– Кому надо, дадут. А жадным бессердечным дуракам всё равно на чём зарабатывать. Ведь скажут, ткните остриём, куда попало, а яд сам до сердца доберётся и его остановит. И ткнут!

– Откуда же твоя Инара таковых лихих парней знает?

– Не знает она их. И Сирт не знает. Но Сирт знает того, кто с ними общался именно ради приобретения «Мать Воды». Так я думаю.

– Таковых немало. Кто «Мать Воду» забыть не могут.

– Вот именно. Бывшие аристократы. Народ и понятия о зелье «Мать Вода» никогда не имел. И не имеет, понятно. Одни смутные легенды.

– Жалко мне Олу. Что случилось с её сыном? Он был такой хороший мальчик. Умный, талантливый. – Инэлия сокрушённо покачала головой. – Он является её гордостью, смыслом её жизни.

– Он и теперь не дурак. А таланты свои принёс Инаре как дань, ею презираемую. Она его попирает. Унижает. Использует, даря обещание своей благосклонности. Вот какова моя доченька! И не будь у Сирта в душе зависти к Руднэю, никогда даже Инара не заставила бы его принять такой подлейший умысел! На возможное убийство! Или он мечтает потом заменить Руднэя собою? Стать моим единственным духовным сыном? Стать мужем Инары и уже им вместе заменить меня в моей астрологической башне? Где они мнят рассчитывать будущие свои ходы, чтобы не запутаться в сложнейших и живых сетях Мироздания? Что за наивность, Инэлия! Кто я, а кто они? Они даже не понимают, что нечестивая душа дырявая! Она не в состоянии удержать в себе высшие знания о Вселенной. Но это хорошо понимает мой Руднэй. А я, Инэлия, сумею обучить кое-чему и его избранницу. У меня есть некоторое время для этого.

– Ты заметил, Тон-Ат, так откровенно мы с тобою разговаривали только у себя на нашей прекрасной Родине? И уже никогда здесь.

– Да. Спираль событий совершила свой очередной крошечный завиток длиною в нашу с тобою жизнь, и мы с тобою у исходной точки. Только на другом уже витке.

– Ты простил Хагора?

– Я и не думаю о нём никогда. В данном случае, простить и означает избавиться, облегчиться, испражниться от всего того, во что и превратилась наша с ним, некогда плодотворная исключительно для него, дружба учителя и ученика. Мне Хагор не дал ничего, кроме бед.

– Как же Кристалл, который тебе прислан Хагором?

– Разве он прислан мне Хагором? Он прислан Вендом своему сыну. Мне-то он зачем? У меня свой Кристалл. А я по истечении стольких печальных лет понял, что примирение необходимо для Паралеи. Она устала от опустошений, череды войн и неурядиц. Она заслуживает своего повторного расцвета. Эра всеобщего оскудения завершилась.

Они долго молчали, глядя на воду, и если Инэлия щурила глаза от нестерпимо ярких световых бликов, играющих на бирюзовой глади, то Тон-Ат смотрел как слепой, широко вперив свой золотой взгляд на противоположную береговую линию, поверх ближних гор, из-за которых просматривались пирамидальные вершины Хрустального плато, казавшиеся миражом.

– Плохо одно. Невеста не девственница. Руднэй девственник, а она нет. Дети будут не столь совершенны, как могли бы быть. Для чего путаный человек Воронов так поступил? Зачем столько лет провёл на Ирис? Оставил там двух человек из собственной же команды.

– А что ему наша Паралея? Ирис же была ему дорога. Он хотел хотя бы часть своей истончающейся жизни пожить там. Приятно чувствовать себя вне игры, наблюдая за мельтешением марионеток, верящих в свою самостоятельность. Побыть кем-то, кто вровень демиургу. А на Паралее он сам стал элементом навязанной ему программы.

– О чём ты, Инэлия?

– Почему ты думаешь, что на все твои вопросы есть ответы? Их не знает даже тот, кто сочинил нас с тобою. У людей Земли есть такая сказка. Я запомнила её, когда старый доктор рассказывал её моей девочке, моей первой Икри ещё в подземном городе. Когда пленённый повелительницей космического холода мальчик должен сложить слово «вечность» из льдинок. Разгадка заключается в том, что люди и есть такие раздробленные, замороженные неведением льдинки, беспомощные и никчемные в своей бессмысленной разобщённости. И только осознанно сложившись все вместе в единую формулу жизни, они и обретут совершенно новое качество, – вечность. Мальчику было проще, чем тебе. Его льдинки были бездушны, а и то задача была ему не под силу. Настоящие же и живые существа разбегаются всякую минуту по своей своевольной траектории, они не желают складываться в совершенную композицию, жертвуя своей мнимой свободой.

– Хочешь сказать, что мои усилия по обустройству планеты – пустое? И что права ты и твой Хор-Арх, выбравшие путь бездеятельного по сути своей созерцания? Ни во что невмешательства? Сделали своё, свыше порученное дельце, да и спите себе до скончания своих дней! А дни-то ваши всё короче, всё бессмысленнее, всё бесцветнее. Травки изучаете, ранки исцеляете, по головке гладите беспробудных дурачков? Вот у дочери твоей – второй Икри своих детей никогда не будет. Печальные последствия гибридизации во втором уже поколении.

Инэлия еле заметно покривила губы. То ли насмешка это была, то ли неудовольствие от затронутой темы. Или же горечь? – Икри сама сделала себя бесплодной, – сказала она. – Скинула своего первенца намного раньше срока, а от меня скрыла. И только после сильного воспаления во всём мне призналась. Еле спасла её…

– Вот как! – отозвался Тон-Ат. – Где же было ваше с Хор-Архом внимание к девушке, вошедшей в столь опасную своими обольщениями юность?

– Она как влюбилась впервые, так и сбежала от нас к своему аристократу. Где же уследить? А уж потом…

Тон-Ат покачал головой, – И у Инары, похоже, детей не будет. Но тут причина именно в её собственной природе, в тех мутациях, что ей и передали родители. А я, Инэлия, воздействовать на подобные тончайшие структуры с целью их выправления так и не научился.

– Природа шепчет свои подсказки, – сказала Инэлия. – Моя Икри не просто так к землянину взглядом своим прильнула. Только вряд ли он тут останется надолго.

– Прильнула, шепнула! Без толку это! Что Инара, что Икри – пустоцветы они! Им любого ярого мужа дай – результата не будет.

– Зачем-то же она взор свой кинула на землянина? Зачем-то же напросилась сегодня идти со мною? Она не так проста. Она от Хор-Арха многому сумела научиться. Он вдумчива и любознательна.

– Пустая затея. Никто из землян на Паралее не останется. Им нечего тут делать. Отец не расстанется ни с кем из своих близких, поскольку мечтает закончить свои дни на Родине в окружении своих чад. Не то чтобы отец стар в их земном понимании, да устал он, сильно подорван его жизненный ресурс. Да и всем путешественникам нужна будет длительная реабилитация под родными небесами после столь длительных странствий. Они всё же хрупкие и недолговечные существа, а не каменно-ледяные кометы, чтобы им вечно скитаться. Не удастся твоей красавице искривить траекторию движения юного землянина.

Задумчивая улыбка или горькая усмешка? Опять тронула губы Инэлии, – Откуда же я знаю, на что она уповает? Она верит в чудо.

– Чудо, – пробурчал Тон-Ат. – Эта планета на чудеса скупая, зато на страдания щедрая. Тебе ли того и не знать. – Он поднялся и пошёл прочь, поражая Инэлию всё той же осанистой выправкой, скользящей походкой, так что со спины на старца он похож не был.

– Особенно ты сам был всегда щедр на те деяния, что и причиняли страдания многим и многим, – сказала она ему вслед. – А часто и погибель. Ишь, как уверовал, что стал для всех отцом-благодетелем, счастья дарителем. Едва не светится от собственной сиятельной чистоты. Злодей-праведник.

Тон-Ат как будто услышал, а скорее всего, уловил её послание себе. Он обернулся, и странная улыбка, больше похожая на гримасу, исказила его лицо. Что бы он ни ответил, она бы не услышала с такого расстояния, а возвращаться к ней он не собирался. Он только поднял руку вверх, растопырив ладонь, – тем самым жестом, каким и приветствовались, а также и прощались те чужаки, с которыми он и общался недавно. После чего скрылся среди приозёрных зарослей.