— Кхм! Гер Зергиус, я хочу разобраться. Почему Вы не отдали бедави?

— Потому что ни у Ваших людей, ни у шерифа нет опыта контрразведки. А нам пленный уже дал ценные сведенья. — губы наёмника скривились в злой ухмылке.

— Насколько ценные?

На ловца и зверь бежит…

— Настолько, шо мы даже задумались, а не продешевили ли в контракте, и стоило ли вообще его заключать.

Но словоблудие не впечатлило Генриха:

— Конкретнее, Зергиус! Или ты думаешь, что я поболтать к тебе пришёл? — и, скрипнув зубами, добавил, — Пожалуйста.

— Эм… Золотых, эдак, триста.

— А морда не треснет? — совершенно спокойно уточнил кардинал. Но Батя не растерялся и ответил в тон:

— За собой следи.

— Ладно. Триста золотых, и вы запираетесь в своей крепости до окончания пристани. — голос гостя лязгнул сталью, совсем неподобающе тщедушному дедку.

— Ну-у-у… Это уже на пару тысяч тянет. Джой, я правильно посчитал?

Великан грозно угукнул и накрыл своей ручищей плечо Генриха, дабы до него поскорее дошли правила игры в выкуп.

— Осмелюсь спросить, откуда такая арифметика?

— Ваши три сотни даже близко не покроют награду за победу. Но мало того, нам ещё и трофеи полагаются.

— Ладно. — выдавил визитёр сквозь зубы. — Я подумаю.

— Подумай. У тебя час времени. После этого, мы идём на доклад к Райнеру.

Кардинал ничего не ответил. Лишь одарил наёмника ненавистным взглядом, цыкнул, и развернулся к выходу. Тугой засов поддался ему как игрушечный. А дерево двери болезненно скрипнуло, когда он её захлопнул.

— Ух, сука! Я бы такого в первую линию поставил… — Батя покачал головой. — Так, Джой, бери своих и идите в штаб ополчения. Шерифа под охрану до поступления новых приказов.

— Слушаюсь. — глухо прохрипел гигант и тоже удалился.

— Остальные, ставим людей на уши. Занимаем круговую оборону. Кен, как со своими разберёшься — пойди труп пустынника в товарный вид приведи. Зубы и ногти вырви, пальцы переломай, башку опали и отходи его чем-нибудь так, чтобы нельзя было определить, когда он помер. Если кровь ещё не свернулась — из грудины набери и забрызгай его.

— Ага-ага! — поддакнул Лайонел. — И картошку в зад ему запихай!

— Зачем картошку? — опешил степняк.

— Ну дак, чтобы церковь окончательно поняла, с кем дело имеет!

Дальше события развивались практически кувырком.

Даджой погнал свой взвод чуть ли не пинками. Рисковать единственным союзником было нельзя ни в коем случае. Кеншин отобрал из своих бойцов наиболее психологически-устойчивых (ну или отмороженных) и пошёл преображать мертвеца. Батя достал копии карт и прикидывал пути отступления и маршруты к ключевым точкам столицы. В конце концов — закурил.

Остальная же бригада усиленно укрепляла периметр расположения. Окна первого этажа подпёрли немногими лавками и столами, на втором этаже подоконники загородили вещмешками, запасли воду во всю имеющуюся тару… Сектора огня разобрали чуть ли не по метру на человека, словно вот-вот должны были атаковать организованные штурмовые группы.

Понимали ли солдаты суть происходящего? Вряд ли. Но авторитет командиров делал своё. Если сказали, что надо — значит надо!

К счастью, ничего из предполагаемого не стряслось. Уже через пол часа на улице раздался лязг доспехов и из-за угла показалась вооружённая процессия. За спинами воинственных фанатиков шёл Генрих.

Как и в прошлый раз, эскорт остановился перед дверью. Никаких предосторожностей они не предпринимали. Да и знать о готовности наёмников им было неоткуда. По всей видимости, военным разумением церковь не обладала от слова совсем. Ну а если всё объяснялось элементарной уверенностью, то и на умственных способностях руководства метрополии можно было смело ставить крест!

В этот раз, Генрих пренебрёг формальностью и стал тупо дёргать ручку двери. Когда оказалось, что она заперта, он обождал секунд десять и снова дёрнул. Результат тот же.

И зря, что Батя стоял с обратной стороны. Похоже, что старому просто нравилось нервировать оппонента.

Увы, денежки ему нравились ещё больше. Пришлось отпереть.

Кардинал без спросу вошёл внутрь и сразу протянул тугую суму. Настолько тугую, что даже звон не раздался.

— Высыпай. — брякнул командир бригады.

— Куда?

— Да прям на пол.

Генрих пожал плечами и перевернул кожаный мешок. На пол посыпались монеты. И все — золотые!

То, что там не тысячи, но сотни, было ясно уже по одному объёму. Отступление в крепость отменялось. Но, в любом случае, количество золота на квадратный метр — шокировало!

Склонившись над деньгами, Батя констатировал:

— И всё — чеканка пустынников.

— Переплавишь… — буквально прошипел святоша. — Веди хашашина.

— Ого! А кто это тебе сказал, шо он именно хашашин?

Ответа не последовало. Кардинал лишь зло зыркнул на наёмника.

— Да ладно те, шо ты как этот, в самом то деле… Парни! Тащите!

Солдаты с трупом были в соседнем помещении. Обезображенного пустынника выволокли на крыльцо и бесцеремонно бросили на ступени.

— Почему. Он. Мёртвый. — по словам выдавил Генрих.

— Так это… Нахера тебе живой то? Шо бы и правда показания дал?

И снова тишина. Ведь оба прекрасно понимали, что оплата была за молчание, а не за информацию. Но самое главное, что это окончательно разъяснилось…

Кардинал ещё раз одарил Батю многообещающим взглядом и отправился восвояси. Латники уносили тело так, чтобы между ними его не было видно.

— Вот и ладушки-оладушки… — причитал Батя, подглядывая в щель между ставнями за уходящим воинством.

— Кстати о кухне, Папаш!

— Да тьху на тебя, паразит! Вставили мы, вставили!

— Что вставили? — удивился Лай.

— Картошку, мля! А ты про шо?

— На себя наплюй, больной! Это же шутка была! Я про этот твой борстч спросить хотел! Когда ты его уже приготовишь, наконец?

— Млять! Завтра и приготовлю. Конечно, если Макс за сметаной сходит. Кстати, это… Малый, а ты шо смурной такой?

— Да вот… — голос парня не предвещал простого ответа. — Дядька Сергий, а если бы кардинал и правда две тысячи принёс, что тогда? Неужели, мы бы бросили всех этих людей?

— Хе-хе! — усмехнулся старый бандит. — Не, малой! Это значило бы, шо в церковной сокровищнице лежит ещё больше. И тогда, мы бы пошли её искать. Или, думаешь, ты тут один к деньгам неровно дышишь?

Ночь прошла спокойно. Такое впечатление, что даже зеваки куда-то испарились после ухода Генриха. Неожиданного пробуждения столицы как ни бывало. Что правда, не было и усиления патрулей, обещанного Райнером. График и маршруты хорошо были известны наёмникам, и они без труда определили, что мимо расположения стража чаще ходить не стала.

Снаружи завывал ветер и шёл редкий снег. Но не более того.

До самого рассвета бригада так и просидела в полной боеготовности. Скучно, но безопасно.

Кстати, о скуке! Батя маялся-маялся и домаялся. Всерьёз решил порадовать бойцов своим легендарным борщом. Набросал список и вручил его самому младшему. Ну действительно, не посылать же офицеров на базар и по бакалейным лавкам?

Конечно, можно было бы и бабу напрячь, но выяснилось, что Венга плохо читает на общепринятом. Да и вообще, в её компетентности как хозяйки существовали серьёзные сомнения.

Макс почесал затылок, пытаясь разобрать каракули на клочке бумаги. В принципе, он и сам представлял какие нужны продукты, но побаивался обидеть лидера. Ведь рецепт сего блюда может отличаться не то что от острова к острову, но даже от дома к дому. Неизменной остаётся только сметана! Без неё — никак.

— Дядь Сергий, что такое «цибуля»? И зачем сало?

— Как это зачем?! З хлибом чёрным и з часныком! Да шо б позлее був! И это… — Батя перешёл на шёпот, — Возьми горилки пару бутылей.

— Лук. Цибуля — это лук. — подсказал Лайонел. — Мы, когда только встретились, он своим диалектом через слово сыпал.