Он выглядел неуверенно, как гимназист, не выучивший урок и не знающий, что делать дальше. Ведьмолов несколько минут молча смотрел на меня и, наконец, произнёс:

— Володарь приглашает на открытие столичного сезона. Бал состоится через две недели.

Я кивнула, пробурчав что-то вроде «Ну и прекрасно!»

— Ты пойдёшь со мной. Как моя законная супруга.

— Хорошо.

Ведьмолов не изменился в лице. Но во взгляде скользнула тень, которую я не смогла понять. Он с подозрением прищурился, но голос остался ровным:

— Что-то не так?

Душа заколотилась в рёбра с такой неистовой яростью, что я невольно прижалась руку к груди: того и гляди пробьёт.

«Действительно!» — с едкой злостью отозвалась Мира. — «Просто ведьмолов заявится на бал к правителю Араканы с ведьмой. А так ничего особенного. Я хотела бы поинтересоваться, нас как будут доставлять? В кандалах или в клетку посадят, как некую диковинку? Или тебе, ведьмолов голову напекло солнышком? А-а-а, я поняла! Просто зажравшимся господам мало развлечений! Может нам на углях станцевать? Или это будет показательное сдирание кожи на потеху публике? Так ты скажи напрямую, чего уж стесняться-то, а?»

Я ждала, что Наагшур сейчас резко осадит зарвавшуюся Душу.

Однако ведьмолов выжидающе смотрел на меня, крутя в пальцах сорванный лист плюща.

— Тебе Мира всё ответила, — тихо произнесла я и захлопнула книгу. — Добавить мне нечего.

Риваан непонимающе покачал головой и нахмурился.

— А что она ответила?

Я криво усмехнулась. Будь во мне жива девчачья наивность, возможно, поверила бы, что ведьмолов говорит правду. Но сейчас была готова аплодировать стоя театру одного актёра — Риваан казался очень убедительным.

— Ты… Ты слышал её? — я недоверчиво заломила бровь.

— Раньше, да. А сейчас нет, — он тяжело вздохнул и провёл рукой по лицу. — Я её не слышу.

— Как такое возможно?

— Побочное явление после обряда восстановления. Сбой энергетических полей. Восприятие обостряется до предела, и сознание блокирует любое воздействие, которое посчитает угрозой для себя. Поэтому да, я сейчас не слышу ни её, ни твоих мыслей.

— Как долго это продлиться?

Ведьмолов неопределённо пожал плечами.

— Пару дней. А, может, и на всю оставшуюся жизнь.

Новость меня обрадовала. Наконец-то можно мыслить свободно. Я с облегчением выдохнула. Слава Богам, все высказывания Миры останутся внутри меня, и не подвергаться едким замечаниям.

— Ты не ответила на мой вопрос. Что-то не так?

— Всё не так, Риваан. Всё неправильно и так не должно быть.

Ведьмолов саркастично приподнял брови.

— Исчерпывающий ответ. Но я бы хотел больше ясности.

Вопреки собственным ожиданиям, я вдруг почувствовала нарастающую злость. Ясность ему подавай! А так ему не понятно, видите ли!

— Я не поеду на бал. Не хочу становиться предметом обсуждения для зажравшихся господ. Чтобы на меня таращили глаза, как на диковинку и тыкали пальцем. Вы посмотрите, жена ведьмолова — ведьма. Не хочу пустых разговоров. Да и людей видеть не желаю. Боюсь, с моими ногами я долго не простою… Да и вообще…

Тяжёлая ладонь осторожно легла поверх моей. Я с удивлением посмотрела на неё. Надо же, такая тёплая! Злость схлынула, уступая место внезапно окутавшему спокойствию.

— Лада, никто не посмеет в тебя тыкать пальцем. Иначе им придётся пообщаться со мной. А я не всегда бываю сдержан.

— Я заметила, — фыркнула я, вспомнив первую встречу с Ривааном. Он чуть сердце мне не вырвал и при этом не изменился в лице.

Но Наагшур истолковал мои слова по-своему. Он наклонился и вкрадчиво произнёс:

— То, что ночью было — это последствия обряда. Когда восполняешь чью-то энергию, теряешь контроль. Его отсутствие высвобождает то, что спрятано в подсознании. Если бы я хотел тебя убить, то убил бы.

«А так просто трахнул», — презрительно усмехнулась Мира. — «И, судя по всему, ты хотела этого не меньше, чем он!»

Я залилась краской и порывисто закрыла его рот ладонью, призывая молчать. Осознавать было страшнее, чем считать, что мной просто управляла чужая воля. Потому что стечение обстоятельств… снимало ответственность.

— Я ничего не хочу знать, — прошептала я. И, помолчав, ещё тише добавила: — Это ужасно.

— Могло быть и хуже, — удивлённый Риваан осторожно отнял мою руку от губ. Он явно не ожидал подобного жеста, а потому выглядел так, будто пытался понять, что делать дальше.

Я поджала губы и перевела взгляд на книгу, силясь собраться с мыслями.

Потрёпанная обложка и выцветшие буквы. «Аналитика преступных душевных расстройств». Похоже, моё расстройство не менее преступно. Может, оно и несло разрушение только мне, но разрушать себя — разве не преступление?

Что-то кольнуло между лопаток, заставив в азарте приподняться волосы на руках. Смутная догадка всплыла в сознании и канула во тьму, оставив острое чувство близости разгадки.

Пальцы судорожно вцепились в руку Риваана.

— Я знаю, как он выбирал жертв, — возбуждённо прошептала я, глядя в удивлённые разноцветные глаза. — Они сами хотели умереть.

Лада рванула в сторону дома с такой прытью, словно и не было никакого перелома. Риваан поспешил за ней.

— Я всё думала, что может объединять трёх жертв, — тараторила ведьма по дороге. — Все они из разных сословий. У них разная внешность, возраст, доходы… По сути, их ничего не объединяет. Ничего. Кроме смерти…

— И цветов, — весомо заметил Риваан.

Лада на мгновение остановилась и оглянулась на него. Прищурилась, задумчиво разглядывая его лицо: издевается или нет? Потом махнула рукой и быстрым шагом направилась к библиотеке. Папки с отчётами лежали в столе. Не обращая внимания на предостерегающий взгляд ведьмолова, достала их и принялась раскладывать дагерротипы жертв в порядке убийства.

— Профессор Редрик, который занимался составлением типов преступников и душевными расстройствами, заметил, что серийные убийцы не выбирают жертв просто так, — наконец произнесла она, неотрывно скользя взглядом по снимкам. — Он считал, что всегда есть взаимосвязь. Мясник из Брунха выбирал худощавых молодых людей с чёрными волосами. Он их убивал, насильничал над трупами, а потом съедал. Так ему казалось, что черноволосые молодые парни имеют особенный привкус. Северский Душитель выбирал блондинок, похожих на мать. Только он их насиловал и одновременно этого душил. Лесной маньяк выбирал женщин с красными сапогами, а Волк из Эолрона — женщин с длинными косами… Но суть одна и та же — всех жертв что-то объединяло.

— И какую взаимосвязь ты увидела здесь?

Ведьмолов сел на кресло и опустил подбородок на сплетённые пальцы. Ведьма выглядела возбуждённо. В голубых глазах появился лихорадочный блеск, движения стали резкими, порывистыми. Точно ищейка, напавшая на след. Или девица, заигравшаяся в сыщика. Но Риваан решил её выслушать до конца. Мало ли какая интересная мысль придёт в хорошенькую рыжую голову?

— Я сначала подумала о цветах. А точнее, о лизиантусе…

— Лизиантус был только у одной. Незапланированной…

— Вот именно! Значит, должны были быть другие цветы. Вот только я не могу понять какие…

— Рядом с дочерью Эркерта обнаружили лилии. У работницы «Ночной бабочки» — камелии. А у торговки — восковой плющ. Тебе говорит это о чём-то?

Лада задумалась. Потом тряхнула головой и хлопнула ладонью по лбу.

— Ну конечно же!

Риваан удивлённо поднял брови. Однако ведьма замахала руками и уставилась взглядом куда-то в потолок.

— Непорочность, развратность, скорбь… Три этапа жизни женщины. Сначала незамужняя девица, потом жена, а затем вдова.

— А лизиантус? Как он вписывается в твою схему?

— Прощение за сломленную жизнь? — Ладамира покачала головой, передёрнула плечами и вопросительно уставилась на ведьмолова, будто тот знал ответ, но не хотел с ней никак делиться.

Но вместо ответа Риваан спросил:

— И при чём здесь желание собственной смерти?

— Тот же профессор Редрик вывел ещё одну интересную закономерность. Он назвал её mortido, влечение к смерти. Согласно его исследованиям, иногда люди сами того не осознавая, тянутся к вещам, способных их погубить. Конечно, сложно представить подобное, ведь никто в здравом уме не пожелает себе смерти. И, тем не менее. Скорее всего, сами жертвы находились в состоянии mortido, что привлекло нашего безымянного убийцу. Как в сказке про Дом на костях, — ведьма подняла указательный палец и продолжила тоном няни, рассказывающей сказку непослушному ребёнку: — «Жил-был один купец. И всё у него было хорошо. И деньги водились, и жена-красавица, и дети на загляденье… Но всё его не устраивало в жизни. Решил он отправиться в путешествие. Мир посмотреть, себя показать. Трудности ему встречались разные, опасности. И почувствовал он вкус к жизни. Решил вернуться домой. А дома — вроде всё хорошо, но не то. И отправился он снова в путь-дорогу. Однажды купец заплутал в лесу. Увидел далёкий огонёк и побрёл на него. Выходит на поляну, а там дом на человеческих костях стоит. Ему бы бежать от места про́клятого, так нет же! Решил он там заночевать. А ночью явилась Морана. Увидев мрачную красоту богини Смерти, купец очаровался ею. Принёс в жертву и своё благополучие, и семью. И раз за разом возвращался к Дому на костях…»