Не исключаю, что так и было, но Лида хорошо знает Марину, а это чистой воды провокация. Лида умело натравила директрису. Кто бы там ни ждал тетю, он уже ее враг.

– Я уже иду, – оставив меня у дверей, она быстрым четким шагом устремилась к кабинету. От нее просто расходились волны негодования. Отряхнув ноги, я сначала дошла до раздевалки, сменила обувь и оставила пальто на вешалке. Обычно я снимала его в кабинете Марины, но сейчас лучше туда не соваться.

– Вы в своем уме? – раздается высокий голос Марины. Притормаживая в коридоре, прислушиваюсь к происходящему за дверью. Я здесь не одна подслушивающая, все коллеги переживают. – Вы серьезно думаете, что я пущу преступника в учреждение с детьми? Мне все равно, где ваш сын будет отрабатывать свою повинность, но точно не в моем детском доме!

– Мой сын не преступник, – от этого голоса холод прошелся по спине. Вроде спокойный, но столько в нем силы и тихой ярости, что волоски на коже поднимаются дыбом. – Этот детский дом вам не принадлежит, Марина Александровна. Не согласитесь вы, согласится ваш преемник, – сколько раз Марину уже пытались убрать, но сейчас мы все поняли, что это не простая угроза. Кем бы ни был этот мужчина, он свое обещание выполнит. Нельзя таким переходить дорогу. Переглянувшись с женщинами, мы мысленно просили Марину уступить.

– Будет выполнять любую работу, которую я поручу. Откажется - я не распишусь в справке, – ставит свои условия Марина. – Любое нарушение - и я пишу заявление в прокуратуру, – не любит тетя уступать, злится, поэтому голос дрожит. – Если все устраивает, оставайся, – значит, этот мужчина пришел со своим сыном.

Если парень и отвечает, то нам не слышно, зато отчетливо можно различить слова отца.

– Только не вздумай подставить моего сына... – угрозу он не успевает договорить, потому что Марина жестко его перебивает.

– По себе меня судить не надо. Я вашими преступными методами не пользуюсь.

– Всего доброго, – отвечает ей незнакомец. – Руслан, ты остаешься? – знакомое имя отзывается тревогой в груди.

– Остаюсь, начну отрабатывать с сегодняшнего дня, – теперь я узнаю голос парня. Неужели был суд? Почему тогда меня не вызывали? Вообще ничего не понимаю. И как Арданов оказался в «Радуге»? С их связями...

Сотрудницы детского дома резко отбегают от двери, а я за ними. Они успевают спрятаться, а я - нет. В открытой двери кабинета стоит высокий симпатичный мужчина, чуть прищурив глаза, внимательно меня рассматривает, потом, кивнув своим каким-то мыслям, уходит.

– Расчисти все дорожки от снега, – раздается строгий голос Марины.

Избегая встречи с Русланом, успеваю дойти до ближайшего кабинета и спрятаться там.

Руслан

Пока отец и тетка Влады «договаривались», я сидел на диване и листал страницу Влады в социальных сетях, сбросил себе несколько фотографий в альбом.

Я мог обойтись без этой отработки. Нетрудно встретить девушку после учебы и пригласить в кафе или прогуляться, но боюсь, меня бы ждал жесткий облом. Чем дольше я преследовал бы Владу, тем сильнее бы ее пугал. Хорошо, что отец согласился мне помочь, для этого пришлось давать полный расклад...

…

– Эта девушка для серьезных отношений? – спросил родитель, когда у него в кабинете я излагал свой план.

– Для серьезных, – глядя упрямо в серые глаза, такие же, как у меня.

Отец, как и дядьки - непререкаемый для всех нас авторитет. Да и не только для нас. Ардановых боятся и уважают.

– А как-то проще ухаживать за девушками не пробовал? – чуть выгибая бровь.

– Она была свидетельницей расправы над тем утырком, – откидываясь в кресле, нехотя признаюсь. Это все объясняло, и новых предложений больше не последовало.

У нас в семье вообще не принято лгать, особенно в серьезных темах. Признался – выхватил, соврал – выхватил вдвойне в лучшем случае, в худшем будешь пахать, как раб на галерах.

– Не впутывать девушку в это дело было правильным решением, – констатирует отец, подтягивая к себе папку, которая лежала на краю стола.

Мне заглядывать в папку не надо, чтобы понять - там информация на Владу, которую удалось собрать за несколько дней: где учится, работает, чем занимается, нет ли вредных привычек, сколько мужиков у нее было. На прочерк в этом разделе мне ппц как нравилось смотреть. Пусть этот раздел и не дает стопроцентной гарантии, что она целка.

Такой же отчет мне скинул на почту Аслан. Я попросил начбеза узнать все о девушке, а тот не стал прыгать через голову дядьки. Поэтому в нашей семье теперь каждый знает, что я запал на Владу.

– Дело твое закрыли, но на исправительные работы мы тебя отправим, – суровым тоном проговорил отец, закрывая папку. Он не злится на меня. У Ардановых-старших привычка так разговаривать, отпрыски невольно ее копируют...

Вот и пристроили меня в детский дом «Радуга» отрабатывать двести сорок часов. Так надолго я здесь не задержусь...

Марина Александровна смотрела на меня, как на последнего злодея на земле. Смешно. Она очень старалась испепелить меня взглядом, но у нее для этого не хватит ни опыта, ни ресурсов. Школу выживания проходят все Ардановы. Если старших вынудили жизненные обстоятельства, то со своими отпрысками они не церемонились, воспитывали, как спартанцев. Мы не умеет отступать и сдаваться.

– Иди, чисть дорожки, чтобы внутри детского дома я тебя не видела, – указывает взглядом на дверь. Ее гнев вызывает улыбку, потому что за ним она прячет страх.

Страх - сильное чувство, одних он заставляет бороться, других сдаваться. Марина борец, и мне это нравится. Не помню женщин, которые посмели бы так смело и отрыто разговаривать с отцом и отстаивать свою позицию.

Вечером за ужином будет о ком поговорить. Отец наверняка до сих пор зол на упрямицу и скандалистку. Привык, что все перед ним лебезят и заикаются. Кто из нас был больше удивлен – сложно сказать.

Я не буду ни в чем убеждать Марину, она может верить во что захочет и даже считать меня преступником. Тут у меня есть определенная цель. Эту цель зовут Влада. Эту девочку я искал несколько лет...

– Лопату мне у завхоза попросить? – встаю с дивана и направляюсь к двери. О том, что их работник прибухивает, и после обеда его не найти, я услышал от возмущенных сотрудниц.

– Сейчас тебе вынесут лопату, – летит мне в спину. Оглядываюсь по сторонам. В коридоре никого нет, но я слышу, как Влада играет на пианино. Она здесь, значит.

Дорожки я расчищаю дотемна. Работа не тяжелая, но нудная. А еще вспотел и хотел бы отправиться в душ, но сначала Влада.

Оставив лопату в котельной, я иду в главное здание. Мне все равно, что Марина запретила мне заходить.

– Где можно помыть руки? – спрашиваю первую попавшуюся на пути женщину. Она напряжена, но провожает меня до уборной. Ждет за дверью. – Мне бы еще попить, – смотрит подозрительно, но потом произносит:

– Подожди, я сейчас, – спешит за стаканом, а я прохожу вперед, останавливаюсь у двери музыкальной комнаты. Дети дружно притихают и смотрят на меня. Влада, проследив за их взглядами, останавливает свой взгляд на мне.

Да, девочка, это я...

Влада

Руслан ушел час назад, а я искала повод задержаться. Не думала, что он будет ждать меня у ворот, но все равно выглядывала в окно, разглядывала стоящие за забором машины.

– Не ходи пешком, Влада. Это не центр города, где полно людей, – отпивая из чашки кофе, наставляла Марина. Тетя не знала, что случилось неделю назад, я так ничего и не рассказала.

Ее настроение немного улучшилось, когда она увидела выполненную Ардановым работу. Марина не видела, что он заглядывал в помещение, а то был бы еще один скандал. Мне кажется, отец Руслана настолько вывел ее из себя, что она до сих пор, вспоминая, начинала злиться. Обычно тетя не поджимает зло губы, когда задумывается.