Инэлия уже облачилась в свою тунику, а Икри ушла собирать плоды в захваченную плетёнку. Небесный светловолосый пришелец ушёл раньше, чем Инэлия с дочерью успели переплыть самую узкую часть озера. Пока они отдыхали на том берегу, пока вернулись, на бело-голубоватом песке пляжа появился ещё некто. Высокий старик в тёмно-сером одеянии. Инэлия сразу узнала Тон-Ата. Он выжидал, пока она останется на берегу одна. А когда Икри скрылась в прибрежной фруктовой роще, он подошёл сам. Сел на кромку пляжа, на сизый травяной покров. Инэлия успела заметить, как сильно он постарел. Как уже нелегко ему держать свою прежнюю стать. Сев, он опустил плечи, нагнул седовласую голову.

– Как там Хор-Арх? – спросил он, не глядя на Инэлию.

– Как и прежде. Он бодр и деятелен. Его любят люди, которых он лечит от недугов, а это в свою очередь даёт и ему жизненную подпитку.

– Что же, – сказал он, – вы нашли свою спасительную тень под палящими лучами чужбины. Это хорошо.

– Как твой сын?

– Отлично, Инэлия! Настолько отлично, что ты и не представляешь. Ему сегодня был передан дар – Кристалл, прежде принадлежавший Рудольфу Венду, а ещё раньше твоему Хагору. Это был также знак окончательного примирения. Я прощён, Инэлия.

– Как-то безрадостно ты это сказал, – заметила она.

– Да потому, что мне это безразлично. Безразлично всё. А это плохо, Инэлия. Я слышу тихий, но настойчивый зов покинуть здешние края навсегда. И я уйду, но только после того, как успею сделать то, что обязан. Иногда бывает так, что мне по целым дням не хочется выходить за пределы моей башни на вершине. Теперь мой Руднэй не один. Жаль, конечно, что Сирт предал его. Что Инара предала. Осталось только схватить их за руку и воздать по их заслугам. Я успел переговорить с землянином. Он обещал, когда покинет здешние места, отдать мне для дальнейшего использования свой объект. Конечно, всю свою техническую начинку и прочую дребедень, столь ими ценимую, он замурует в своём подземном городе. Вернее, в том, что от города осталось, а здания наружного объекта с их благоустройством для удобного проживания он отдаст мне. Вот тут я и поселю Инару с Сиртом. Чтобы жили вдали от всех и всё осознали. А как только это произойдёт, они сразу же обнаружат выход отсюда. Именно так и будет.

– Каким же образом пришлые чужаки что-то могут или не могут тебе отдать? – спросила Инэлия. В её тоне сквозила неприязнь к пришлым. – Им тут ничего не принадлежит. Они тут лишь благодаря неведению и детской беззаботности жителей планеты. Прежде, как я помню, ты давал им почуять, кто тут хозяин.

– Что помнить о прежнем. Земляне ушли сами. И теперь они тут не потому, что им нужна Паралея. Они вполне могли бы полностью зачистить всю здешнюю территорию от следов своего посещения, как они хотели сделать и с подземными своими объектами. Но не стали так делать по причине последствий, затронувших и наземные территории. А тут я сам попросил старшего пришельца оставить своё нынешнее место обитания в целости и сохранности. Откуда у тебя вдруг возникло такое неприятие пришлых? Ты и сама тут гость никем не званный, а задержавшийся навсегда.

– Они отняли у меня всё, – сказала она. – Я до сих пор не прощаю им ни свою дочь, ни свою внучку.

– Разве не Хагор – причина ухода твоей первой Икри? И разве не тот же самый землянин, породивший вместе с твоей дочерью первую Икри, являлся отцом и твоей Икри-2? Так что не тебе их в чём-то винить. А пока, Инэлия, я сам в скором времени проведу полную ликвидацию всех подземных тоннелей, ведущих сюда. Какие взорву, а какие запечатаю до времени.

– Ну, тоннель Хагора тебе не найти.

– А мне он и не нужен. Ни Инара, ни Сирт его не найдут. А ты, предупреждаю, вернее, прошу, не проявляй к ним преждевременного милосердия. Инара и Сирт должны исцелиться от духовной плесени в себе.

– Как же вход через подземный город? – спросила Инэлия. – Он же совсем рядом.

– Никак. Каким образом они его откроют, если у них нет для этого никаких возможностей? Нет технических приспособлений, нет и кода. Не скальные же образования они обрушат?

– Ты сказал, что Руднэй уже не один. Что ты имел в виду? – спросила Инэлия.

– То, что вместе с Кристаллом прибыла женщина – носительница уже другого и женского Кристалла. Догадываешься о чём я?

– Кристалл Нэи? Кристалл твоей первой Ксенэи? – Инэлия обхватила себя руками за колени. Она сжалась, как будто не могла согреться. Но было уже довольно жарко.

– Да.

– Зачем же тебе теперь, когда твой сын неуязвим для убийц, предавать изгнанию свою приёмную дочь? Сестру твоего сына. Просто скажи ей обо всём.

– Я скажу, и что? Она будет и дальше плести свои заговоры, совращая прочих? Мне нужно её исцеление, Инэлия. А оно произойдёт только в изгнании. Или не произойдёт. К тому же я должен вытащить на белый свет одну милую парочку, которую они хотят использовать в своих целях. Догадываешься, что они не святых собрались использовать? Я ведь уже знаю весь их план доподлинно. Но необходимо его проявление.

– О какой парочке ты говоришь?

– О близнецах Сэта. Конечно, Сэт и знать их не знает, да и не хочет. Он отверг своё прошлое настолько, что скажи ему, что они его сыновья, он возмутится.

– Ты говоришь о Торине и Инзоре? Кажется, они сыновья Элиан –Ян. Мне что-то Ифиса о них рассказывала. У Элиан было столько мужей, но детей у неё после близнецов так и не появилось.

– Они самые. Безотказные на всякие оплаченные пакости. Я вот думаю, Инэлия, а точно ли, что их отец Сэт? Не Чапоса ли они порождение? Грубые, страстные, жадные и жестокие.

– Чем Сэт-то лучше? Они с Чапосом друг друга стоили. Я близнецов видела лишь однажды. Как-то мы с Ифисой припозднились в столице по своим женским делам. Решила она поймать машину частного извоза. Останавливается у обочины шикарная машина с вызолоченными стёклами – остатком чьей-то былой аристократической роскоши. Машина новая, а стёкла от прежней жизни. Технология их изготовления была утрачена. Её разработали, как и многое другое, в бывшем ЦЭССЭИ. Ифиса даже с места не могла тронуться, так её поразило, что кто-то по сию пору использует такие вот стёкла. Вот дверца открывается, а оттуда высовывается до того пугающее лицо! Вроде лошадиного, но человеческое при этом! Глаза большие, раскосые, зубы огромные, а само лицо сильно выдаётся вперёд. Да и волосы как грива конская. Грубые и длинные. А рядом ещё точно такое же чудовище сидит, от первого не отличимое! Ну и красавцев породила нежная крошка Элиан! Да ещё такая улыбка у них, ну есть зверский оскал! Скалятся оба в нашу сторону. «Что девчонки? Платить будете? Удовольствие недешёвое в такой машинке прокатиться. Телами своими дряблыми не надейтесь расплатиться. Мы юноши избалованные. Привычные только к юной свежатинке». Поехали мы с Ифисой. Ночь вокруг. Машин нет. Чего, думаем, бояться. Мы женщины немолодые, всё же. Насчёт дряблости это они чушь сморозили. Ну, да я не в обиде. И всю дорогу до дома мы с Ифисой сидели как две мухи в липкой душной паутине и тряслись. Разве пауки у мух спрашивают о возрасте. Залезли, так и пропадай! Куснут, так и затрещишь своим хлипким скелетом. А вдруг ради издевательств или ещё каких извращённых влечений нападут? Лягнут ногой как копытом, крупом мощным задавят? Но всё же, зубы хотя и огромные у них, а травоядные они оказались, как и положено коням. Не тронули. Вид только устрашающий. Деньги взяли только оговорённую сумму. Уж потом мне Ифиса и рассказала, что вспомнила их, видела и общалась, когда они детками были, потому и не побоялась к ним сунуться. А в детстве были дети как дети. Даже милые. А вот пришло взросление, и откуда вылезло такое огрубление всех черт, такие патологические паразитические наклонности.

– Красочно обрисовала. Чем они занимаются, знаешь о том?

– Торгуют вне закона настоящей «Мать Водой». Нашли где-то в период смут и неурядиц целый склад священного напитка. Вот и торгуют теперь. По сию пору не иссякает запас. А чтобы они кого-то резали, да ещё отравленными ножами, не слышала я такого. Откуда у них они возьмутся?