Сунгар рухнул от боли, уронив топор. Нага подошел и приготовился разорвать ему горло своими клыками. Я беспомощно наблюдал. Дождь из утгардтских копий, молотов и метательных топоров полетел в тонкую, змеевидную длину нага, некоторые из них точно попали в цель. Существо корчилось от боли и издало резкий крик, который мог бы разбить стекло. Утгардтцы, наконец, врубились в ряд орков позади нас, и я почувствовал, как чьи-то руки напряглись, чтобы поднять меня с земли на спину лошади. Это был Тлуна.

—Ты спас мага, — слабо сказал я.

— Уже второй раз, — ответил он.

Я видел, как один из варваров поднял Сунгара с земли и вонзил боевой молот в уродливое лицо нага, наконец убив монстра.

Тлуна развернул коня и помчался прочь с поля боя. Я перевел взгляд на орков и увидел, что все происходит именно так, как я и предсказывал. Когда орк за орком понимали, что они вооружены и стоят рядом с членами соперничающего племени, их инстинкт не позволял задавать вопросы. К тому времени, как мы покинули территорию, драки орков против орков вспыхнули, как вереница петард.

Только четырнадцать из нас покинули битву, примерно треть тех, кто в нее вступил. Сунгар был наиболее тяжело ранен и принял на себя большую часть шаманских заклинаний, так что остальные из нас должны были исцелиться самостоятельно. Мы разбили лагерь неподалеку. Еды было мало, в Павших Землях почти не было растительности и дичи. Что бы обычно ни ели орки, скорее всего, это съела армия нага, поэтому несколько самых здоровых утгардтцев отправились на охоту в горы Серых Вершин на западе. Тлуна, я и еще несколько человек вернулись на поле битвы, чтобы с почетом забрать мертвецов из груды трупов орков. Несомненно, в битве уцелело несколько человек, но их было так мало, что утгардтцы считали эту победу одной из самых славных в истории своего племени, о которой будут петь великие песни. Я почему-то сомневался, что Цивилизованный Маг Арклоу удостоится упоминания.

Я осмотрел руины и обнаружил, что они были еще более сильно повреждены, чем раньше. Тем не менее, я впервые заметил, что стена, которую обрушил нага, была отмечена единственной звездой, выгравированной на камне, древним символом Мистры. Возможно, руины когда-то были частью ее храма, частью какого-то древнего города. Во мне поднялось новое чувство, совершенно блаженный покой. Я улыбнулся и в глубине души был уверен, что кто-то божественный принял меры, чтобы обеспечить нашу победу.

— Вот он! — крикнул один из варваров, и мы все бросились посмотреть.

Он нашел огромный топор Сунгара, лежащий под мертвым орком.

— Замечательно, — сказала Тлуна. — Мы можем преподнести его вождю, когда он проснется.

Я спросил Тлуну о топоре, и он объяснил, что это древний топор, уходящий корнями во многие поколения вождей племени Громовых Зверей. Никто не мог вспомнить, откуда он взялся и когда был сделан.

Охотники вернулись с дичью и большим количеством дров как раз к тому времени, когда проснулся Сунгар.

Меня тогда там не было, но я слышал, что его первые слова были «Выиграна ли битва?»

«Да, — заверили его, — битва была выиграна утгардтской сталью.»

Как только вождь поправился, был устроен пир, последний праздник перед тем, как племя вернется на север, домой. За мою доблесть в битве мне было позволено принять участие, и я был рад, что даже самые грубые из варваров приняли мое присутствие. Все присутствовавшие на пиру были в своих орошенных свежей кровью доспехах после недавнего боя.

Сунгар вознес молитву.

— Мы благодарим Утгара за победу, которую он даровал нам, и во имя Утгара просим, чтобы мы были сильны в битве против наших врагов. Пусть мы устоим перед нечестивыми искушениями цивилизации, магии, и пусть мы всегда сохраним север чистым.

В ту ночь, пока празднество продолжалось, мои мысли начали блуждать, и я пристально смотрел на огромный боевой топор Сунгара. Я вспомнил, как больно было Сунгару, когда он замахнулся им на темного нага, как когда мой магический снаряд вернулся ко мне, и в мгновение ока я понял, почему. Я не должен был делать то, что сделал потом. Я не совсем понимаю, почему я это сделал. Может быть, это был акт злобы. Я произнес заклинание, которое показывало ауру зачарованных предметов, и топор начал светиться светло-голубым. Вокруг нас тоже светились оружие, доспехи и снаряжение варваров. Наступила тишина, и все взгляды обратились на меня.

— Это магия, Сунгар, — сказал я. — Твой боевой топор заколдован, это магическое оружие. Вот почему тебе было больно, когда ты ударил нага. Ты можешь не одобрять магию, но тот, кто выковал этот топор, определенно одобрял.

— Что ты наделал, маг? — грозно спросил Сунгар.

— Ничего. Я ничего не сделал. Я ничего не изменил. Я просто открыл то, что было всегда. Ты всегда пользовался магией. Ты просто не понимал этого. Разве ты не понимаешь, вождь? Эта битва была не первой, когда магия спасла твое племя. Наверное, уже сотни раз.

Выражение лица Сунгара постепенно сменилось от гнева к смирению.

— Ты оказал нам услугу, маг. Мы знаем, что нужно делать.

Он встал, взяв в руки топор, отошел от лагеря, поднял его над головой и с невероятной силой швырнул далеко-далеко на бесплодную землю Павших Земель. Один за другим остальные последовали его примеру. Этот образ никогда не покинет меня. Они взяли свои мечи, топоры, копья, молоты, шлемы и доспехи, все, что излучало магию, и выбросили их. Вскоре настоящая сокровищница магических предметов лежала в грязи. Тлуна поднялся одним из последних. Он бросил на меня печальный, но все же довольно решительный взгляд, прежде чем снять отцовский шлем и швырнуть его к остальным.

Я больше ни словом не обмолвился с Сунгаром, но на следующее утро Тлуна дал мне лошадь и проводил до края Высокого Ущелья. Оттуда я мог бы отправиться по берегам реки Делимбийр в Лаудуотер, если такое место еще существовало. Возможно, там я смогу присоединиться к другой компании искателей приключений. Возможно, я все-таки окажусь в Эвереске.

— У нашего народа есть своя история, — сказал мне Тлуна. — Дело в том, что эта область, которую вы называете Павшими Землями, когда-то была королевством магов, живших в сияющих городах. Они росли в силе, пока не перестали делать что-либо для себя. Вместо этого они заставили магию сделать это за них. Они гордились собой и считали себя способными на все. Но однажды колодец, из которого они черпали свою магию, пересох. Их цивилизация рухнула в одночасье, и те, кто выжил, были атакованы орками и другими мерзкими тварями. Все, что когда-то было их сияющими городами, исчезло под землей. Я не могу сказать тебе, правда ли эта история, маг, но я знаю одно: Утгар приказывает нам сопротивляться цивилизации, где бы мы ее ни обнаружили. Цивилизация порождает досуг, упадок и магию, которые кажутся сильными сторонами, но в конечном итоге оказываются слабыми. Мы, утгардцы, переживем всю цивилизацию. Все цивилизованные люди в конце концов станут такими, как мы.

Я долго сидел молча, обдумывая то, что он мне сказал, и то, что я сделал. Мне хотелось рассказать ему все, что я знаю о Нетериле и о создании Анороха, о том, что, возможно, его предки и, скорее всего, мои тоже, были выжившими из цивилизации, умершей от магии.

Почему-то я промолчал.

Отъезжая от Тлуны, я почувствовал под одеждой книгу заклинаний. На какое-то мгновение я задумался, достану ли её когда-нибудь снова.

О, леди Мистра! Приказывай мне. Как ты могла даровать нам такой разрушительный дар, дар, которым мы так редко пользуемся должным образом? Ибо Тлуна был прав. Это магия, которая однажды может превратить весь Фаэрун в Павшие Земли.