Он спустится вниз один и проверит. Колыбель трансформации — не место для человека и его жужелиц. Тим настырный, может и не послушаться. Нужно бы ударить, зарычать, испугать. Но злость на собственность ушла из соков. Ирт пережил лишь один Пояс Холода и помнил, что даже ледяной отец проявлял заботу в первые дни погружения. А наследник Дома Флаа, раздери медергом, раскис до сентиментальности. Ни боги, ни отец не простят болтливого трепетания лепестков. Знания о том, как беззащитны могут быть изоморфы, об ожидании богов, о таинстве трансформации должны оставаться в соках близких. Но ростки нервничали, стучали изнутри, напоминали, что нет никого ближе Чаги-Тима. Необыкновенного симбионта, особенной собственности. Изоморфы делятся всем с теми, кто принадлежит им в Поясе Холода. Почему тогда не с человеком!?

— И не задавай вопросов про трансформацию, глупая зверушка! — выдавив каплю бешенства, рыкнул Ирт. — Ты все здесь готов вынюхивать, лишь бы угодить тараканьим выползням.

Эмоции сразу ударили слабостью по конечностям, и Ирт пошатнулся. Тим шагнул и подпер плечом. Экзоскелет человеческого скафандра позволил бы и на руках унести. Вот только землянин выглядел не слишком уверенно. Нежная влага выступила из пор его кожи, и черная прядь прилипла к лбу. У Тима много причин для волнения, и тени прошлого не греют его, как Ирта. Скорее наоборот. Видно, что ему не нравится открывшийся зев пещеры. Ирт скучал по величественным каменным складкам и высокими сводами. В глубине проход сжимал свои массивы, но был достаточно широк для группы охотников, которые возвращались с Просторов. А вот он часто отставал от них, забегал забрать со скал ждущую его с охоты зверушку.

— Что замер? Не соскучился по дому, Чага?

— Забудь, наконец, это кличку, Флаа, — и саданул жестким локтем экзоскелета, чуть не опрокинул. — Иначе если свалишься на колени у входа, я тебя точно никуда не потащу. Хотя нет, ухвачу за шевелюру и поволоку по земле.

Ирт даже растерялся, ведь землянин и в самом деле мог с ним такое провернуть. Втащить в родной дом, будто он позорное порождение Просторов.

— Только попробуй, маленький человек, и я скормлю тебя червям в ваннах Ру.

Короткий момент Тим никак не реагировал, потом рассмеялся и добавил примирительно:

— Ладно, давай не будем ссориться. Не хочешь про трансформацию, не нужно. Но мне нужно кое-что понять. Объясни хотя бы, зачем в тот день вы расстелили перед нами прах предков?

Хитрый голубат. Всегда заходит с другого поля. Тим видно много костей обглодал в тактике охоты. Один ответ тянет за собой другой. И каждое «нет» для Тима наполняет клетки тоской. Больно отказывать симбионту, когда пришло время расти друг в друга. Даже такому. Который никогда не получит благословение старейшин. Ру прав, пожри его медергом. Ирт выбрал неправильно. Никогда не сможет порвать человека, а значит станет концом Дома Флаа. Прервет путь рода к совершенству, обратит все, что сделал отец в прах пещерных червей.

Пусть так. Ростки все громче требовали забрать землянина к сердцу гор и стать с ним единым существом.

Сомнения и желания грызли нутро и лишали последних сил. Ирт отошел от Тима и опустился на холодную каменистую почву, спиной к жесткой ладони свода. Нижние конечности согнул и поднял почти на уровень глаз. Верхние удобно легли на углы коленей. Пока землянин не стал Чагой, он часто так сидел в углу ниши. То склонял голову и крепко сжимал зубы, то откидывал ее назад и прикрывал глаза. Ирт, наблюдая за нелепо скрюченным тельцем, забавлялся. Сейчас, повторив чужую позу, Ирт подумал, что придется смириться с неизбежным — пойти на поводу симбионта.

— Хорошо, я отвечу. Мы встретили вас тот день так, как гласила легенда. Когда боги явятся изоморфам в Поясе Тепла и позволят видеть себя, живые и мертвые обратятся в совершенную форму. И наш трудный путь будет закончен. Казалось, все это лишь бредни заросших мхом старейшин. Сказки для только отпочковавшихся малышей. Но тогда вы пришли, и все увидели легенду. Один Ру шипел и два дня плевался ядовитыми соками, не верил. А охотники, безмозглые выкормыши Просторов, только об исполнении древних заветов и твердили. И мои ростки трепетали при виде богов. Отец не хотел, но отдал приказ встретить вас, как велит легенда. Мы вышли и вынесли прах своих предков. Но вместо чуда получили лопнувший пузырь хурга. Думаю, Ру это знал и был готов, но ни я, ни другие охотники Просторов — нет. А разочарование возбуждает соки голодом и гневом.

Тим слушал, чуть наклонив голову. Но не приблизился, не сел напротив. Торчал на расстоянии половины прыжка изоморфа. Сомневался в словах или не решался вступить под каменную гряду. Оттягивал момент.

— Что значит совершенная форма? Вы же можете принимать любую?

— Ошибаешься. Старейшины близки к совершенной форме, Ру способен долго хранить округлые очертания ствола. Главы других родов. Благословенные трансформации многих поколений сделали их такими. Молодым охотникам Просторов не сгладить и не удержать ростки без слияния с лучшими. И мои мечутся и рвутся наружу. И все без толку. Не убив тебя, мне не приблизиться к совершенству.

Тим все-таки подошел и осторожно опустился рядом. Вид сосредоточенно серьезный, доброжелательный, даже послушный. Играет. А по легкому напряжению век видно, как под костяной коробкой бродит следующий вопрос.

— Значит, трансформация помогает стать совершенными?

Маленькими шажками к запретной теме. Жалко, сквозь натянутую пленку не добраться до сладкой вены под подбородком. Но росткам спокойнее, когда Тим рядом. Они нежно круглятся под корой.

— Так говорят старейшины и служители Стен изысканий. Их послушаешь, так мир дышит, охотится, пасет изменения, только чтобы перетечь в идеальную форму. Болтовня для голубатов и конца этому нет.

Ирта всегда швыряло от слепой веры к злому неверию. Он знал, как охотиться, вынюхивать лучшие изменения в живом нутре Орфорта, но зачем все это нужно — не находил определённости.

— А боги? Для чего являются боги, Ирт?

— Тебе не нужно знать. А мне нельзя говорить. Особенно в Поясе Холода.

— Расскажи, что можно.

— Можно напомнить, что в глубине переходов есть ниша с натянутыми струнами, — прошипел Ирт. — Она все еще ждет Чагу.

Близко наклонившийся Тим отпрянул, а ростки недовольно заворочались.

— Ты этого не сделаешь. Не в этот раз.

— Почему ты так в этом уверен, дружок? Ведь знаешь, бешенство изоморфов бывает сильнее разумных мыслей, — он нарочито медленно облизал губы, зная, как каменеет Тим от незамысловатого действия. — Пока я спокоен, разрешаю тебе остаться здесь. Сам прогуляюсь внутрь с твоими жужелицами.

Здесь и сейчас, под Стенами Флаа, Ирт чувствовал необходимость оставить Тима снаружи. Инстинкты охотника шептали о смертельных дарах, которые отец мог припасти для гостей. Пусть лучше Ирт возьмет мерзкие земные механизмы, что собирают данные. Перед Ру и так не оправдаться. С другой стороны, отец сам завывал о помощи землянам. Чего же тогда хотел? Ирт никогда не был достаточно умен, чтобы сделать правильный выбор и угодить Ру.

— Решил меня оставить, поэтому и расселся так приглашающе? Не выйдет, я пойду внутрь.

— Не боишься, что уже никогда не выйдешь?

— Боюсь. Потому и пойду.

Тим вскочил и, не оглядываясь, двинул в глубину проема. Мертвые механизмы устремились за ним. Пещерные черви, пожри их медергом. Ирт отодрал спину от стены, чувствуя себя тысячелетним огрангом. Впрочем, далеко идти не пришлось, Тим уперся в сомкнутые каменные зубцы и занялся их ощупыванием. Роботы бодро бегали по выступам, толкали веточки ног в трещины, светили огоньками в щели. Игры малоразумных почкований: щупать, шелестеть, подмигивать. Как отступает Пояс Холода, их полно путается между стволами в гротах и нишах Стен. Да и в каждой луже Просторов мальков тьма-тьмущая.

— Я думал, ты не любишь ползать по камням. Уже не заставляю, а сам стараешься. Но на брюхе и коленях у тебя лучше получалось.

Тим обернулся и сверкнул сердито глазами. И как это получалось у него без всякого источника света внутри головы?