Не спрашиваю, куда и зачем. Очень надеюсь, что на выход.

– Отцу позвони, – один из мужчин бросает Арданову. Фамилию запоминаю, как и лица мужчин. Пока не знаю, для чего.

– Позвоню, – сухо. Мужчины больше ничего не добавляют.

Нам возвращают на проходной все вещи. Закинув сумочку на плечо, одной из первых оказываюсь на крыльце. Осматриваюсь, в какую сторону идти. Может, прямо сюда вызвать такси?

– Пойдем, довезу тебя до дома, – обходит меня Руслан, останавливается напротив. – Мне все равно машину со двора забирать...

Влада

– Спасибо, я сама доберусь, – не чувствую в его предложении подвоха, но ехать с ним отказываюсь. Он меня пугает. Холодный, отстраненный и очень жестокий. В моем воображении он представляется в роли маньяка. Я не забыла, как он избивал Геру и Антона: играючи, равнодушно, четкими, выверенными движениями, словно робот-убийца.

– Садись в машину, – повелительно, когда возле крыльца останавливается темный, полностью тонированный внедорожник. Ассоциации такие в голове, что я оглядываюсь на запертую дверь полицейского участка. Там было не так страшно.

– Руслан Ахметович, едем? – спрыгивает с подножки молодой улыбчивый парень, в ушах гарнитура, а за спиной кобура. Вряд ли это игрушка. Открывает дверь, вижу, что спереди сидит еще один мужчина. Отступаю на пару шагов, прижимаюсь спиной к двери.

– Меня подкинешь? – откинув полы удлиненного пуховика, Грач прячет руки в карманах. Стоит на нижней ступеньке и смотрит насмешливо. Глаза при этом остаются холодными и злыми.

– К Аслану подойди, он в центр едет, – не глядя на товарища, бросает Руслан. – Идем, не бойся, – тут же обращается ко мне. – Ребята из охраны. Тебя никто не обидит, – его голос внушает доверие, будто кто-то сидит внутри и требует поверить, но мой мозг сопротивляется. Я видела своими глазами, насколько он может быть жестоким.

– Спасибо, но... – стараюсь вежливо отказать. – Я такси вызову, – вежливость хромает, потому что я чуть ли не заикаюсь. Руслан до сих пор стоит в распахнутой куртке, не спешит закрыть грудь. Не боится заболеть?

– На такси опаснее, чем с нами, – встревает улыбчивый парень. – Мы девочек не обижаем.

Вот совсем не успокоил. Мнусь какое-то время, понимаю, что отступать Руслан не собирается, будет стоять тут хоть до утра. А мне Марина скоро звонить будет...

– Хорошо, – сама не верю, что согласилась. Мысленно перекрестившись, залезаю в машину. Отодвигаюсь к окну. Руслан садится рядом на заднее сиденье, но даже и не думает сокращать, между нами, расстояние. Откинувшись на подголовник, чуть съезжает вниз и закрывает глаза. Не открывает всю дорогу, будто спит.

– Воду не предлагаем, а то подумаешь, что мы тебя опоить хотим, – открывая маленькую бутылку минералки, произносит водитель. Наши взгляды встречаются в зеркале заднего вида. Он подмигивает, а я, немного лукавя, отвечаю:

– Спасибо, я не хочу пить, – кажется, что моя ложь шита белыми нитками, но никто не акцентирует на этом внимание. Потерплю до дома, а там и напьюсь.

Мои страхи были напрасными. Ни словом, ни действием никто меня не обидел. Единственное, что пугало – скорость. Мы не ехали, а летели. В подобных машинах скорость не ощущается, так вот я ощущала. Страшно было даже взглянуть на спидометр.

Доезжаем быстро. Мне открываю дверь, наверное, раньше, чем машина полностью останавливается.

– Пока, – бросает Руслан и, не глядя больше на меня, направляется к своей машине.

– Пока, – какое-то непонятное чувство и смятение в груди. Парень уходит, садится в машину и медленно выезжает со двора. Плетусь домой, а сама никак не могу выкинуть Руслана из головы.

Его поведение кажется мне странным и непонятным. А все непонятное вызывает тревогу...

Не успеваю войти в дверь, как в коридор выскакивает Валя в одной короткой сорочке. Неприятно мне видеть ее в таком виде. Хотя мне ее в любом виде неприятно видеть. Вот если бы она оставила нашу семью в покое...

– Где ты была? – сложив руки на груди и выставив вперед правую ногу. Со мной мама так не разговаривает. Стараюсь смолчать. Негатива для сегодняшней ночи более чем достаточно. Если я скажу хоть слово, все перерастет в скандал. Папа бросится защищать свою сожительницу.

Не отвечаю, молча раздеваюсь и вешаю верхнюю одежду.

– Ты бы обратил внимание на воспитание дочери, – распаляется Валя. Злит, что я игнорирую ее. – Это нормально, что она домой возвращается в первом часу ночи? Мы, значит, не спим, переживаем...

– Ты где была? – науськанный сожительницей, строго вопрошает отец.

– Не разочаровывай меня больше, чем уже есть. Если бы ты переживал, заглянул бы в телефон или хотя бы позвонил, – останавливаюсь, говорю, глядя ему в глаза. – Где твое мужское достоинство?..

– Ты так и проглотишь это блядство? – вопит Валя, не дает мне договорить.

Смотрю на отца. Что-то еще во мне живо, поэтому, наверное, жду, что он заступится...

– Чтобы больше так поздно не вздумала приходить, – пусть и тон его стал мягче, но встает он на сторону любовницы. – Или разговор будет другим, – добавляет для пущей строгости.

Не о чем мне с ними говорить. Молча прохожу мимо них. Звоню Марине, потому что от нее уже два пропущенных звонка. Уверяю, что спала, завтра расскажу правду, не хочу слушать нагоняй по телефону.

Принимаю душ, спать ухожу без ужина. Долго не получается заснуть, мысли в голове крутятся вокруг Арданова. Фамилия кажется знакомой нужно утром покопаться в интернете...

Влада

Арданова не удалось полностью выкинуть из головы, но за прошедшую с той ночи неделю я вспоминала его все реже. Отец и Валя так и не узнали, где я повела ту ночь. Утром и вечером проверяла почту, но никакого письма из суда или МВД не было. Должны ведь были взять у меня показания? Или дело не стали даже открывать? А ведь Гера с Антоном до сих пор находятся в больнице. Сама я о них ничего не узнавала, как-то папа сообщил за завтраком:

– Наконец-то этого подонка хоть кто-то поставил на место! – это он о Гере. В округе отморозка боялись и презирали. Об Антоне папа не сказал ни слова, но я и так не сомневалась, что парень жив. – Жаль, что не убили, – буркнул себе под нос родитель.

В душе на его слова вспыхнул протест. В этот момент я не думала и не переживала за Геру, мне достаточно было мысли, что он жив, но я почему-то была против, чтобы Арданов стал убийцей. Я не знала этого парня и не могла объяснить свои чувства. Не стоит исключать, что Гера был не первым, с кем так жестоко расправился Руслан.

Выйдя на остановке из маршрутки, сошла с обледенелой тропинки в сторону, утопая по щиколотку в снегу, шла в сторону «Радуги». Не могу сказать, что за неделю я добилась много, но малыши уже разучили песенку, по крайней мере я не пела теперь одна, танец «снежинок» пока вызывает определенные сложности, но мы стараемся. Лучше всего дело обстоит со стихами, тут полный порядок, почти все ребята рассказывают без запинок, громко и выразительно, в силу своего возраста.

Напротив ворот детского дома стоял черный, полностью тонированный внедорожник. В памяти всплыла точно такая же машина, но я отогнала эти мысли в сторону. Что охране Ардановых здесь делать? Не стоит даже брать в голову...

– Привет, как дела? – встречая у дверей, интересуется Марина. Она тоже только что подъехала, в руках несколько папок. Запыхавшаяся, уставшая и немного раздраженная, тетя отряхивала веником снег с замшевых сапог.

– В управлении была?

– Да. Опять на наших подарках хотят сэкономить, – возмутилась она, передавая мне веник. – За счет меценатов мы должны, оказывается, устраивать праздники, а деньги, что выделяет министерство...

– Марина Александровна, – выглянула взволнованная нянечка из ближайшего к входу окна, не дала тете договорить. – Этот мужчина... – выглядела Лида растерянно и немного испуганно. – Он сказал, что если вас не будет на месте через десять минут, то эту должность займет более компетентный человек, – выговорила на одном дыхании.