- Понравилось?

Рука-убийца отпустила затылок, и легкие со свистом наполнил воздух. Кровавая пелена перед глазами чуть отступила, в голову вернулись спутанные мысли. Жить! Она была самой главное. Остальные бестолково мельтешили, не давая сосредоточиться.

- Хочешь ещё?

Неееет! - заорало сознание. Губы не шевельнулись.

Я не могла допустить повторения. Лучше сразу небытие.

- Конечно, не хочешь, - усмехнулся Литвинов. - Как насчет передышки? Я дам тебе время подумать. Осознать плачевность положение. Потом поговорим. Посмотрим, созреешь ли ты для сотрудничества.

Сотрудничества?! Ни за что! Я никогда не...

Мысль повисла недописанной строчкой. Беспощадные пальцы вцепились в волосы. Как пушинку оторвали меня от земли и швырнули прочь. Куда? Я не смотрела. Боль поглотила зубастой акулой. Ни сгруппироваться, ни глаз не открыть...

…Я очнулась на шершавом полу. В крохотном узком помещении размером со шкаф для одежды средних габаритов, лежащий на боку. С трудом сев, я едва не чиркнула макушкой потолок. Вытянула руки в стороны и уперлась ладонями в стены. Голова кружилась, единственным желанием было свернуться калачиком и проспать пару сотен часов. Но я не имела права на слабость. Следовало понять, где меня заперли.

Темно не было. Скорее, сумрачно. Я видела и себя, и неровные серые стены с разводами, как после потопа у жильцов сверху. Но не понимала, откуда берется подобие света. Руки тряслись, но я принялась ощупывать темницу, ища на намек на выход. Искала сантиметр за сантиметром, но не находила. Конструкция явно была цельной.

Замуровали?!

Обычно я не боялась замкнутых пространств. Сильнее тревожили необъятные помещения, как подземные гаражи, где за любым столбом могла прятаться неведомая опасность: маньяк с топором или мистическая нечисть, вроде чертей Клавдии. Но сейчас струхнула всерьез. Самой не выбраться, а воздух в крохотном каменном мешке закончится быстро. Если только он, как и свет, не поступает внутрь при помощи магии.

Опасаясь паники, я легла набок и постаралась дышать ровно. Тело ныло, глаза жгли слезы. Пережитый кошмар давал о себе знать, стремясь аукнуться грандиозным ревом. Дело было не в боли или страхе. Не в унижении. А в могуществе противника и моей беспомощности. На кой черт нужна магическая сущность, если темный маг движением мизинца способен превратить меня в марионетку. Я ничего - абсолютно ничего - не могла ответить. Даже предпринять ничтожную попытку защититься!

Я никто. Игрушка. Как та кукла с васильковыми глазами.

В глубине сознания звякнул колокольчик.

Магическая сущность?

Позвать её? Вдруг отзовется? Когда, если не сейчас?

- Вернись! Ну давай же! Давай!

Я ударила кулаками по шершавому полу.

Ни какого эффекта! Ноль! Если упрямая крылатая тварь не отзывается, когда мне грозит смертельная опасность, нет смысла вообще на нее рассчитывать!

Я закрыла заслезившиеся глаза, обняла себя руками.

Как же мерзко было на душе. Как же жалко себя!

Вместе со слезами пришла черная злость. Не на Литвинова. Он был моим палачом, неизбежностью, от которой не защититься, не спрятаться. На Устинова. Чародей спас мою сестру несколько месяцев назад, но мне - лично мне - не помог ни разу. Наблюдал, прощупывал, исследовал, как интересный образец. Щелкал по любопытному носу, усыплял бдительность никуда не ведущими разговорами. Приближал, когда требовали обстоятельства, использовал без зазрения совести.

А я еще жалела его. В сквере на скамье, слушая обрывки истории о великой любви. Он не заслужил сочувствия. Сам виноват. И девицу Лиду погубил, и Дементьевых следом. Они жертвы. Даже Аля. Но не чародей.

Как он посмел сравнивать мою боль со своей?! Антон погиб из-за непрошеного дара, который палец о палец не желает ударять ради моего спасения! А чародей...

- Может не кнут, а пряник? - зазвучал в ушах голос Литвинова.

Я задохнулась от ужаса. Он вернулся. Всё повторится сначала. Боль - убийственная и всепоглощающая. Без шансов на спасение.

- Калечить тебя не обязательно. Можем договориться полюбовно.

Ни за что! Не с убийцей любимого!

Но где-то на границе сознания зрела трусливая... нет, не мысль, а ее подобие. О возможности избежать пытки. Это так легко - сказать «да» сильному противнику...

- Нееет! - закричала я что есть силы, задушив в зародыше предательскую слабость.

Невидимый темный маг расхохотался.

- Попробуем на практике. Посмотрим, что ты выберешь. Кнут?

Щелкнули пальцы. Каменный мешок откликнулся. Стены, пол и потолок поползли друг к другу. Медленно, но целенаправленно, сокращая свободное пространство. Я забилась, как бабочка в сачке, легко поддавшись панике.

- Приди! Приди! Приди!

Но мерзкий дар снова выбрал невмешательство.

Я с криком выставила вперед руки, но куда там. Все равно, что муравей против локомотива. Никчемная букашка, не способная на подвиги. Сдавило со всех сторон, не шелохнуться. Сильнее, сильнее, сильнее. Ещё чуть-чуть и лопнут внутренности, с мерзким хрустом сломаются кости. Не хочу! Не так!

- А если пряник? - спросили ласково. - Я могу дать то, что жаждешь больше всего.

Давление ослабло, но сердце жаждало взорваться.

- Жизнь?

Темный маг засмеялся.

- Нечто большее. Смотри.

Каменный мешок растворился. Меня выбросило прочь. Швырнуло в зеркало, точь-в-точь, как сотни других в жестоком лабиринте. Я заслонила лицо руками, но это не спасло. Осколки стекла зубами зверя вонзились в плоть, и я полетела дальше - на камни с высоты пары человеческих роста. Осталась лежать без движения в темноте: покалеченная, поверженная, жалкая...

«И это пряник?» - мелькнуло в пульсирующей голове.

- Молоко кончилось. Будешь кофе со сгущенкой? Или слишком приторно?

Голос пробился сквозь череду недель и месяцев, обрушился с небес - через прореху. Я с трудом подняла голову, уперлась ладонями в острые камни. Щурясь, посмотрела вперед. На яркий свет, который приближался, как новый день, неизбежно прогоняющий ночь. Свет поглотил меня, без спроса принял в теплые недра, стирая всё: камни, тьму, кровоточащие раны и боль.

...Солнечные лучи ласково гладили оконное стекло, игриво перебирали салфетки в вазочке на старом кухонном столе с сеткой царапин. Взгляд выхватил слайдер на календаре, остановившийся на воскресном июньском дне. Какой сейчас год? Но цифры упорно расплывались. На глянцевом листе остались лишь дни. А, впрочем, какая разница?

- Ну же, сгущенка или сахар?

Родные зеленые глаза озорно блеснули.

- Яна, решайся: это последнее предложение.

- Давай чай. Ненавижу черный кофе.

Это сказала я? Определенно. Мой погибший жених Антон метнулся к шкафу и принялся деловито изучать батарею чайных пачек, купленных для гостей, любивших заваливаться к нам без предупреждения.

- Есть со вкусом винограда, лесных ягод и персика. Еще зеленый с лаймом.

- Виноград, - объявила я, присаживаясь за стол.

Происходящее не выглядело фальшивкой, как предыдущие воспоминания. Я перестала ощущать себя наблюдателем, стала участницей событий. Физическая боль, причиненная темным магом, ушла. Душевная, коловшая сердце годами, притупилась, оставив тягостное «послевкусие». Это как после тяжелой болезни: ты знаешь, насколько было плохо, и оттого больше ценишь сегодняшний день.

- Чем займемся? - спросил Антон, ставя передо мной красную чашку в горох.

- Дина предлагала рвануть на пляж на окраине города. Раз лето настоящее, наконец, нагрянуло.

- Вариант.

- Главное скрыть сие мероприятие от Яськи. Она хотела сесть нам на хвост, но...

Я закатила глаза. Антон понял всё, что под этим подразумевалось и широко улыбнулся. Так, как умел он один - ни капли не наигранно, тепло и заразительно.

- Значит, на пляж. Купальник обновишь. Зря что ли полмагазина перемерила.

Он, как и большинство мужчин, ненавидел шопинг. Составлял компанию не часто, но, оказываясь в торговом центре, смиренно терпел зависание в примерочных. Превращал последние в шоу, задорно требуя продефилировать в обновках.