До самолета оставалось меньше четырёх часов, и это время Марфа хотела подарить ещё одному дорогому человеку. Она зашла в ближайший цветочный магазин, купила 15 веточек лаванды, сложила их в тонкий букетик и завязала белоснежной лентой.

Ещё в детстве, когда бабушка собирала в саду цветы, рассказывала про них истории, а девчонка, открыв рот, слушала и всегда задавала вопросы: «Почему жёлтые цветы – признак расставания», «Важно ли число цветов в букете» и «Почему и на кладбище, и в качестве подарка несут цветы». Бабушка всегда терпеливо отвечала на детские вопросы, застрявшие у Марфы в памяти.

Поэтому такой букет она выбирала тщательно. Потому что знала, 15 – число благодарности и уважения, а лаванда означала: «Я тебя никогда не забуду» и «Никто не заменит тебя».

Опустив голову, чтобы не встретиться с серыми глазами на фотографиях, Марфа брела мимо рамок, украшенных различными ленточками, цветами, мягкими игрушками и записками. В колумбарии тихо, как на кладбище, и Марфа мысленно ударила себя по голове за такое сравнение. Она вслушивалась, как гудел ветер, гуляя по нескончаемым каменным коридорам, и в душе становилось не по себе. Ноги, словно налились свинцом, заставляя замедлять шаг и вздохнуть от иллюзии ноши.

И вот Марфа подошла к самой родной фотографии. Кристофер всё так же улыбался среди цветов и мягких игрушек. Кто бы ни говорил, но время не лечило. Просто проблемы затмевались другими, и в голове больше возникало мыслей о будущем, чем о прошлом.

Марфа бережно положила лаванду перед фотографией и стёрла рукавом скатывающиеся слёзы.

– Кроме твоей улыбки меня ничего уже не радует, – она разбито улыбнулась, – и молочного коктейля, ты же знаешь, – Марфа впилась ноготками в ладонь. – Но всё равно я чувствую, как стремительно разлагаюсь, и мне очень страшно, – девушка громко всхлипнула, протянула руку, трогая ледяное стекло. – Пожалуйста, Крис, будь счастлив в следующей жизни за нас обоих.

Девушка медленно огладила фотографию и отбросила бутоны цветов в стороны, чтобы разглядеть родное лицо, но заметила на стекле в правом нижнем углу маленький рисунок дерева с корнями. Она смочила палец слюной и потёрла рисунок с фото, а после, понимая, что рисунок не стереть – сделала два шага назад.

– Этот рисунок, – прошептала она, вглядываясь в угол.

Возникло ощущение, будто кто-то снял её розовые очки. Марфа не стала спрашивать Томаса, почему его татуировка на бедре точно такая же, как и во вчерашних документах, которые подписали директора.

Марфа достала телефон и сделала снимок фотографии улыбающегося Криса, обещая себе спросить об этом у Томаса лично, а у Кая потребовать объяснений, ведь он явно что-то об этом знал.

***

Весь день Томас был нервный: Мирай отправил неверный заказ и теперь те отказывались сотрудничать, а значит, Томас потерял пару миллионов и подорвал свой авторитет. Ещё плюс сто к настроению прибавило то, что на тренировке рекрутов, которой занимался Кай, погибло три молодых рекрута, когда парень учил навыкам рукопашного боя. А конец дня скрасила новость об исчезновении Марфы. Домработница доложила, что девушка обсуждала свою поездку с Каем, но последний не проронил ни слова в течении всего дня. Поэтому, сидя на своём кресле в кабинете, Томас уже полчаса пристально смотрел на парня, стараясь выудить у него хоть какую-то информацию о Марфе.

– Ты даже не намекнёшь, где она? – Томас потёр переносицу. Этот пустой разговор тратил его время.

– Я повторю в сотый раз – Марфа не сказала, куда собиралась поехать.

– Но, ты ведь знаешь, куда она поехала, да?

Кай сидел на стуле перед Томасом, выпрямив спину, и смотрел на него из-под полуприкрытых глаз. Как бы Томас не сходил с ума и не брызгал слюной, Кай его не боялся и не посмеет рассказать что-либо о Марфе. Вдруг она придумала себе другое оправдание, и сказать правду, для Кая будет равным подставить подругу.

– Конечно, знаешь, – он тихо засмеялся. – Вы ведь двое не разлей вода, прям. Не удивлюсь, что ты эту идею ей и подал.

Кай показывал видом, что из их диалога Томас мало что вынесет. Но старший просто так не остановится. Томас вскинул голову к потолку и впился ногтями в ладонь. Эту привычку он перенял у Марфы, но только она прибегала к ней, когда волновалась, а Томас – когда злился.

Ярость, словно лава, пылала у него в венах и бежала от сердца вместо крови. Кай готов поклясться, что внутри него разбушевался настоящий ад, а в голове, где место здравомыслию, танцевали черти во главе с самым настоящим Дьяволом.

Томас оттянул галстук вниз и расстегнул три верхние пуговицы.

– Второе правило, Кай, – он принялся расстёгивать пуговицы на манжетах.

– Непослушание господина карается смертью, – не моргая прочеканил Кай. Томас поднял на него взгляд. Кай, словно очнувшись от гипноза, посмотрел в глаза Томасу и сложил руки на груди, откидываясь на спинку стула. – Не зазнавайся, Томас. Ты мне не господин. Я верен лидеру «Древа», но никак ни тебе. Вся твоя самовольность не приводит меня в восторг.

Слова друга резали слух.

– Не господин значит, – Томас хрустнул пальцами. – Ты верен тому, кого ни разу не видел?

– Верно, Томас, – ответил Кай, мысленно понимая, что конец их пустого диалога не за горами. – Я помогаю тебе лишь потому, что ты мой товарищ и мне нравится идея лидера взять под контроль всю преступность Са-Рьяно. И если моей верности недостаточно, то я восполню её своими поступками, – он взглянул на циферблат наручных часов, встал со стула и разгладил пиджак. – Прости, друг, но моё время закончилось. Мне ещё разгребать весь хлам после смерти рекрутов.

Он развернулся на пятках и медленно подошёл к двери, ожидая, что Томас непременно остановит его и заставит сесть на место, чтобы продолжить диалог. Но в полной тишине Кай не слышал ничего: ни чужого дыхания, ни звука часов, ни проезжающих под окнами машин. Весь мир замер, заставляя Кая почувствовать неладное.

Тихий и вполне сумасшедший смех Томаса разнёсся по кабинету ровно в тот момент, когда Кай взялся за холодную металлическую ручку двери.

– То есть моя правая рука только что отказалась от меня? – Томас снова истерически засмеялся. – Ещё и ослушался приказа? – Кай повернул голову и заметил, как Томас встал с места, одну руку завёл за спину, а другой держался за стол. – А может, ты ведёшь двойную игру, Кай? Убиваешь бойцов на подготовке, увёз подружку в безопасное место, да ещё и пропадаешь на несколько часов в городе. Скажи, где ты был вчера вечером? – Томас наклонил голову к плечу и с безумным оскалом посмотрел на парня, ожидая, что тот изменится в лице.

Но Кай непоколебим. Он до конца не хотел поднимать эту тему, учитывая условия и настроение Томаса. Но, если Томас начал нападать без предупреждения, то слова «лучшая защита – это нападение» имеют места быть.

Кай полностью развернулся к парню и шагнул вперёд, складывая руки на груди.

– Это я веду двойную игру? – Кай наигранно удивился и указал пальцем в сторону Томаса. – Зачем ты взял Марфу на сделку? Зачем тебе в срочном порядке понадобились рекруты? Зачем купил бойцовских собак и теперь строишь вольеры на заднем дворе?

– Это всё часть плана. Ты ведь знаешь, что я никогда не подвергну Марфу опасности, – а потом тихо добавил: – я готов за неё свою жизнь отдать.

– Так мало?

Последнее, острой бритвой, резануло Томасу по ушам и, почему-то, задело сильнее, чем признание Кая о послушании лишь из-за лидера. Томас уверен, что после этих слов он услышал тихий треск за затылком. Будто что-то щёлкнуло. Он достал из-за спины пистолет и прицелился прямо в лоб Кая – его друга, товарища и человека, которому бы доверил свою жизнь.

– За неё я готов пожертвовать твоей жизнью.

Кай продолжил стоять смирно, отчётливо слыша звук спускающегося курка. Он знал, что слова Томаса – чистая правда. Он готов пожертвовать всем, чтобы его навсегда осталось с ним.

Двери в кабинет открылись, и в комнату под возгласы домработницы зашла Марфа, держа в руке телефон. Она остановилась сразу же, как только увидела Томаса прицелившегося в Кая. Друг показывал всем видом, что отчасти в этом положении он оказался из-за неё и Марфе следовало быстрее придумать план спасения.