На второй день Ригзури увидел вдалеке белый парус. Юноша со скоростью лани бросился вниз по склону, и вскоре уже все люди покинули лагерь и переместились на корабль.

«Аурелия» тихо выпорхнула из укрытия как раз перед самым кораблем. Раздался рев орудий. Торговцу первым же залпом снесли грот и очень быстро сомкнулись с ним бортами. Корабль был обречен. Однако опасное течение не позволяло мешкать. На судно посыпались абордажные крючья. Команда корабля в надежде на спасение жизней сдалась без боя. Капитан «Аурелии» изначально планировал отбуксировать судно в бухту, где спокойно снять с него весь груз. Однако вследствие перестрелки, судно сошло с правильного курса, и теперь его сносило течением, и вместе с ним прицепленную крючьями «Аурелию». Вытащить оба судна даже на полных парусах не представлялось возможным, тем более что торговец теперь был малоуправляемым. Капитан быстро понял это и отдал приказ перебрасывать все из трюмов на «Аурелию». Людям с торговца было разрешено взять шлюпки со своего корабля и спасаться на них. Их шансы были невелики, но все же это давало хоть какую-то надежду, нежели оставаться на борту погибающего корабля.

На «Аурелии» Капитан поспешно отдавал приказы. Он старался до последнего вытянуть корабль за счет ветра, чтобы дать хоть сколько-то времени на перегрузку. Но когда увидел, что они близки к точке невозврата, отдал приказ немедленно разъединяться.

Частью пиратов овладела жадность. Они пытались унести как можно больше, играя на последних секундах. Но Капитан был неумолим.

– Рубить канаты!!! – прорычал он с мостика. – Оставшиеся пусть перепрыгивают так, коли смогут.

Он не был намерен принести в угоду их жадности в жертву корабль и себя. Борта разъединились, и освободившуюся «Аурелию» потянуло ветром вперед. Изуродованного же и неуправляемого торговца продолжало утаскивать течением. С него доносились отчаянные вопли нескольких не успевших перескочить на борт своего корабля бедолаг. Теперь им уже никто не мог помочь, их забирал в свою власть бесстрастный к человеческим мольбам океан. Возможно, подобная участь ждала и спасавшийся на шлюпках экипаж тонущего корабля. Ригзури не знал этого. Он больше не видел шлюпок. «Аурелия» целилась бушпритом туда же, откуда выскочила наперерез торговцу, и то, что было оставлено за ее кармой, исчезало из поля видимости.

Они нырнули в спасительную бухту. В лагере горели костры. Оставленные во время мобилизации матросы ждали товарищей на берегу. Они верили в успех предприятия, отчасти не только потому, что так доверяли своему капитану, а потому, что предполагать иное означало бы ощутить дикий ужас одиночного заключения на необитаемом острове, без особой надежды, что в это дикое место войдет хоть один корабль.

Ночь пираты решили провести в бухте. Они жарили рыбу и пили крепленую воду, которая оказалась в нескольких бочках, принесенных с торговца. Эти бочки были явно еще из запасов с материка, ибо на островах таких напитков не делали. Его называли жидким хлебом. Для изготовления напитка сбраживали плоды вьющегося растения с материка с добавлением зерен хлебов.

Ригзури не любил крепленых напитков и старался избегать подобных посиделок. Так и сейчас он воспользовался общей пирушкой, чтобы тихонько ускользнуть, и направился вглубь острова. Дележа в эту ночь не планировалось. Сразу делили, как правило, только деньги и драгоценности. Данный же груз должен был реализовать Капитан, а потом уже поделить выручку согласно договоренности.

Несмотря на то, что к данному моменту Ригзури участвовал уже в нескольких морских сражениях, сегодня ему было особенно тошно. Капитан «Аурелии» не отличался кровожадностью, и обычно после ограбления корабля возвращал судно, в каком уж оно было состоянии, владельцам и отпускал их восвояси. Такая слава порой недурно служила ему. Капитаны торговцев частенько сдавались без боя, понимая, что на непродырявленном судне уйти будет легче. Однако и чрезмерным милосердием, как и любой человек на подобном поприще, Капитан не страдал. Он действовал сугубо в своих интересах. И если для этого приходилось жертвовать людьми, пусть даже и своими, он делал это без колебаний.

В этот день Ригзури видел, как океаническая мощь утаскивала обломки корабля с его пусть и недавними товарищами, и как исчезли в его суровых водах маленькие лодки с командой и пассажирами осажденного корабля. Впрочем, возможно, они и выжили… Эти картины весь вечер живо стояли перед его глазами. Ригзури шел не оглядываясь, прочь от пирующих людей. Да, думал он, быть может, они сами были виноваты, не желая упускать ни одного мешка с товаром… Да, весьма вероятно, и все оставшиеся сегодня в живых могут так же погибнуть в любой день от непредвиденного шторма или во время сражения… И все же…

Ригзури брел к темному лесу, где деревья переплетались со своими корнями, а лианы было не отличить от спящей змеи. За эти несколько месяцев волосы юноши немного отросли, и он захватывал их сзади шнуром или повязывал платок, чтобы не мешали в сражении. Он старался не думать сейчас о том, что значила для него отрубленная коса, и что возможно, ему и не вырастить ее снова. Да и зачем это здесь? И достоин ли он ее носить?

Оставаясь на корабле, он тешил себя надеждой, что пребывание среди пиратов может дать ему пусть малый, но шанс достигнуть жреческих судов, а значит, узнать хоть что-то о сестре. Иначе… все это было напрасным…

Но сейчас, уходя во мрак диковинных деревьев, он думал не об этом. Имел ли он моральное право считать себя прежним человеком, когда стал частью того, что раньше порицал? Он прислонился спиной к влажному стволу, служившему домом для нескольких гнезд лишайников и причудливых растений, составлявших из своих жестких листьев воронки-прудики. Небо заволокло тонкими струями облаков, но кое-где через их ленты и курчавую крону деревьев проглядывали редкие звезды.

Рядом послышался шорох. Во мраке Ригзури увидел приближавшийся к нему со стороны берега силуэт. По его контурам и характерной походке он узнал товарища.

Топорик подошел ближе:

– Так и знал, что ты тут скрываешься! Так и с голоду подохнуть недолго.

Он присел рядом.

– То ты сидишь, как хищная птица на скале, почти ничего не ешь, и высматриваешь корабль… А теперь, когда добыча у нас, ты тоже не ешь и забился в лес. Как это понимать?

Ригзури поднял печальный взгляд на говорившего.

– Ну вот только не надо! – Топорик понимающе посмотрел на друга. – Ты прибыл сюда не из уютного семейного домика, не из своего гнезда на дубе каком-нибудь, а из рабской колонии! Или забыл уже?

Тот молча покачал головой и тихо произнес:

– Нет. Не забыл.

– Вот то-то и оно… – Топорик положил руку на плечо другу и слегка сжал. Потом добавил уже тише: – Так что давай, оживись немного. Наш капитан хороший малый. Ты уж мне-то поверь! Я всяких повидал…

Ригзури продолжал смотреть в землю:

– В рабство я попал не по своей воле. А здесь… это был мой выбор.

– Интересно мне будет узнать, – хмыкнул Топорик, – из чего ты там выбирал?! – Он поерзал, устраиваясь поудобнее. Но земля успела остыть, и усесться с комфортом у него не получилось. Оставив попытки, он продолжал. – Можно подумать, ты выбирал среди лучезарных перспектив, но отринул все предложения и пустился в пиратство по собственному велению сердца и разума! Как и все другие, между прочим, на этой дорожке…

– Слушай, – ответил ему юноша, – прекрати это выступление. Из тебя плохой лицедей…

– Да?! Думаешь… А вот мне казалось иначе… Хм… ну и ладно. А вот из тебя неплохой моряк, когда ты не тряпка! И смотри, эти ребята не из тихонь. Слабину сразу прочухают. А ты… – он продолжил чуть мягче, – ты, если хочешь найти свою… сестру…

Ригзури поднял на него полный приглушенной боли взгляд.

– Должен очень отличиться. Тебе нужен свой корабль, и своя команда. Причем не этих олухов. А верных тебе ребят, которые не побоятся пойти за тобой, даже в Северные моря.

– Да, ты прав, – ответил Ригзури.