– лежи, болван! – Воскликнули хором.

– У тебя это… трясение мозга. – Важно сообщила Зяблик. – Ты уже неделю бревном лежишь. Доктор сказал, что тебе нельзя ни вставать, ни на свет смотреть. Темно надо, чтобы. Вот, пей через соломинку.

Даже такое легкое усилие, как попытка втянуть в себя через соломинку какой-то горьковатый напиток, оказалось болезненным. Но Вепрь умел игнорировать боль, и вытянул все, до капли. Противно, слов нет, но пить хотелось зверски. И только подождав, пока уляжется боль, Вепрь спросил:

– А этот-то как здесь оказался?

– Который?

– Доктор.

– Он из эльфов. Мы на эльфийской территории. – Не поняла его Зяблик. – У нас здесь, как говорят наши враги, оно: гнездовье. – Девушка хихикнула. – Только им ни в жизнь его не найти, эльфы их сюда не пустят.

А их, значит, пускают? – Вепрь помнил, как сам пытался пробраться на север по эльфийскому побережью. Ни черта он, оказывается, не понимает… Ведь Птицы тоже разбойники, как бы, и крови на них – будь здоров! Вот как здесь разберешься?.. Он поймал на себе пронзительный взгляд Ворона, прикрыл глаза с неприятным чувством в душе.

– Ты зубы-то не заговаривай. – Заметил Ворон. – Почему передумал?

– Чего передумал?

– Продать нас.

– А я не передумывал.

– Врешь. Передумал. В бреду не врут.

– Не знаю я! – Психанул Вепрь. – На хрена вы меня сюда приперли?! Я думал, что сдох, все, кончено! – И зажмурился. Жар и боль бросились в голову, тяжело застукало в висках, и новый холодный влажный компресс показался особенно приятным.

– Все, все, – зашептала, гладя его по плечу, Зяблик. – Успокойся… Все пройдет, поправишься, вот увидишь… Эльф обещал тебе сонную траву, чтобы больно не было…

Вепрь почему-то даже разозлился на нее. Ему хотелось огрызнуться, как дикому зверю, не привычному к прикосновениям, но сил не было. Чего она его трогает?! То, что Птицы все-таки его спасли, Вепря и тронуло, и рассердило. Вот уж чего он вообще никогда не испытывал, так это благодарности! И сам не понимал, как сильно, истово, он теперь благодарен Птицам. Никто, никогда, за всю его жизнь, полную чего угодно, кроме заботы и преданности, не пришел ему на помощь. И он не приходил на помощь никому. То, что его, полуживого, да еще так подставившего их, Птицы не бросили, выручили и даже выхаживают, Вепря купило с потрохами. Теперь бы еще понять непонятные ему вещи… И стать для Птиц своим.

Гарри Еннер, Марк и Кирнан, не подозревая о том, что происходит в Северной Звезде, купались в море. Втроем, оставив лошадей и одежду в тени скал, на травке под деревом, они качались на волнах спокойного в этот солнечный и жаркий день моря, с хохотом ныряли и хватали друг друга за ноги, искали в море ракушки и камешки, бродили по берегу в надежде отыскать кусок янтаря побольше. Вспоминая потом этот день, Гарри поражался тому, что в его сердце не было и тени предчувствия беды, которая уже случилась, уже безвозвратно изменила его жизнь. Он даже чувствовал себя потом предателем, сознавая, что в момент, когда убивали его мать, он весело скакал в волнах прибоя, хохоча, как последний придурок… Не думая о том, что это была просто последняя милость судьбы, которая слегка отсрочила его горе.

– Чего ты нашел там, Марк? – Спросил он, подходя к другу, который сначала распинывал ногой ком водорослей, каких-то палок и другого мусора, а потом присел и стал ворошить его щепкой. К нему подошел и Кирнан, вытряхивая из волос песок. Загорелые, светловолосые, белозубые, с песком на коже, они, щурясь от солнца и морща загорелые носы, смотрели, как Марк выколупывает из песка и мусора удивительную раковину, ультрамариновую, с белыми и цвета слоновой кости разводами и точками, с шипами и наростами, и такой же потрясающей формы.

– Ничего себе! – Озвучил Кирнан Бергквист. – Никогда таких не видал! Дай глянуть?

Марк молча тщательно вымыл раковину в морской воде и снова рассмотрел. Друзья, естественно, первым делом сообщили ему, что если приложить к уху, то услышишь шум моря, на что Марк засмеялся, и сказал, что шум моря можно услышать, если приложить к уху стакан или сложенные лодочкой ладони. Но посмотреть свой трофей дал.

– Отец любит всякие такие морские штуки. – Заметил Гарри. – У нас в Звезде целая комната есть, где всякие раковины, всякие сушеные морские гады и все такое…

– А Фиби?

– Вот у нее и спросишь! – Засмеялся Гарри, и тут Кирнан, у которого были самые хорошие слух и зрение, резко повернулся в сторону тропы промеж скал, ведущей в уединенную бухточку с пляжем. Через пару секунд и Марк с Гарри услышали отчаянное детское:

– Гарри! Гарри!!! – И бросились к одежде, чтобы поскорее прикрыться. Еле успели натянуть штаны пополам с песком, как на пляже появилась зареванная Флер, отчаянно машущая руками:

– Гарри, Гарри! – девочка, задыхаясь, бросилась к брату и прижалась к нему, вся дрожа.

– Флер?! – Гарри присел, крепко стиснув ее плечи. – Что случилось, Флер?! Что-то с мамой? С отцом?! Флер!!! – Он сильно тряхнул девочку. – Что случилось, говори!!!

– Я не знаю! – Воскликнула Флер, плача. – Я не знаю! Фиби спустила меня по веревке со стены, сказала, что спустится за мной, а сама не спустила-ась!!!

– По веревке?! – Гарри не поверил своим ушам. – По веревке со стены?! Что ты несешь?!

– А они в это время двери ломали! – В отчаянии воскликнула девочка. – Мне так страшно, так страшно, Гарри! А Фиби кричала: «Измена, измена!».

– Измена… – Гарри застыл, пытаясь поверить в то, что не могло быть реальным. Но Флер была так испугана, так дрожала, так плакала, что это не могло быть очередной игрой глупой девчонки. Марк и Кирнан, не сговариваясь, поспешно одевались, мгновенно отбросив веселье и беспечность – очень и очень надолго.

– Какая измена, кто? – Спросил Кирнан. – Кто-то приехал в Звезду?

– дядя Енох приехал. – Всхлипнула Флер. – Больше никто.

Гарри выпрямился, придерживая сестру за плечо.

– Он один приехал? Не видела, сколько человек с ним было?

– Не видела. – Флер, чувствуя себя рядом со взрослыми, как ей казалось, мужчинами в безопасности, постепенно успокаивалась. Как можно было чего-то бояться, когда рядом брат, дядя Кирнан и жених сестры? Но самому старшему из них, Марку, было всего двадцать два года, он даже в рыцари еще не был посвящен! Отправившись купаться, они даже слуг с собой не взяли – чего им было опасаться подле неприступного замка, в спокойной земле?.. Гарри и Марк переглянулись, а Кирнан сказал:

– Может, мне поехать, разведать, как и что…

– Если Енох предал и привел врагов, – сказал Гарри, – и замок захвачен, значит, нам нельзя высовываться. Пока я жив, они сестру и маму не тронут. Не посмеют. Они будут для них заложницами. – Он был в отчаянии, но, как и Фиби, держал себя в руках и рассуждал на удивление здраво и быстро. – А на нас откроют охоту, я для них главная цель. Нам нужно пробраться в город и скрыться у кого-нибудь из наших людей, разузнать все и решить, что делать. Нужно как-то связаться с отцом… – При этих словах что-то сжалось в сердце, но Гарри отогнал от себя страшное подозрение: такая наглость возможна была лишь в одном случае… Нет! – Или с нашими вассалами. Это им даром не пройдет! За нами весь север Междуречья.

– И Эльдебринки. – Добавил Марк. – Со мной им тоже придется считаться, отец этого не стерпит.

– С Бергквистами тоже никто в здравом уме не станет связываться. – Напомнил немного ревниво Кирнан. – На что они вообще могут рассчитывать?

– На то, что мы с отцом мертвы. – Побледнев, все же сказал Гарри. – А Фиби станет женой кого-то из них.

Теперь побледнел Марк.

– Кто знал в замке, что мы поехали купаться? – Быстро спросил Гарри. – Кроме мамы и Фиби?

– Да вроде… – Начал было Марк, но Кирнан возразил:

– Мы на весь замок орали об этом, когда коней седлали.

– Сматываемся отсюда. – Решил Гарри. – И не по тропе, а по берегу. – Подсадил сестру в свое седло, уселся сзади. – Держись, Флер. И ничего не бойся – мы же с тобой. Не боишься?