Через пару часов, когда занятия в школе закончатся, Марфа отнесёт часть денег матери и на её вопрос: «Где ты взяла деньги?», девочка махнёт рукой, улыбнётся и скажет: «Подработала официантом», а другую часть денег вручит Томасу и на его грозный взгляд скажет лишь: «Жан с Крисом же тоже воруют. Что, мне попробовать нельзя?». А потом снова побежит домой к матери, зайдёт в душ и начнёт плакать, топя истерику в закрывающей рот ладони. Ей стыдно, что из всех способов помогать родным она выбрала самый легкий.

На слова Томаса: «Хорошая работа» и ответ матери: «Большое спасибо», Марфа не чувствовала себя героем. Она чувствовала себя ничтожеством.

*

Десять лет спустя.

Коя стояла посреди темноты. Она оглядывалась в попытках найти хоть какие-нибудь очертания предметов, но, сколько бы ни крутилась на месте, сколько бы ни шла вперед, разнося звук собственных шагов по пространству – вокруг всё одно и то же.

Пустота.

Девушка шла достаточно долго, вслушиваясь в тишину и постоянно оборачиваясь назад в надежде увидеть что-то, что поможет выбраться. Но, обернувшись в очередной раз, за спиной Кои раздался тихий смех, вынуждая оцепенеть. Звук, словно ветер, метался из одной стороны в другую, то приближаясь, то отдаляясь, заставляя её крутить головой. Неожиданно смех громко прозвучал возле ушей. Коя закрыла их ладонями, но это не помогло. Смех превратился в истошное улюлюканье и похрюкивание, вопящее у неё в голове.

Страшно. Она зажмурила глаза до бликов, пальцами до боли сжала кудрявые волосы и со всех сил крикнула, стараясь перебить голос своим рёвом. Девушка ощутила холодок, словно кто-то пробегал рядом.

Всё закончилось также внезапно, как и началось.

Смех внезапно прекратился, вихрь вокруг затих, но Коя продолжила сидеть на холодной земле. Она ждала, пока сердце прекратит биться в агонии и тогда, скептически открыв глаза, оглянулась. Коя находилась посреди космоса, среди миллиона ослепительных звёзд. Она неуверенно встала на ноги, озираясь по сторонам, всматривалась, как под ногами строились созвездия. Ей казалось, что где-то там распластался млечный путь. Коя ощущала себя мелкой пылинкой в этом бесконечном ярком пространстве. На коже появились мурашки, такие же мелкие и частые, будто кожа пыталась воспроизвести на себе ту красоту, что видели глаза.

Раздался смех. И пространство снова сжалось до темного, холодного и одинокого места.

– Кай! – Коя обняла себя за плечи, словно это поможет защитить её. – Кай, не оставляй меня.

Она услышала хохот, и слёзы сами собой начали скатываться по щекам.

– Умоляю, Кай, – её голос уже начал хрипеть. – Прошу.

Из темноты, прямо перед глазами возникли кровавые руки, которые начали блуждать своими ледяными пальцами по коже, оставляя багровые следы. Металлический запах крови проник в лёгкие, просочился сквозь мышцы и побежал по венам. Теперь этот запах засел в ней навсегда.

Коя проснулась от тошноты. Тот звериный страх, который давно не пробуждался после сна, снова накинулся на неё, словно на беззащитного зверя. Она поджала ноги к груди, уткнулась лбом в колени, а ногтями царапала руки и спину, стараясь снять паршивую кожу, к которой недавно притрагивались холодные окровавленные пальцы. Её ночной монстр, смотрящий из шкафа, наконец-то выпрыгнул.

Теперь от неё ничего не осталось.

***

Марфа заставила себя разлепить глаза, мысленно проклиная всех, кто помешал проспать до обеда. По привычке она положила левую руку на противоположную часть кровати и огладила мятые простыни. Пусто и холодно, а значит, Томас так и не ложился.

Она лениво встала с кровати, потирая сонные глаза, и открыла шторы, впуская в комнату солнечный свет. Марфа выглянула из окна, не понимая, почему утром двор заполонили мужчины в ярко-оранжевых касках. Некоторые из них держали в руках бумаги и что-то показывали друг другу, указывая в сторону небольшого сада, в котором девушка любила проводить время.

– Уже проснулась, принцесса? – крикнул Кай, стоя прямо под окном Марфы и приветливо махая ладонью.

– Какого чёрта происходит? – пришлось приложить усилия, чтобы её услышали.

Кай отвлёкся на доносящийся из сада звук трактора, а после махнул со словами: «Спускайся, нужно поговорить». Марфа тут же вылетела из комнаты, игнорируя расспросы кухарок о предпочтении на завтрак и о предстоящих делах на день, которые каждое утро составлял для неё Томас. Она вышла на улицу в одной пижаме, внимательно смотря на пробегающих мимо мужчин. За забором послышался гул автомобиля, на котором привезли какие-то материалы. Возле входа на задний двор стоял Кай, сложив руки на груди.

– Что случилось? Томас ничего не говорил о предстоящей стройке, так что же происходит? – Марфа заметила, как на заднем дворе ходили незнакомые люди и что-то измеряли, чиркали в своих бумагах и кричали друг другу различные параметры.

– Не сказал? – переспросил Кай и после утвердительного кивка подруги продолжил: – Странно, утром он сказал, что поделился со всем с тобой ещё вчера.

– Нет. После вчерашней сделки он отправил меня домой и больше я его не видела. Как вспомню тот ужас, тошнота к горлу подступает. До сих пор в ушах собачий скулёж.

– Стой, – Кай повернулся корпусом к подруге. – Ты ездила на сделку вместе с Томасом? – Марфа кивнула. – Подожди, – он потряс головой, будто выкидывал из неё догадки, которые просто не могли воплотиться в жизнь, – ты ходила на ту встречу, где они обговаривали детали по делу «Happiness»? – Марфа снова кивнула.

Так вот, что значило: «Не бойся. Я подстраховался». Он подстраховался Марфой. Директора не смогли бы начать перестрелку там, где присутствовал хотя бы один гражданский, чтобы не пришлось отмывать репутацию. А, если бы план Томаса о мирной договорённости без залога или оплаты пошёл ко дну, то он бы просто отдал Марфу им в руки в качестве небольшого подарка. Зная, что она явно придётся по вкусу директоров, они бы не упустили шанса усадить такую куколку на свой золотой поводок.

Кай снова покачал головой. Томас любил Марфу своей изуродованной, гнилой, мрачной любовью. Он бы просто не мог так поступить. Просто не мог.

Не мог.

– Вчера Томас выкупил собак из собачьего клуба, и теперь задний двор будут переделывать под вольеры, – Кай выпрямился и скрестил руки. – Здесь всё снесут, построят забор и вставят собачьи клетки, которые должны автоматически открываться, когда кто-то нажмёт кнопку, – он указал на ближайшее окно, выходящее на былой задний двор. – То помещение мы оборудуем под техническую комнату. Туда же перенесём экраны камер наблюдений, чтобы охранники наблюдали за всеми уголками дома, перенесём аппаратуру для автоматического открывания ворот и механизм вольеров.

– Зачем?

– Томас хочет укрепить свой дворец и обезопасить принцессу, – Кай подмигнул, на что Марфа толкнула его в бок. – Только не смей приближаться к тем псам, Марфа, – строго произнёс он. – Сама видела, на что они способны.

Девушка кивнула, смотря, как несколько мужчин перетаскивали железные прутья, и невольно вспомнила вчерашнюю ночь, когда перед глазами две собаки пытались друг друга загрызть.

– Не хочу говорить об этом, – она накрыла сонные глаза ладонями, стараясь закрыть вспомнившуюся картинку перед глазами. – За последнее время так много всего произошло, – она убрала руки с лица, смотря на группу рабочих, уходящих за территорию дома. – Эти собаки, встреча с директорами, приобретение последнего этажа. Я думала, что Томас на этом остановится, но, раз его нет в восемь утра, думаю, что всё только начинается. Да и судя по этому, – девушка указала в сторону бывшего сада, – он знает, что из-за его действий грядёт что-то серьёзное.

Кай заметил, как некогда оптимистичный тон Марфы стих, а румяное и жизнерадостное лицо приобрело сероватый оттенок. Кай знал – Марфа слишком впечатлительная. Вспомнить момент, когда она проплакала всю ночь из-за фильма «Дневник памяти», а следующие три дня поникшая ходила по школе. Тогда, Кай и представить не мог времени хуже для подруги, но сейчас, пережив смерть Криса, заключение сделки и преобразование двора в территорию с вольерами, он понял, что для неё всё только началось.