Заранее созвонившись с отделом кадров по вакансии оператор пк, меня пригласили на собеседование к 16:00. Сеть магазинов располагалась в каждом жилом районе, график два через два отчасти меня устраивал, хотя бы на лето. Пока Алиса не ходила в школу она могла бы присмотреть за братиком в те дни, когда я работаю. Дальше я загадывать не стала.

Их офис находился на краю города и, не желая опаздывать на собеседование, я отправилась за два часа до его начала. Но это видимо был опять не мой день, на пол пути моя Демио заглохла, я готова была разрыдаться от несправедливости этого мира. Обращаться за помощью было не к кому, и даже если бы бывший не находился сейчас на вахте, я все равно ему не позвонила. На последние деньги вызвала эвакуатор и оставила свою железную помощницу на диагностику в ближайшем к дому салоне и на автобусе отправилась домой. На собеседование я уже опоздала, тем более боялась не сдержать эмоции и расплакаться перед в самый неподходящий момент.

Когда зашла в квартиру меня накрыли рыдания. Мне так хотелось сегодня позвонить доче и сказать, что я нашла работу, и теперь у нас все будет хорошо, но все случилось совершенно наоборот. Я сидела на полу в коридоре, ощущая свою никчемность, испытывая стыд перед детьми за свои неудачи, взывала к вселенной, к богу, о справедливости. Почему именно сейчас, когда мне нужна была помощь свыше, все шло наперекосяк? Почему, если Бог любящий отец, как говорила моя бабушка, не может помочь мне? Почему одним даётся все в этой жизни, а другим приходится пробивать стены головой, чтобы хотя бы выжить? Горло горело огнём от невысказанных слов, в груди тупая боль словно шар росла и, казалось, ещё немного и она вырвется наружу и затопит всю квартиру.

На мои всхлипывания прибежал кот Семён, и мурлыкая, попытался успокоить свою хозяйку. Я схватила его в охапку и прижала к себе, будто это могло помочь решить все проблемы.

— Мой маленький обормот, — бормотала я, чмокая его в макушку, а он в благодарность вытирал лапами дорожки от слез. На душе стало немного легче.

Не включая свет, не ужиная, я добрела до кровати и практически рухнула в изнеможении.

Сёма любил по утрам забраться ко мне на кровать и улечься на лицо — его излюбленный ритуал, который он повторял изо дня в день. Этот пушистый комочек счастья достался мне от мамы, почему-то кошки воспитанные у неё казались мне самыми умными. Мама с ними разговаривала как с людьми, объясняла им, если они что-то натворили, а кошки понимали и любили её. Сёма — смесь сиамской и обычной полосатой кошки, получился на удивление красивейшим котом. Полностью бежевый с полосатой спиной — "красавец, а не кот" — как любила про него говорить Алиса.

Утреннее солнце ослепило меня, когда я сдвинул Семёна с лица, вчера я забыла задернуть шторы, так и уснула. Вспомнила вчерашний день, неудачи и истерику, и как всегда стало стыдно, сейчас это казалось не таким страшным и удручающим. В голове всплыли бабушкины слова "все что не делается — все к лучшему". Я встала и неспешно проковыляла в ванную, сегодня предстояло ехать в деревню, необходимо привести себя в порядок. Из зеркала на меня смотрела отекшая блондинка с всклокоченными волосами. "Да, вчерашняя истерика не прошла бесследно" — подумала я, глядя на своё отражение. Как там говорится в одной из афирмаций…

— Я уникальна. Я заслуживаю самого лучшего в жизни, — пробормотала я и повернула кран, чтобы умыться. Оттуда полилась холодная вода.

— Твою ж мать! — вырвался стон из горла, только сейчас, вспомнив объявление на подъезде, об отключении горячей воды. Сёма крутился рядом, всем видом напоминая о себе.

— Да не забуду я про тебя, не забуду. Сейчас в порядок себя приведу и тебя покормлю.

Квартиру, которую мы снимали, была старенькая как и старушка-хозяйка, сдавшая нам её. Старческий запах: лекарств и болезней, пропитал каждый сантиметр квартиры. Плита стояла двухконфорочная, старинная, на высоких ножках. Вскипятив воду в двух кастрюлях, помывшись с горем пополам в тазике, который не хотел входить в ванну, я торопилась на маршрутку, чтобы успеть на утренний автобус до деревни.

Место досталось у окна, и, опершись головой о стекло, я унеслась мыслями в другую жизнь. В мечтах у меня все было отлично: я успешная художница, прекрасный дом со множеством комнат, свой кабинет, где я могу творить, послушные умные дети, и никаких мужчин. Замужество оставило внутри неприятный осадок и горечь, и даже в мечтах представляла себя одной, мне не нужен был ещё один подавитель моего "я". В то, что существуют идеальные мужчины я давно уже не верила, они жили только на страницах книг.

Подъезжая к деревне, внимание привлёк знакомый джип, он гнал по накатанной дороге, которая шла параллельно трассе, и с лёгкостью, обогоняя автобус, оставил нас позади. За эту неделю я ни разу не вспомнила про Максима, и сейчас, увидев его лихачества, подумала: "Трезв ли он как обещал при встрече? Наверно, только пьяный человек может гонять по бездорожью на такой скорости." Джип давно скрылся из виду, оставив за собой пыльный след.

В делах и заботах день пролетел незаметно. Майское солнце грело уже по летнему, мы изнемогали от жары и прятались в доме. На таком солнцепеке делать ничего не хотелось, казалось, что все звуки потухли в этом пекле, лишь назойливое жужжание мух разносилось по всему двору. Лёва весь день канючил мороженку, и я ему пообещала, если он поспит днем, то вечером обязательно куплю его самую любимую. Алиса весь день увлечённо рисовала, снимая ролики для тик-тока, девочка она была творческая и предприимчивая.

Когда жара немного спала, а Лёва пятидесятый раз напомнил про мороженку и обещание, мы все таки пошли в магазин.

Деревня состояла из двух улиц, расположенных параллельно друг другу, их соединял небольшой переулок. Когда-то живые улицы, полные ребятней, разговорами и смехом сейчас стояли пустые. Жилыми были около пяти домов, здесь остались жить самые неприхотливые, те кому была дорога память этого места, не пожелавшие перебраться в другую деревню. Молодежь, которая ещё осталась — беспросветные алкоголики, не стремились ни к чему большему, чем купить беленькую и забыться в пьяном угаре. Магазин стоял на соседней улице, скорее даже не магазин, а небольшой железный вагончик.

— Мама, мама, матли какой цеточек! Ой, мама, матли какой зучок! Мама, мама матли какой дом! Там навелно монстлы зивут, стлашные такие! — Лёва комментировал все, что видел, не замолкая ни на минуту, я лишь успевала соглашаться, удивляться и кивать.

Путь к магазину проходил мимо дома Максима и нескольких полуразвалившихся и заброшенных домов, Лёва восхищённо заметил, стоящую за оградой машину.

— Мама! Матли какой дзип! Он такой больсой, у меня дома тозе такой белый дзип есть. Да, мама?

— Конечно, есть. Только у тебя игрушечный, а это настоящий.

Перед домом, насеявшись самостоятельно, в хаотично порядке росли мальвы. Откуда-то донёсся запах жареного мяса на костре, вызывая обильное слюноотделение.

— Как вкусно пахнет! — Лёва с жадностью втянул воздух носом.

Внезапно из-за машины появился Максим, он приветливо улыбнулся и помахал рукой.

— Привет!

— Добрый вечер! — ответила я, а губы сами собой расплылись в улыбке. Лёва, увидев незнакомца, спрятался за меня.

— Лёва, аккуратней, — сделала я замечание сыну, он с такой силой обхватил мою ногу, что я не могла сделать шаг, не распластавшись на земле.

— О! Кого я вижу! Да это тот самый Лёва, самый крутой гонщик, — Максим говорил искренне, нисколько не сюсюкаясь, как это обычно делали взрослые.

Лёва даже выглянул из-за моей ноги.

— Друг, представляешь. У меня машина сломалась. Я слышал ты хорошо в этом разбираешься, может посмотришь, что случилось.

Заинтересованный Лёва ещё раз выглянул из-за моей ноги и, неожиданно для меня, вышел к Максиму.

— Сейчас посматлю, — уперев руки в бока, маленький механик пошёл диагностировать джип, который возвышался над ним громадиной.