– Зачем терпеть? Я могу сегодня же после ужина вернуть всё в первозданное состояние.

– Нет. Пока останется всё, как есть. Лайза, конечно, очень впечатлилась сегодняшним спектаклем. Она не ожидала увидеть вас такой – домашней и чувствующей себя здесь хозяйкой, – Дэниэль как-то странно усмехнулся. – Поэтому она и ушла так спешно – не в силах продолжать ощущать своё фиаско. Но не думаю, что она поверила в нашу связь на все сто. Она обязательно устроит ещё одну проверку. Только теперь не будет предупреждать о своём визите. Заявится под каким-нибудь выдуманным предлогом неожиданно. И когда она заявится, должна снова увидеть все эти ваши декорации. И, вас, кстати, тоже. Так что ближайшие дни вы будете жить здесь.

– Что??? – вилка брякнула о тарелку.

Ксения открыла рот привести тысячи аргументов против, но Дэниэль опередил:

– Разве вам не будет жаль, если весь ваш сегодняшний великолепный спектакль пойдёт насмарку? Разве вам не хочется довести до конца так удачно начатое дело?

Аргументы звучали убедительно, но Ксения всё ещё сомневалась, однако Дэниэль расценил её молчание по-своему.

– Вот и замечательно. Можете занимать любую комнату на втором этаже. Я так понимаю, проводить экскурсию по особняку для вас не нужно. Вы тут уже неплохо освоились. Кстати, что там с водой в гостевом санузле? Вы её действительно перекрыли?

– Разумеется. Всё должно было быть реалистично.

– Боюсь даже спрашивать, и прорыв воды для реалистичности устроили настоящий?

– Нет, настоящий прорыв мы с Тамарой решили не делать, – успокоила Ксения.

Упоминание имени сестры вызвало на губах Дэниэля улыбку.

– Сценарий, конечно, был блестящий. Перекрыть воду на первом этаже, чтобы заставить гостей подняться на второй и полюбоваться моей спальней, задекорированной под любовное гнёздышко. В Тамаре гениальный режиссёр умирает.

Ну, это, видно, у них семейственное. Постановки им обоим удаются впечатляющие.

– И вы сыграли хорошо, – сегодня Дэниэль был как-то подозрительно щедр на комплименты. – В первый момент, когда вы выскочили из санузла с инструментом в руках, я чуть было не поверил, что у меня в особняке действительно проблемы с сантехникой.

Ксения всё-таки покрылась румянцем. Услышать от знаменитого режиссёра похвалу в адрес актёрской игры – это о-го-го как приятно. Не зря старалась. Она настроилась внимать дальше. Может, скажет что-то вроде того, что в ней умирает гениальная актриса. Но произнёс Дэниэль несколько иное:

– Вы меня так впечатлили, что умей вы петь, предложил бы вам роль в одном из мюзиклов.

Вот это «умей вы петь» всё испортило.

– Почему это вы думаете, что я не умею петь?

Вообще-то Ксения действительно не умела. Слух у неё был неплохой, она могла различить фальшивые ноты в чужом пении, но вот сама в ноты попадала через раз.

– Умеете? – Дэниэль иронично сощурился. – Может тогда, придёте во вторник на прослушивание? В девять утра я провожу традиционные собеседования для начинающих актрис и актёров, желающих попасть в труппу.

Вздумал дразнить?

– Может, и приду.

Он ещё больше развеселился её браваде.

– А зачем нам ждать вторника? Я могу прослушать вас прямо сейчас.

– Да пожалуйста, – Ксения не собиралась трусливо ретироваться. – Я готова. Как проходят эти ваши прослушивания?

– Они проходят обычно в малом зале. Я сижу в первом ряду, – Дэниэль встал из-за стола и переместился на диван. Закинул ногу на ногу и сделал нарочито серьёзное лицо. – Соискатели по очереди выходят на сцену, – он сделал жест, приглашающий Ксению встать посредине гостиной. – Я даю им какое-нибудь творческое задание и жду от них музыкальную импровизацию.

Ксюша вышла из-за стола и встала ровно напротив Дэниэля. Представляла она, как трясутся бедные начинающие актрисы, когда выходят на сцену, чтобы спеть знаменитому режиссёру. Но сама естественно волнения не испытывала. Она с трудом сдерживала улыбку. Понимала, что Дэниэль дурачится, и подыгрывала ему, сама не понимая зачем. Наверно потому, что её тоже веселила эта ситуация с понарошечным прослушиванием.

– А что вы говорите соискателям, которые покажутся вам безнадёжными? – поинтересовалась она. – «Спасибо. Свободны»?

– Нет, ну, не всегда так уж безапелляционно. Если вижу, что передо мной совсем ещё ребёнок и может сильно расстроиться резкому отказу, говорю сначала что-то вроде: «В этом что-то есть». А уже потом: «Спасибо. Свободны». А почему вы спрашиваете? Готовитесь услышать отрицательный вердикт?

– Вот ещё, – фыркнула Ксения. – Давайте задание. Я готова.

– Хорошо, раз вы так по-боевому настроены, то дам вам сразу что-то посложнее, – Дэниэль откинулся на спинку дивана. – Предположим, такая ситуация. Вы украли в супермаркете шоколадку. Но охрана вас вычислила и задержала. Ваши действия.

Пф-ф. И ничего сложного. Ксения вытащила на середину гостиной два стула и встала между ними. Развернула их «лицом» к себе, чтобы сделалось понятно, что стулья – это и есть задержавшие её представители органов правопорядка. Потом заломила руки и, поглядывая, то на одного, то на другого «охранника» запела с глубокой трагичностью в голосе:

– О, дааайте, дааайте, мне свобооодууу, я свой позооор сумею искупиить.

Уже на середине фразы вся напускная серьёзность режиссёра улетучилась, и он начал хохотать. Такого искреннего и обезоруживающего смеха в исполнении Дэниэля Ксения ещё не слышала. Режиссёр выглядел естественным и живым, и странным казалось, что этот же самый человек может быть абсолютно холодным и закрытым.

– Браво, – выдавил сквозь смех Дэниэль. – Вокал, конечно, ужасный, но отыграно неподражаемо.

– Я ещё и не такое могу, – важно заявила Ксения. – Это я ещё даже и не особо старалась. Задание было слишком простецкое.

– Ну, хорошо. Тогда ещё одно, – Дэниэль справился со смехом и снова напустил на себя серьёзности. – На подобных заданиях многие теряются и проваливаются. Представьте ситуацию: перед вами мужчина, которому вы очень нравитесь. И он вам нравится, но не знает об этом. Дайте ему это понять. Вдохновите на отчаянный шаг.

Раздумывала Ксения не дольше минуты. Сначала решила вновь использовать стул в качестве партнёра по сцене. Но вдохновлять на отчаянный шаг предмет мебели было не особо интересно, поэтому у неё появилась идея направить энергию на Дэниэля. Смерила его вызывающим жгучим взглядом, потом схватила со стола большую салфетку, которая, на удачу, оказалась красной, и начала играть ею так, будто находится на корриде и её задача раздразнить быка.

Не давая режиссёру отвести взгляд, она бодро и страстно запела, с каждым словом приближаясь на шаг:

– Тореадор, смелее-ее-е в бой! То-ре-адор! То-ре-адор!

От экспрессивного пения волосы, которые держались в высокой причёске на честном слове, рассыпались по плечам.

– Эта роль вам удалась ещё лучше, – Дэниэль вновь начал хохотать.

Он встал с дивана и явно собрался подыграть. Шёл прямо на Ксению и пляшущую в её руках салфетку. Салфетке спастись не удалось. Дэниэль ловко перехватил предмет, которым его дразнили, и отбросил в сторону. Ксюша тоже начала хохотать… Она поняла, что игра зашла не туда, только когда ощутила на спине его горячую ладонь. Вторая пятерня зарылась в распущенные волосы. Она подняла голову вверх. Дэниэль уже не смеялся – был серьёзен. От его горящего взгляда вдруг резко пересохло во рту.

Дзынь. Дзынь. Дзынь. И так десять раз подряд. Настойчивый звонок в дверь просветлил мозги. Причём обоим. Ксения заметила перемену настроения Дэниэля. Взгляд стал холодным, и режиссер отстранился. Вот и замечательно. А то в его объятиях совершенно невозможно соображать, что делать с этим навязчивым «дзынь, дзынь».

Глава 32. Непрошеный гость

Дзынь. Дзынь. Дзынь. Да кто ж там такой нетерпеливый?