Вспомнил, что именно в кармане у него лежал последний из оставшихся у него дозаторов того самого препарата, который должен был перевернуть жизнь в империи. Кажется, это был препарат из элитной серии, который, по словам его сгинувшего партнера, обладал существенно большей эффективностью.

— Онуфрий, нам придется…

И тут Рукавишников решился. Он верил, что не все еще потеряно. Ему лишь нужно было выиграть немного времени. Обязательно, что-нибудь придумает. Из любой ситуации можно найти выход, был уверен он.

— Мне есть что ответить почтенному собранию моих братьев, — уверенный едва не звенящий голос магната прозвучал, как гром среди ясного неба. — Вы слишком спешите призвать меня к ответу за тогда, когда надо проявить немного терпения.

Он решительно поднялся с кресла и пошел к началу стола. В его руке был небольшой медицинский дозатор, который уже успел достать из внутреннего кармана пиджака.

— Вот то, что ты, да и вы все, называете байками и сказками для детей, — Рукавишников протянул старику дозатор, на которой тот взглянул с подозрением. — Я слышал, тебе нездоровиться в последнее время.

Старик печально улыбнулся:

— В моем возрасте это называется старостью. Что ты принес?

— Это лекарство от старости, — глядя ему прямо в глаза, громко проговорил Рукавишников, кладя дозатор на стол и двигая его вперед. На что старик вновь ответил подозрительным взглядом. — Ты давно меня знаешь. Дольше, чем кто-либо из здесь присутствующих. Я когда-нибудь подводил тебя?

Дуэль взглядов между ними продолжилась недолго. Старик сдался:

— Что мне делать с этим?

— Приложи к руке, все остальное гаджет сделаем сам. Обещаю, ты не будешь разочарован, — тоном дьявола-искусителя продолжал Рукавишников. — В противном случае, я сделаю все, что вы присудите.

Старческая рука, обтянутая пергаментной в пятнах кожей, коснулась дозатора и осторожно приставила его к руке. Раздался еле слышный щелчок и препарат оказался внутри него.

Не прошло и трех секунд, как старик сильно вздрогнул. Его повело назад, руки судорожно вцепились в край стола. Сразу же он шумно задышал.

— Господи…, — ошеломленно прошептал пожилой мужчина сидевший справа.

Едва ли не с мистическим ужасом он смотрел, как со стариком, сидевшим во главе стола, начали происходить невероятные изменения. На глазах стали разглаживаться его морщины на лбу. Кожа желтовато-землистого меняла цвет на телесный. Белая растительность — волосы, борода — стремительно темнели, становясь черными, как смоль.

Через какое-то время, пока в зале стояла едва ли не мертвая тишина, раздался громкий вздох. Человек, еще недавно бывший весьма пожилым и разменявшим девяностолетний возраст, поднял голову и удивленно огляделся.

— Я… Я… Что это со мной такое? — не сразу смог он сформулировать вопрос о своих ощущениях. — Руки… Это мои руки? — поднял растопыренные ладони и поднес их к своим глазам. Все это казалось не его, особенно, аккуратные розовые ногти, больше приличествующие таковым у юноши. — Зеркало…. Дайте зеркало, — но никто и не думал вставать и что-то передавать ему. Все лишь продолжали в диком изумлении глядеть на него. — Черт побери, есть здесь у кого-то зеркало?

Наконец, один из сидевших очнулся. Невысокий плотный мужчина с брюшком медленно встал и, пройдя за спинам остальных, оказался во главе стола. Несколько раз он безуспешно пытался вытащить из внутреннего кармана небольшое зеркальце, но рука все время не попадала туда. То соскальзывала, то не находила карман. Вскоре ему все-таки удалось ухватить небольшой блестящий прямоугольник.

— Вот…

Зеркальце задрожало в его руке, когда он вытянул его в сторону мужчины, сидевшего во главе стола.

— Что? Кто это? — потрясенно прошептал тот, медленно касаясь кожи на своем лице. — Это мое лицо?

Из зеркала на него смотрело лицо далеко не старого мужчины, которому вряд ли можно было дать больше пятидесяти лет.

Но через пару минут ему удалось взять в себя руки. Стальной воли человек.

— Так препарат, в самом деле, оздоровляет, как ты и говорил? — перевел взгляд на Рукавишникова, все это время снисходительно улыбавшегося сидя в своем кресле.

-//-//-

Но придя в свой дом, магнат уже не улыбался. Еще в автомобиле, увозившем его с той встречи, с него слетел весь этот лоск непробиваемого, уверенного в себе человека. Тогда он почти разом опустошил целую бутылку какого-то алкоголя, наугад взятого из автомобильного бара. Только что испытанный стресс им был так силен, что Рукавишников даже вкуса не почувствовал. Словно воду пил.

— Пронесло, — выдохнул он, чувствуя просто дикую усталость. — Пронесло.

Держать покерфейс перед людьми, выносящими тебе смертельный приговор, не просто трудно, а очень трудно. В такие моменты организм испытывает колоссальные нагрузки, сравнимые с неимоверными физическими испытаниями.

— Почти приговорили…

Ясно было, как божий день, что при других обстоятельствах он просто бы не вышел из того конференц-зала. Точнее вышел, но не дальше коридора. Там его должны были принять специальные люди, и тогда бы он пожалел, что родился на этот свет.

Рукавишников прошелся взглядом по своему кабинету, ища барный шкафчик. Выпитое в автомобиле, так и не смогло помочь ему. Напряжение его так до сих пор не отпускало. Тело все еще казалось скованным, словно заключенным в стальной панцирь или стянуто железными полосками. Жуткое ощущение.

Найдя взглядом полуоткрытую дверцу барного шкафчика, магнат поднялся с кресла. Ему нужно было еще что-то выпить и желательно очень и очень крепкое. Императорский коньяк должен был подойти, решил он. Рука ухватилась за высокую пузатую бутылку с янтарным содержимым.

— С утра пьешь? — вдруг раздался странно знакомый голос за его спиной. — Празднуешь что-то? Тогда и мне налей.

Бутылка сама собой выскользнула из рук Рукавишникова и рыбкой скользнула к полу. Тренькнула и покатилась к ногам того, кого он так часто вспоминал в последние дни.

— Чего празднуем-то?

Прямо перед ним стоял боярыч Максим Скуратов-Соколов собственной персоной. Жив и здоров, несмотря на многочисленные слухи о его смерти, которыми была заполнена сеть.

— Онемел что ли от радости? Так я тоже рад тебя видеть! — парень широко улыбнулся и, быстро подойдя, крепко облапил его. — Давай две рюмки. Сейчас нужно выпить.

Наконец, к Рукавишникову вернулся дар речь. Он взял две рюмки и с такой силой грохнул ими о стол, что у одной из них обломилась ножка.

— ТЫ ГДЕ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ БЫЛ, СУКИН СЫН?! — заорал он, брызгая слюнями во все стороны. Своей немаленькой тушей навис над парнем, больше напоминая разъярённого медведя, вставшего на задние лапы. — ТЫ ГДЕ ПРЯТАЛСЯ, ЧЕРТ ТЕБЯ ДЕРИ?! МЕНЯ ЖЕ ЧУТЬ НЕ ПРИДУШИЛИ! СУКИН ТЫ СЫН! Я ВЕДЬ УЖЕ И ПАНИХИДУ ПО ТЕБЕ, Б…Ь ДА И ПО СЕБЕ ОТСЛУЖИЛ!

Магнат схватил парня своими ручищами и попытался тряхнуть, но тот вдруг окутался ворох электрических искр. Раздался треск и Рукавишникова отбросило прямо на кресло.

— Мать твою, что это такое? Ты… Ты все-таки маг? — глаза у Рукавишникова стал, как блюдца.

-//-//-

Убранство и сервис отеля в полной мере соответствовали его названию — «Императорский», расположившийся, на минутку, в самом центре столицы. Отсюда в пешей доступности находились и роскошное здание Боярской Думы, раскинувшееся почти на целый квартал; и старинный дворцовый комплекс с императорской резиденцией, состоявший из целого десятка зданий.

Все в отеле буквально кричало о невероятной роскоши, доступной лишь для избранных. Под ногами только уральский мрамор очень редкого небесно-голубого цвета с зеленоватыми прожилками, на стенах из панелей драгоценных пород дерева картины известных мастеров, красочные гобелены. Среди персонала — боллбоев, портье, сотрудников ресепшена — исключительно люди модельной внешности, затянутые в ливреи, фраки и платья от самых модных модельеров с безукоризненными манерами. Они двигались так, чтобы не привлекать к себе внимания, но при этом в любую минуту находиться рядом с гостем отеля. Высший шик: быть незаметным, оставаясь при этом в самой близи.