В столичном аэропорту нас встретил Боксёр и его новый водила. Гвоздь к тому времени уже полгода как женился и отошёл от дел. И виной тому была вовсе не женщина. Радикально повлиял на Гвоздя случай с подлым подрывом машины Николаича. Самого Боксёра спасло только то, что киллер не знал о его привычке сидеть исключительно на заднем сидении. Как следствие, новым шофёром босса стал его дальний родственник, что подался из провинции в Питер в поисках достойного заработка.
Мой менеджер, мгновенно оценив достоинства Элен, галантно ей представился, после чего практически без перехода обрушил на меня весь воз последних новостей.
– Железо поменял тебе соперника, прежний, якобы приболел. Что будем делать, Саня. Отказаться от боя у нас есть полное право, к тому же, по моим сведениям, твой новый противник на полный пуд тяжелей тебя и силищей обладает просто дикой: и возьми на заметку, за ним числятся уже два жмура, а ещё говорят, он практически не чувствует боли.
Не желая при любом раскладе терять своё лицо, тем более в глазах любимой женщины, я с наигранной суровостью выдал знакомую всем с детства фразу:
– Мы принимаем бой.
Под сегодняшние поединки был предоставлен огромный спортивный зал с отличной вентиляцией и освещением. Жаждущих острых ощущений публики в нем собралось ровно под завязку. Наш бой, вероятно, был задуман как гвоздь программы и поэтому оставлен организаторами на десерт.
Противник мой, по прозвищу Секач, был необычайно широк в кости и обладал феноменально развитой и в то же время какой-то грубой мускулатурой. Валун образная голова сего монстра была почти вдвое больше моей и держалась поистине на бычьей шее. Впервые за время моего знакомства с Николаичем, тот смотрел на меня, как на потенциального покойника, и понимая, что отступать уже поздно, повторял раз за разом:
– Держи этого мамонта на дистанции, работай в основном прямыми ударами.
Стараясь придерживаться совместно выработанной тактике, нисколько не форсируя события, я сразу после удара гонга стал легко маневрировать по рингу, без труда уходя от прямолинейных, как у разъярённого носорога, атак противника. В свою очередь тот, плотно прижимая подбородок к груди, и прикрыв голову огромными ручищами, явно поставил себе задачу – лишить меня пространства передвижения, и загнать в угол, где мог реализовать по полной программе свою чудовищную силу и вес.
Уже на первой минуте, поймав момент, дважды пробую на прочность его, плохо прикрытую лобную часть головы, но это лишь болтануло соперника и только.
После следующей двойки кулаки мои, скрытые под бойцовыми перчатками, неприятно заныли, словно я бил ими не в голову, а в огромный шарообразный кусок гранита. А ещё, у меня создалось твёрдое убеждение: что мой соперник либо основательно обколот, либо мозг его до неприличия мелок и спрятан где-то за толстой броней черепной кости.
Не желая калечить руки, я оставил его голову в покое и стал раз за разом обрабатывать прикрытый локтями корпус соперника. И вот здесь, непростительно увлёкшись, опрометчиво пропускаю момент встречной и довольно успешной атаки в ноги.
Мгновенно оседлав своего опрокинутого противника, Секач выбросил длинную серию тяжелейших ударов в лицо, и я только чудом, отражая каждый из них блоками, смог спасти свою голову от реально жутких проблем.
В конце концов, поняв, что он попусту тратит силы, противник решил улучшить свою позицию и неосмотрительно низко наклонился ко мне, вследствие чего дважды пропустил удар локтём в левый висок и на секунду явно потерялся. Пользуясь короткой паузой, бью левым кулаком в тяжёлый нос Секача и на пределе сил прогибом сбрасываю с себя почти стокилограммовый груз. На этом и была окончена первая пятиминутка поединка.
После короткого перерыва всё пошло по тому же сценарию. Я все так же продолжал искать лазейки в защите соперника и, не вкладываясь в удар, отстреливался прямыми в лицо, превращая нос Секача в кровавое месиво.
И точно как в прошедшем раунде, пытаясь войти в плотный захват, противник продолжил маниакально носиться за мной по рингу, быстро перебирая своими кривыми, непропорционально короткими ногами. И вновь ему в этом подфартило. Длинный боковой удар и всё тот же классический бросок в ноги. Только на этот раз соперник явно решил задушить меня, используя рычаги своих могучих рук, или даже возможно сломать шейные позвонки. Неимоверным усилием высвободив руки, уже не жалея кулаков и локтей, в ответ начинаю вбивать их в лицо и голову Секача. Это получилось настолько убедительно, что мне и на этот раз удалось выбраться из-под скользкого от пота и крови тела противника, причём без каких-либо серьёзных потерь. Судья в ринге, не давая развить успех, грубо оттолкнул меня в угол и не спеша стал осматривать сломанный и сильно кровоточащий нос Секача.
После старательных усилий врача кровь на время приостановили, заткнув ноздри ватой, после чего, после чего судья вновь дал своё добро на продолжение боя. Но как оказалось, совсем ненадолго: сразу после двух точных попаданий, всё в ту же, выдающуюся и кровоточащую часть лица, физиономия моего противника вновь превратилось в сплошное красное пятно. И опять судья не дал мне поставить точку в этом деле. Он снова отвёл бойца в угол, где ему оказали помощь и дали время прийти в себя.
Теперь, когда я нащупал Ахиллесову пяту Секача, оставалось только вынудить противника раскрыться и поставить точку в этом жестоком противостоянии. Так оно и получилось. Отказавшись от попыток поймать меня на захват, соперник, словно разъярённый бык, размашисто бросил в атаку всю свою тяжёлую артиллерию. Что от него и требовалось. В ответ я в очередной раз с силой вогнал свой левый кулак в его многострадальный нос и тут же, выложившись по полной программе, ударил правой в удачно открывшийся подбородок Секача. И как бы потом продажный судья не пытался тянуть время, точку в поединке ему всё же пришлось поставить – и довольно жирную.
Не обращая внимания на ушедшего в глубокий аут противника, под редкие аплодисменты публики закономерно возвращаюсь к себе в раздевалку, где с огромным удовольствием принимаю прохладный, быстро восстанавливающий силы душ.
Боксёр нарисовался где-то минут через двадцать, и, если судить по его взволнованной физиономии, далеко не с хорошими вестями.
– Бери сумку и бегом за мной, – нервно оглядываясь, крикнул он с порога.
– Что-то не так, – справедливо интересуюсь я и, не дожидаясь ответа, бросаюсь вслед за ним по плохо освещённым и довольно узким коридорам спорткомплекса.
– Угадал. Все идёт к тому, что не только гонорар, но и здоровье наше находится сейчас под серьёзным вопросом. Так что попробуем оторваться через запасной выход, машина с твоей принцессой уже должна быть там.
Каково же было наше разочарование, когда обитая железом дверь чёрного хода оказалась закрыта на огромный висячий замок.
– Успели сволочи, – выругался Боксёр, зло, зарядив по ней ногой.
Между тем до беглецов уже явственно доносился тревожный шум погони.
Одновременно оглянувшись назад, мы увидели быстро приближающуюся к нам группу серьёзно настроенных молодых людей, вооружённых бейсбольными битами и деревянными черенками от лопат. Поняв, что деваться беглецам некуда, те заметно сбавили шаг, тем самым неосмотрительно давая нам время на некую подготовку к отражению атаки.
Выхватив из дорожной сумки своё махровое полотенце, я плотно до локтя обмотал им свою левую руку. Точно так же поступил и Николаич, только теперь в ход пошла моя спортивная куртка.
– Ну что, брат Коновал, видать, придётся нам сегодня вспомнить уроки молодости, – хищно улыбаясь, процедил сквозь зубы Боксёр, не отрывая при этом взгляда от блестящих лаком бит.
Признаться, от вида шести дубин, готовых вот-вот обрушиться на наши черепа и спины, волосы мои просто обязаны были встать дыбом – и не только на голове. И как всегда бывало, в самый пик угрозы жизни весь мой организм заработал сейчас чётко и слаженно.
Чтобы не дать бычкам разогнать первыми атаку, мы, переглянувшись, с диким криком бросились вперёд.
