– Я не поеду к вам в гости, – прежде чем покинуть его спальню, разворачиваюсь и твердо произношу, глядя в глаза.

– Поедешь, – так же твердо.

– Если и поеду, то не буду... ну, ты понял, – я еще не настолько раскрепостилась, чтобы свободно говорить о сексе.

– Спорим на желание, что у нас все будет в моей спальне и в моей постели? – включается у Руслана азарт, но я ведь не собираюсь проигрывать. Готова согласиться, но замечаю хитрый блеск в глазах и смешинки.

– Желание любое? – после непродолжительного раздумья. Желание мне может пригодиться. Может ведь?

– Любое, но загадать его могу и я, если выиграю, – растягивая слова. Интуиция молчит. Что же делать?

– Спорим, – поддаюсь тоже азарту и протягиваю руку...

Влада

Лежа без сна в своей постели, я думала о нашем споре с Ардановым. Я действительно поддалась на его провокацию. Зачем мне это надо было? Знаю зачем! Денег чинуши не хотят выделять даже на подарки, не говоря уже об аниматорах. Вот и пришла мне замечательная идея - сделать Дедом Морозом Руслана. Только сначала нужно выиграть спор.

Арданов очень искусно умеет путать мысли. Мои - так точно. Засыпая, я вспомнила слова о том, что спасла ему жизнь. Как? Когда? Каким образом маленькая девочка могла спасти ему жизнь?

Десять лет назад...

Десять лет...

Мне было приблизительно лет восемь-девять, а ему, получается... четырнадцать?

Спасительница, блин!

Вспоминая себя в этом возрасте, могла отметить, что худая высокая девочка вряд ли спасла бы здорового парня. В том, что Арданов был здоровым в подростковом возрасте, я не сомневалась.

Где я могла его спасти?

Может, он меня с кем-то путает?

Я перебирала в голове все возможные чрезвычайные ситуации - и ничего на ум не приходило. При мне никто не горел в пожаре, не тонул, даже в обморок не падал.

Голову сломать можно!

Оставив попытки, что-то вспомнить, я стала думать о подарках на Новый год для близких. Что купить маме... Марине... брату. Мысленно пробегаюсь по недорогим магазинам, в которых обычно покупаю подарки...

Тут в моей голове происходит щелчок. Перед глазами ярко возник образ торгового центра, мы зашли в магазин. Мама находилась в примерочной, а Марина спорила по телефону со своим бывшим мужем. Точно не помню, может, в то время он еще был ее парнем. Я устаю ждать и выхожу из магазина. Останавливаюсь у перил, смотрю вниз на фонтан, вокруг ходят люди, дамочка с кучей пакетов пытается влезть на эскалатор.

– Влада, никуда не уходи, – не отнимая трубку от уха, громко произносит Марина, выглядывая из магазина одежды.

– Я здесь.

И я действительно никуда не отходила. Мое внимание привлекли парни, которые о чем- то спорили. Их речь была щедро пересыпана матом. Помню, оглянулась еще в сторону магазина, чтобы убедиться, что их не слышали мама и Марина.

– Если я продержусь тридцать секунд, ты участвуешь с нами в соревнованиях, если не продержусь, приставка твоя, – произнес самый высокий из мальчишек.

– Согласен, – протягивает руку смуглый парнишка высокому.

Я холодею от страха, когда он этот парень хватается за перила и поднимает свое тело над пропастью. Там, внизу, ходят люди, а вокруг никого. Никто не видит и не может его остановить.

– Раз... два... – принимается считать третий из мальчишек.

Удерживаясь только на руках, он стоит свечой на перилах. Любое колебание - и парень сорвется. Мое сердце бьется где-то в горле. Мне так страшно, что руки и ноги холодеют.

– Тринадцать... четырнадцать.

Слышу отсчет, не свожу взгляда с мальчишки. У него руки дрожат, мышцы напряжены, вены так сильно разбухли, словно могут лопнуть в любой момент. Его качнуло, но друзья даже не заметили, они продолжали считать. Какие они друзья, если не остановили его? Это игра со смертью!

– Двадцать... – считали громко и радостно, крутя головой, чтобы убедиться, что нет взрослых свидетелей. Меня в расчет не брали.

Руки парня дрожали, его клонило вперед, он старался держаться из последних сил.

– Двадцать четыре... Двадцать пят!

Откуда-то пришло чувство, что он сейчас сорвется, упадет вниз. Никто его не спасет. Это последние секунды, когда я вижу его живым. Не знаю, кто подтолкнул меня вперед. Нас разделяло шагов десять. Решительно направившись к нему, я успела поймать удивленный взгляд его друзей.

– Двадцать восемь... – удивленным голосом. – Двадцать девять...

– Стой, ты что творишь! – воскликнул третий, когда я схватила парня за кофту и дернула вперед. Он не видел меня, не ожидал ничего подобного, но траектория падения из- за моего рывка изменилась, и он приземлился на ноги рядом с нами. Странно на меня как- то смотрел, лицо красное и раздутое от перенапряжения, даже белки в глазах покрылись красной сеткой.

– Тридцать, – произнесла я, от страха голос стал неестественно высоким. – Он выиграл! – крикнула я, хотя у самой все внутри дрожало. Развернулась и бросилась в магазин...

Я плохо помнила лица тех парней, но теперь почти не сомневалась, что это был Руслан. В тот день я действительно спасла ему жизнь. Мне не показалось, что он в миге от того, чтобы сорваться...

Влада

– Я вспомнила, – вместо утреннего приветствия выпалила Арданову.

– Я не сомневался, что рано или поздно ты вспомнишь, – мы стояли в коридоре, негромко переговариваясь, а все семейство собралось к завтраку на кухне, ждали только нас. – В тот день ты действительно спасла мне жизнь, Влада. Я не знаю, что произошло, тот трюк я делал много раз и мог стоять намного дольше, но в тот день я уже попрощался с жизнью, потому что мои руки соскальзывали, и я заваливался назад, а попросить помощи было стремно. Я ведь считал себя очень крутым. Тогда казалось, пусть я лучше разобьюсь, чем покажу слабость. Не знаю, как об этом узнали дядьки и отец, но то лето было у меня незабываемым. Меня научили ценить жизнь.

– Вы идете? – выглянула Марина из двери. – Вас только ждем, – слегка закатив глаза.

– Идем, – но прежде, чем я успела двинуться, Арданов произнес:

– Та встреча была не единственной, – взяв под локоть, повел меня в кухню. Три шага – и на нас останавливаются взгляды родных, а я, как рыба, выброшенная на лед, открываю и закрываю от изумления рот.

Еще одна загадка! Арданов, да ты полон сюрпризов!

Мне не удается поговорить с Русланом за завтраком и даже после завтрака. Я не хотела больше разгадывать ребус, но очень хотела узнать, когда, где и при каких обстоятельствах мы встречались еще раз. Я уже в судьбу начинаю верить.

Дед соскучился по мужской компании. Было с кем обсудить чемпионат мира по хоккею, поругать какую-то там футбольную лигу, поспорить о современных двигателях...

До самого отъезда они попивали на кухне кофе, дед даже курить на улицу не выходил, дымил в форточку, а бабушка поджимала губы, но при госте мужа не ругала. Достанется ему, когда мы уедем. Мама с Мариной в магазин продуктовый ушли, продуктов было валом, но им хотелось поболтать. Мама не желала показывать, что ей до сих пор больно от предательства отца.

Вновь пошел снег, мы решили выехать пораньше, пока на дорогах не образовался гололед. Закусив губу, мама прощалась со мной, стараясь сдержать слезы.

По дороге я написала гневное письмо брату, в котором напомнила, что у него есть мама, которую он почти месяц не навещал. О себе я вообще молчу. Раз в неделю спросит, как дела, на этом братская любовь заканчивается.

Потом позвонил папа, спросил, ждать меня или нет. Попросил купить хлеба, потому что у них почти закончился.

Марина оставила кое-какие вещи в квартире, поэтому сегодня она ночует дома.

– Платили бы нормальную зарплату, сняла бы для нас с тобой квартиру, – бурчала она, пока мы поднимались в квартиру.

Валя, помня прошлый их скандал, выползла из спальни, но задевать тетку не стала. Промолчала, когда мы ушли ужинать в мою спальню.