу знакомства с довольно тёмной молодой парой, активно торговавшей разномастной щенячьей братией. Разговорить их было делом несложным, да и стоило мне это пустяк: всего лишь две сигареты да твёрдое заверения купить у них, не далее как завтра одного или даже двух милых пёсиков, что отчаянно скреблись и поскуливали в большой картонной коробке.

После того, как я выяснил место проведения собачьих поединков, что беспроигрышно гарантировало знакомство с настоящими заводчиками бойцовских пород, мне оставалось лишь поймать такси и постараться не опоздать к месту сборища любителей специфических развлечений. Но сегодня, как назло, бомбилы, словно не замечали моих нервных телодвижений и размахивания денежной купюрой. А времени между тем было в обрез, потому как бои проводились только по воскресеньям и только в первой половине дня.