1) Аммиан употребляет его исключительно в отношении подразделений римской армии;
2) когорты для него — это либо обобщенное название воинских частей (Amm, XXVII, 10, 7; XXX, 10, 1; XXXI, 7, 4; XXXI, 10, 6), либо отряды кавалерии (Amm, XIV, 2, 12; XXIV, 5, 10).
Если Аммиан использует термин cohors в значении «отряд всадников», то в этом случае он становится у него синонимом турмы. Так, мы узнаем, что под Сирмием Юлиан обнаруживает два Констанциевых легиона и одну когорту лучников (Amm, XXI, 11, 2). Чуть ниже выясняется, что трибун турмы всадников Нигрин, недовольный отправкой этих подразделений в Галлию, подбивает их на восстание. Таким образом, становится ясно, что, во-первых, когорта была кавалерийской, а во-вторых, что Аммиан не видит особой беды в том, чтобы назвать ее турмой. Еще один пример. Во время персидского похода Юлиана авангард римской армии составляли три турмы всадников, выполнявших функции разведчиков (Amm, XXIV, 3, 1; cf.: Zos, III, 19, 1); далее Аммиан называет эти три турмы уже тремя когортами разведчиков (Amm, XXIV, 5, 5)[553].
Термин turma в IV в. давно утратил свой прежний узкоспециальный смысл. Аммиан использует это слово для обозначения кавалерийских отрядов независимо от их типа и вооружения (Amm., XVI, 12, 7; XVIII, 6, 16; 9, 4)[554]. Это могут быть как эскадроны римской конницы, так и конницы германцев (Amm., XV, 4, 9) или персов (Amm., XXIII, 3, 4; XXV, 1, 4). Кроме того, как это ни парадоксально, Аммиан однажды позволяет себе называть турмами и пехотные части (Amm., XXVI, 7, 9)[555].
Еще менее определенный смысл имеет у Аммиана термин cuneus, а также образованное от него наречие cuneatim. Обычно первое слово понимают как «клин», т. е. боевое построение в форме клина, а второе — «по клиньям». Если же речь идет о воинской части, то в данном случае словом cunei, как это принято считать, обозначали особые кавалерийские эскадроны, структура и численный состав которых нам неизвестны. Посмотрим теперь, какое значение этот термин имеет у Аммиана. Cuneus у него может обозначать группу невооруженных лиц, не имеющих никакого отношения к армии (Amm., XV, 7, 4); шайки разбойников-исавров (Amm., XIX, 13, 1; XXVII, 9, 6); отряды римской кавалерии (Amm., XVI, 11, 5)[556], в том числе и катафрактариев (Amm., XXVIII, 5, 6); отряды римской пехоты (Amm., XXV, 1, 17); отряды римской армии вообще (Amm., XVII, 12, 9; XX, II, 6; XXIV, 1, 3); отряды пехоты германцев (Amm., XVI, 12, 20); отряды варваров вообще (Amm., XVII, 12, 1; XXVII, 2, 4); отряды персидской кавалерии (Amm., XVIII, 8, 9; XXIV, 5, 5). Другими словами, cuneus у Аммиана является синонимом слов globus или manus в смысле «толпа», «отряд» и не имеет никакого специального военного значения. Хотя в ряде случаев Аммиан, несомненно, использует наречие cuneatim, в смысле «построение по клиньям» (Amm., XXX, 1, 5), оно может быть употреблено им и в смысле «поотрядно» (Amm., XXVII, 1, 1).
Итак, к чему же мы пришли в результате анализа терминологического ряда, используемого Аммианом для обозначения подразделений различного типа? Наиболее широкое значение имеет термин cuneus, означающий любое воинское подразделение: как пехотное, так и кавалерийское, как римское, так и германское или персидское. Несколько более узкий смысл вкладывает Аммиан в слово tanipulus: это римское или неримское пехотное подразделение, не являющееся самостоятельной тактической единицей. Cohors — пехотное или кавалерийское подразделение римской армии. Turma — обобщенное наименование любого кавалерийского отряда; лишь однажды (возможно, вследствие ошибки) турмами были названы пехотные подразделения. Numerus — любое подразделение пехоты и кавалерии римской армии. Legio — обобщенное название любого подразделения римской пехоты[557]. Наконец, аuxilia — подразделение римской пехоты, состоящее из солдат-галлов или германцев.
Поразительная неточность в вопросе военной терминологии, которая наблюдается у Аммиана, уже давно отмечалась исследователями, занимающимися вопросами, связанными с позднеримской военной организацией. Э. Нишер объясняет ее стремлением историка разнообразить свой стиль или же простой беспечностью[558]. Мнение Э. Нишера кажется вполне справедливым. Обратим внимание на то, к чему призывает Аммиан грядущих продолжателей его исторического труда: «…советую придать языку более высокий стиль» (Amm., XXXI, 16, 9)[559]. Именно о красоте стиля заботился Аммиан, работая над своим сочинением. Поэтому, чтобы избежать повторений в тексте одних и тех же терминов, он старался заменять их словами, имеющими для него синонимичное значение. Например, в эпизоде с наказанием нескольких кавалерийских отрядов, проявивших трусость при столкновении с противником, Аммиан последовательно использует термины numerus, turma и даже vexillatio (который у него в тексте встречается первый и последний раз), хотя ясно, что речь идет о кавалерийских подразделениях одного и того же типа (Amm., XXV, 1, 7–9). Таких примеров у Аммиана можно найти множество, и касаются они не только обозначений воинских частей. Возможно, мы должны вспомнить, что историк позиционировал себя как продолжатель труда Тацита. Именно этим нужно объяснять его нарочитое стремление к использованию тех самых военных терминов, которые присутствуют в сочинениях его знаменитого предшественника и которые в IV столетии либо уже вышли из употребления, либо изменили свой смысл.
Однако нельзя решительно все списать на особенности стиля писателя. Ведь «неточность» в вопросе военной терминологии была присуща не только ему, но и другим позднеантичным авторам. Зосим, например, делит всю римскую пехоту на тауцата, состоящие из римлян, и такие же отряды, состоящие из варваров (Zos., IV, 7, 1), а кавалерийские подразделения называет илами (ϊλαι) (Zos., III, 13, 1). Характерно, что даже Юлиан не считает нужным проводить какую-либо классификацию между подразделениями различного типа и предпочитает называть их, как уже отмечалось выше, άρίθμοι. Поэтому мы должны предположить, что неразборчивость Аммиана в отношении терминов порождена не только и не столько стилистическими приемами самого историка, сколько объективными реалиями IV в.
Казалось бы, в подобной ситуации нечего и пытаться внести какую-либо ясность в вопрос о численности различных позднеримских подразделений. По-видимому, В. И. Холмогоров, полагающий, что исчерпывающе точного ответа на него получить не удастся, недалек от истины. Соглашаясь с подобной точкой зрения, все же изложим те выводы, к которым мы пришли, анализируя как скупые данные источников, так и соображения, высказанные нашими предшественниками.
Численность кавалерийских подразделений. Численность позднеримских кавалерийских отрядов сильно варьировалась. Папирусы, датируемые 297–300 гг., называют эскадроны по 116, 118 или 121 чел.[560]; в биографии Аврелиана упоминается отряд из 800 катафрактариев (SHA, Aurel., И, 3–4). Зосим говорит об отряде в 600 всадников (Zos., III, 3, 4). Кроме того, существовали различные типы кавалерийских подразделений: turmae, alae, cohortes, vexillationes, scholae, cunei и equites. Некоторые из этих терминов, как мы уже видели, были для Аммиана взаимозаменяемы, что, вероятно, должно свидетельствовать о том, что обозначенные ими отряды численно практически не различались. Иоанн Лидиец дает следующие цифровые данные для кавалерийских частей: ala — 600 всадников; vexillatio — 500 всадников; turma — 500 конных лучников (Iohan. Lyd., De magistral., 1, 46). Однако, конечно же, несравненно более надежную информацию по этому вопросу мы можем почерпнуть из трудов Аммиана и Зосима. Согласно утверждению первого, две турмы из Иллирика, захваченные в плен персами в 359 г., составили вместе около 700 всадников (Amm., XVIII, 8, 2). Таким образом, мы можем предположить, что одна турма насчитывала около 350 чел. Зосим говорит, что во время персидского похода Юлиана римская разведка состояла из 1500 легковооруженных всадников под командованием Луциллиана (Zos., Ш, 14, 1; 16, 2). Эти разведчики образовывали три эскадрона (турмы или когорты) (Amm., XXIV, 3, 1; Zos., III, 19, 1). Поскольку Зосим дает эту цифру при описании начальной фазы похода, то мы можем предположить, что убыль личного состава в подразделениях была еще минимальной и они были практически полностью укомплектованы. Следовательно, одна турма в данном случае составляла 500 всадников. Еще один пример. Когда армянский царь Пап бежал из римского плена, за ним отправили 1000 легковооруженных лучников под командованием двух офицеров (Amm., XXX, 1, 11). Ввиду того что преследовать нужно было кавалерийский отряд, естественно будет предположить, что римские лучники являлись всадниками. И вновь мы видим, что речь идет о двух эскадронах по 500 человек, каждый из которых находится под началом одного командира.
