* * * Цвет амарантовый, не надо суеты, Не льстись богатствами, о них не думай ты, Не надобно, мой друг, завидовать богатым, К рассвету все уйдут в пучину темноты. * * * Вот, правоверные, души моей звезда, Ее сегодня в ночь похитят навсегда, Она сегодня в ночь женой другому станет, А мне достанутся лишь горе да беда. * * * Я приду к тебе, мой кипарис на лугу, в эту ночь, Был я нищим, но стать падишахом могу в эту ночь, Эти нежные руки твои пусть ковер нам расстелят, Вправить жемчуг в ракушку тебе помогу в эту ночь. * * * Звезды в небе могу я легко сосчитать в эту ночь, Был я нищим, могу падишахом я стать в эту ночь, Захмелей без вина, постели на закате нам ложе, Чтоб цветок без шипов я бы мог обнимать в эту ночь. * * * Ногти любимой окрашены хной в эту ночь, Ноги в сафьяновых туфлях с тесьмой в эту ночь, В ночь под Новруз одаряет любимая нищих, Быть бы мне нищим с простертой рукой в эту ночь. * * * Брат — нам опора, племянник — опора, Древо растет ли одно без призора? Кто-то заботится — древо растет, А без заботы повалится скоро. * * * Весна, и девушки хмелеют тут и там, К деньжатам льнут они, к богатым господам, Я беден, денег нет, и потому девчонка Меня лягнула так, что ребра пополам. * * * За блеск газельных глаз я жизнь отдам и честь, Коль сгину, кровь мою возьми ты всю, как есть, Всю кровь мою возьми, и пусть последним ложем Мне будет грудь твоя, где родинок не счесть. * * * Братом твоим я тебя заклинаю, мой свет, Очи хмельные свои не сурьми мне во вред, Очи не надо сурьмить, без сурьмы ты сражаешь, Словно кебаб, я тобою на вертел надет. * * * Белая птица, со мной ты жестка и горда, Вдаль от меня улетела, не знаю куда, Вдаль от меня улетела, на миг не подумав, Что над возлюбленным другом нависнет беда. * * * Ты на крыше, рассыпаны розы у ног, Я рассыпал бы золото, если бы мог, Что там золото! Что серебро! — жалкий мусор! Жизнь и душу тебе я принес, видит бог. * * * Молюсь я за тебя, поскольку ты уйдешь, Клянешься ты, но знай, возмездье ждет за ложь, Проклятье ждет тебя, коль клятву ты нарушишь, Вздохну я горестно, и ты в тоске умрешь. * * * Что делать? Умерла душа, исчезла боль, И сердце мертвое попробуй приневоль, Все, с кем я в дружбе жил, теперь врагами стали, И не с кем мне, увы, теперь делить хлеб-соль. * * * Жарится сердце мое на огне, как шашлык, Счастье мое, ты зачем отвернуло свой лик? Ночи и дни о тебе об одной мои мысли, Ты хоть меня пожалей, снизойди хоть на миг. * * * Как-то вечером забрел я в погребок, Там девчонка всех бранит, как сто сорок, Говорю ей: «Дай разок я поцелую», — Так взвилась, что еле ноги уволок. * * * Дорогая, все блага за деньги возьмешь, Без богатства и ум и талант не хорош, Удальца, у которого нет состоянья, Будь мудрей он Джамшида, [41] не ставят ни в грош. * * * Разбито сердце, корчится в огне, Построю дом в далекой стороне, Вы спросите: а почему в далекой? Обид я не прощу моей родне. * * * Что ты скачешь, как турок шальной, на гнедом? Что ни день — по два раза минуешь наш дом, Вот дождешься, родня моя это заметит, Мигом жизнь потеряешь ты вместе с конем. * * * Прошла предо мной кипариса стройней, Волненье в душе разбудила моей, Увидев ее, муэдзин [42] обалдеет И станет немым до скончания дней. * * * Без улыбки взглянула, и понял я вмиг: Завела ты другого, урон невелик, Будьте счастливы, будьте друг друга достойны, Слава богу, дарован мне новый родник. * * * Кто терпит горести, я — лютую беду, Кто ропщет, я кричу, исхода не найду, Печалится сосед: в саду спилили иву, А кто-то кипарис поверг в моем саду. * * * — Пери, пери, ну что ж тебе жизнь не мила? — В самый горестный день меня мать родила, Молоком злополучья кормила, растила, А взрастила — злодею навек отдала. * * * вернуться Джамшид — легендарный царь древних иранских сказаний и эпоса Фирдоуси «Шах-наме». В его правление на земле царил золотой век. По преданию, Джамшид владел золотой чашей, в которой мог видеть все, что творится на земле. вернуться Муэдзин — служитель мечети, с минарета призывающий мусульман к молитве. |
