Воротился царь-жених на свой корабль печальный.

Спрашивают дружинники:

— Что, царь-государь, невесел, буйную голову повесил?

— Да как тут, ребятушки, не печалиться? Велено мне завтра стопудовым мечом самый что ни есть большой дуб с одного раза перерубить. Совсем напрасно этакую даль ехали, и поближе бы невеста нашлась не хуже здешней. Надо якорь поднять да с ночной водой прочь идти!

— Нет, — говорит Матюша Пепельной, — не годится нам воровски, ночью уходить, себя позорить. Я еще на море сказал: будет меч, да не тебе им сечь. Вот и вышло по-моему! Ну да ладно, утро вечера мудренее. Ложись, ваше величество, спать, а как придем завтра к царю Вахрамею, ты скажи: «Таким ребячьим мечом пусть кто-нибудь из моих слуг потешится, а мне и приниматься нечего».

Услышал эти речи царь-жених и обрадовался:

— Ну, Матюша Пепельной, если вызволишь из беды, век твое добро помнить буду!.. Эй, дружина! Отвяжите Матюшу Пепельного от мачты, снимите с него железо да выдайте ему чарку водки!

На другой день пришли сваты к царю Вахрамею, а там уж собрался весь народ, и Настасья Вахрамеевна на балконе сидит. Увидал ее Матюша Пепельной — и так ему стало хорошо да весело, будто летним солнышком обогрело.

Повели их к могучему дубу, и три богатыря меч несут.

Поглядел царь-жених на меч и усмехнулся:

— У нас эдакими-то мечами только малые ребята балуются. Пусть-ка кто-нибудь из моих слуг побалуется, а мне не к лицу[44] и приниматься.

Тут вышел Матюша Пепельной, взял меч одной рукой:

— Да, не для царской руки игрушка!

Размахнулся и разбил дуб в мелкие щепочки, а от меча только рукоятка осталась.

Взглянула царевна на Матюшу Пепельного и покраснела, будто маков цвет.

Тут царь-жених совсем осмелел:

— Кабы не родню заводить приехал сюда, за насмешку бы посчитал такой ребячий меч!

— Вижу, вижу! — говорит царь Вахрамей. — С первой задачей управились. Завтра поглядим, умеет ли жених стрелять. Есть у меня лук весом в триста пудов, а стрелы по пяти пудов. Надо из того лука выстрелить и сбить одну башенку со старого терема в царстве моего брата Берендея. Я сегодня туда гонцов пошлю, а завтра к вечеру они воротятся и скажут, метко ли ты стреляешь.

Замолчал царь-жених, пригорюнился. Воротился на корабль сам не свой.

— Право слово, кабы знал дорогу домой да умел судном править, часу бы не остался!.. Вели-ка, капитан, якорь поднять, нечего тут делать нам! И царство невеселое, и в невесте завидного ничего нет!

— Нет, ваше величество, — говорит Матюша Пепельной, — не честь нам, а бесчестье тайком убегать.

— Да что станешь делать? Слышал ты, какую задачу дал царь Вахрамей!

— А помнишь, я тебе сказал: будет лук, да не для твоих рук? Так оно и вышло! Не надо было выше рук дерево ломить. Не послушал меня — теперь деваться некуда. А о луке ты не печалься. Завтра, как придем, скажи: «Я думал, у вас богатырский лук, а тут бабья забава! Может, кто из моих слуг не побрезгует, а мне в том чести мало».

— Ох, Матвеюшка Пепельной, неужто ты можешь с таким луком совладать? — опасливо спросил царь.

— Как-нибудь да справлюсь.

Развеселился царь:

— Дайте-ка поскорее всей команде по чарке вина, а Матюше Пепельному две чарки ставлю!

Выпил и сам на радости и захмелел:

— Ах, и до чего же хороша невеста! Всем взяла: и ростом и красотой. Вот женюсь, и краше царицы, чем моя Настасья Вахрамеевна, на всем белом свете ни у кого не будет! А тебе, Матюша Пепельной, отпишу во владенье город.

Слушает Матюша Пепельной хмельную речь, усмехается.

Наутро все опять отправились к Вахрамею во дворец.

А там народу полным-полно. На красном крыльце сидят царь Вахрамей да Настасья Вахрамеевна, на ступенях пониже — князья да бояре.

Девять богатырей лук несут, а три богатыря — колчан со стрелами.

Встречает сватов царь Вахрамей:

— Ну, нареченный зятюшка, принимайся за дело!

Поглядел жених на лук и говорит:

— Да что вы надо мной насмехаетесь: вчера ребячий меч принесли, сегодня какой-то лучишко бабам для забавы, а не богатырю стрелять! Пусть уж кто-нибудь из моих слуг, кто послабее, выстрелит, а мне и глядеть-то противно!.. Поди-ка хоть ты, Матюшка Пепельной, потешь народ.

Натянул Матюша Пепельной тетиву, прицелился и спустил стрелу. Запела тетива, загудела стрела, будто гром загремел, и скрылась из виду.

— Уберите-ка этот лучишко с глаз долой! Эта забава не для нашего царя, — сказал Матюша.

И кинул лук на каменный настил, да так, что от него только куски полетели в разные стороны.

Настасья Вахрамеевна руками всплеснула и по-краснела. Зашумел народ:

— Вот так сваты-молодцы! Эдаких еще у нас не бывало.

А царь-жених похаживает, бороду разглаживает, на всех свысока поглядывает:

— Эко ли чудо, эко ли диво тот ребячий лук! Царство у вас хоть и веселое, да уж больно маленькое, и народ, видать, хороший, приветливый, только слабоват против нашего.

Тут царь Вахрамей всех сватов во дворец позвал:

— Проходите, сватушки, в горницу хлеба-соли отведать, а той порой, глядишь, и гонцы из Берендеева царства воротятся.

Только гости начали есть-пить, как прискакали от Берендея гонцы:

— Попала стрела прямо в старый терем и сшибла всю башенку, а из людей никому урону нет.

Говорит царь Вахрамей:

— Ну вот, теперь вижу: есть у Настасьи Вахрамеевны сваты вро́вню с ней и мечом богатырским умеют сечь и стрелять горазды. Спасибо, утешили невесту и меня, старика, и весь народ мой!.. А теперь не судите, гости дорогие, за угощенье: то не свадебный пир, а пирушка — свадебный пир еще впереди. Ступайте сегодня отдыхать, а завтра последнюю задачу дам. Есть у меня конь. Стоит на конюшне за двенадцатью дверями, за двенадцатью замками. И нет тому коню наездника: кто ни пробовал ездить, никого в живых конь не оставил. Вот надо того коня тебе объездить, тогда будет на ком жениху под венец ехать.

Услышал Вахрамеевы речи царь-жених и сразу притих, стал прощаться:

— Спасибо, ваше величество, за угощенье, надо нам торопиться, засветло на корабль попасть.

— Отдыхай, набирайся сил! Эдакого коня надо будет завтра усмирять! — сказал царь Вахрамей.

Вернулись гости на корабль, заговорил царь-жених:

— Поскорее надо прочь уходить! Вахрамей мягко стелет, да жестко спать: что ни день, то новая беда. Понадобилось ему бешеного коня объезжать!

А Матюша Пепельной ему:

— Помнишь ли, ваше величество, как я тебе говорил: будет конь, да не тебе на нем ездить? Опять по-моему выходит! А убегать из-за этого не надобно. Завтра ты скажи: «Сядь-ка, Матюша Пепельной, попытай коня — сдержит ли богатыря?» — и после меня уж сам спокойно садись.

— Ну, а как он, такой зверь, да убьет тебя? Тогда ведь и мне смерти не миновать.

— Не бойся ничего, я коня усмирю.

— Ну, Матвеюшка Пепельной, век твоих услуг не забуду! Был ты водовозом, а теперь тебя жалую царским воеводой. Отпишу тебе три го́рода, три торговых села.

А сам по палубе ходит, покрикивает:

— Чего, дружинушка, приумолкла? Жалую всем по три чарки вина.

Выпил царь чару, другую, порасхвастался:

— Много к Вахрамею приезжало женишков, да никому такого почету не было, как мне. Сказано: кто смел да удал, тому и удача. Недаром Настасья Вахрамеевна глаз не отводила, все глядела на меня! А царь Вахрамей рад все царство отдать, лишь бы я не отказался.

Тут он совсем захмелел и повалился спать.

Утром Матюша Пепельной встал раненько, умылся беленько, будит царя:

— Вставай, ваше величество, пора идти коня объезжать.

И скоро пошли на царский двор.