– А знаешь, что? – снова обратилась Ксения к единственному доступному на данный момент собеседнику, – я думаю, что ни у матери, ни у деда Дэниэля не было гетерохромии.

Матильда на секунду оставила в покое башмак и глянула на спутницу, будто и в правду заинтересовалась.

– Спросишь, как я догадалась без фото-подсказки? Элементарно. Если бы их глаза обладали этой особенностью, кого бы удивило, что Дэниэль унаследовал фамильную черту? Разве бы стали журналисты гоняться за разгадкой тайны разных глаз режиссёра, как за сенсацией, когда его родственники имели точно такое же отличие.

Матильда тихонько тявкнула – будто согласилась. Её ушки настороженно поднялись. Вот и верь, что животные не обладают интеллектом – малышка предпочла любопытнейшему башмаку Ксюшины дедуктивные рассуждения!

– Почему же разные глаза внука смягчили Маркеля? – продолжила Ксения. – Может, он хотел заполучить в зятья какого-то конкретного мужчину, у которого была гетерохромия. И малыш послужил доказательством, что дочь послушалась отца.

Матильда снова подала голос. Теперь это было рычание.

– Не согласна? А, по-моему, красивая версия. Хотя да, есть у этой версии один огромный недостаток – у отца Дэниэля отсутствует гетерохромия.

Ксения не заметила в тёмно-серых глазах Реймонда ни единого карего пятнышка. И что это означало? Это означало, что биологический отец – не он? Тогда кто?

Она вновь принялась читать вслух газетные вырезки, и нанонаушники безотказно переводили произнесённые фразы. Статьи свидетельствовали, что после смерти Маркеля образ жизни его дочери не особо изменился. Она сделалась владелицей театра, но не хотела посвятить себя административной работе. Наняла управляющего, а сама продолжала жить на сцене. Она стала ещё ярче, ещё эпатажней, ещё блистательней. Её игра была такой совершенной, что зрители во время спектаклей рыдали от переизбытка эмоций, а самые впечатлительные могли даже лишиться чувств.

Поползли нелепые слухи, что дьявольски прекрасная игра Люсьены объясняется тем, что она принимает какое-то зелье, особые препараты. Поговаривали, что это из-за них её ребёнок родился с разными глазами. Однако далеко не все верили в такое мистическое объяснение. Журналисты искали причину разных глаз сына Люсьены в другом. Они полагали, что среди многочисленных ухажёров актрисы должен был найтись мужчина с гетерохромией – биологический отец Дэниэля. Это бы всё объяснило. Люсьена продолжала крутить романы, хоть была теперь замужней женщиной. Но журналисты не смогли отыскать ни среди прежних, ни среди новых кавалеров актрисы разноглазого мужчину. Гетерохромия в Аласии, вообще, явление крайне редкое, если не сказать исключительное.

Ксения была так увлечена чтением, что не заметила, как Матильда окончательно охладела к башмаку и подошла вплотную. Она встала на задние лапки, опершись передними на Ксюшину ногу, и запрокинула голову, пытаясь поймать взгляд. Что это с ней? Просится на руки? Холодок пробежал по спине. Неужели крысы?!! Так вот из-за чего Матильда забросила башмак – учуяла грызунов. А вовсе не потому, что хотела составить компанию в детективном расследовании, как полагала Ксения. Она присела на корточки и погладила малышку, чтобы успокоить, а сама прислушалась. Из коридора раздавался еле уловимый шорох.

Замечательный у Тамары был план насчёт Матильды. Вот только в этом плане не было предусмотрено, что делать, если малышка всё-таки учует крыс. Она запрыгнет к Ксении на руки, а к кому на руки запрыгивать самой Ксении?

Так. Только без паники! Подумаешь, какая-то одна мелкая хвостатая тварюка. Ксюша подхватила Матильду и, выпрямившись, снова прислушалась. Шорох стал слышен отчётливей. Кажется, там не одна, а целая стая, и не мелких, а вполне себе упитанных крыс. Может, Ксении завизжать? А кто её услышит? Правильно – никто. Придётся обороняться самой. Она осторожно подняла башмак и, готовая в любую секунду его запулить, двинулась к двери…

Работа у Дэниэля сегодня совершенно не клеилась. В отсутствии работоспособности он, разумеется, винил её, Ксению. А кого же ещё? Именно из-за этой обладательницы полупрозрачной сорочки, он сегодня не выспался. Именно из-за этой любительницы петь, перекрикивая работающий фен, у него болит голова и саднит шишка на лбу. Это именно она вчера полезла целоваться, якобы для конспирации, а сегодня он снова и снова прокручивает в голове поцелуй, и эти воспоминания совершенно не дают сосредоточиться на работе. Дэниэль злился, что не может выбросить из головы мысли о Ксении. Это был какой-то нездоровый симптом.

Не помогало ни стояние столбом с осоловелыми глазами у окна, ни хождение взад-вперёд по кабинету. Может, кофе? Да, точно – много горячего крепкого кофе. Без сахара. Чтобы терпкая горечь прочистила мозги. Но с кофе тоже была проблема. Кому поручить сделать бодрящий напиток, если помощницы нет на месте? И где, спрашивается, прохлаждается, когда она ему срочно нужна?

Нет, Дэниэль, конечно, помнил, что сам же послал её выполнять невыполнимую работу, и велел не показываться на глаза, пока не закончит. Мечтал избавиться, потому что когда она рядом, это тот ещё экстрим. Ему хватило вчерашнего дня, вынесшего мозг. Кто ж знал, что когда её нет рядом – ещё хуже.

Он порылся в ящичках, нашёл всё необходимое и приготовил кофе сам. Чёрный, обжигающий, крепкий. Кажется, с концентрацией всё же переборщил. От горечи слезились глаза. Но он мужественно влил в себя напиток до последней капли. И вот с этой последней каплей чаша терпения переполнилась. В смысле, Дэниэль понял, почему у него сегодня не задался день. Мелкая провокаторша тут ни при чём. Ну, или почти ни при чём. Просто он привык работать с помощницей. Не важно, как её зовут Тамара или Ксения. Привык, что помощница находится в соседнем кабинете и в любую секунду готова выполнить любое мелкое поручение. А сегодня благодаря его стараниям в соседнем кабинете никого целый день нет – вот Дэниэль и испытывает дискомфорт.

Эта мысль сразу успокоила. Показалось даже, что рабочий настрой вернулся и можно начать разгребать дела. Но за дела Дэниэль всё же не взялся. Посетила другая идея – для начала проверить, как справляется с поручением его помощница. Как продвигается очистка подвала от крыс и когда уже Ксения приступит к своим непосредственным обязанностям – варить боссу кофе.

Дэниэль уточнил у лифтёра, в подвале ли находится его помощница, и, получив утвердительный ответ, двинулся к месту событий. Он не очень хорошо ориентировался в лабиринте коридоров – редко бывал здесь. Ему не нравилось смотреть на пыльный реквизит и выцветшие декорации. Он помнил их другими. Вообще, всегда был за то, что отработавшие вещи должны уйти с миром на покой, вернее на переработку. К чему это ностальгирующее царство? Но по давно сложившейся традиции их оставляли – а вдруг ещё для чего-то сгодятся.

Он осматривал помещения одно за другим. Ни крыс, ни Ксении. Вообще-то, удивительно, как она не побоялась спуститься сюда, где, если верить звонку из санэпидемстанции, находятся полчища грызунов. Хотя чему удивляться? Для Дэниэля вопрос кто кого, даже не стоял. Это же Ксения! Та самая, которая умудрилась за пять минут хладнокровно расправиться с сантехникой практически голыми руками. Ох, как она была в тот момент волнующе обольстительна, когда поднималась по лестнице счастливая, что всё получилось. На каблуках, в мокром платье, с гаечным ключом в руках. В ту секунду он, видимо, тоже находился в состоянии эйфории – они только играли пару, но ему на мгновение захотелось, чтобы Ксения на самом деле была его девушкой.

Если бы Дэниэль умел доверять женщинам, наверно не вёл бы себя с ней как идиот, а предложил бы встречаться. Так ведь поступают нормальные мужчины, когда чувствуют симпатию и влечение? Не посылают в подвал воевать с крысами, а приглашают в ресторан. Так, если умеют доверять… Но Дэниэль не умел. Хотя удивительным было уже одно то, что он впервые за долгие годы испытывал желание поверить. «Не хочу сделать больно» – эти её слова запали куда-то глубоко и не хотели выветриваться. Может, действительно, пригласить её сегодня куда-нибудь поужинать? Ничего серьёзного, просто благодарность за вчерашний впечатляющий спектакль, сразивший Лайзу наповал.