За столом обычно они не разговаривали. Спокойно ели кашу и лишь когда подавали ароматный чай со сладостями, начинали тихо обсуждать дела. Эва в разговоре не участвовала, слушала, как граф с графиней обсуждали последние новости и предстоящие приемы. Граф отдавал распоряжения, говорил старшему сыну, что стоило посмотреть, в то время как младшая дочь улыбалась широко и обсуждала с графиней прошедшее чаепитие.

К ее молчаливости уже привыкли. Поначалу они воспринимали это болезненно, графиня часто плакала, а граф поджимал губы и приглашал докторов. Потом, когда Эва вернулась из восточного поместья, где поправляла здоровье и привыкала к новой реальности, они пытались, делали вид, будто ничего не произошло. Спустя почти год они успокоились. Наверное, на это повлияли слова придворного врача, который сказал, что Эва до сих пор не оправилась от лихорадки.

Не сказала бы, что была согласна со врачом, но все равно была ему благодарна. Граф с графиней немного успокоились и стали искать утешение в младшей дочери. Остались лишь тоскливые взгляды, надежда, что все станет как раньше, и слова, от которых Эве становилось тошно.

− … леди Питтерс. Эванжелина, не хотела бы ты поехать с нами? Вы с леди Питтерс раньше хорошо общались, − ласково сказала графиня, смотря на нее с неприкрытой надеждой. Эва едва не скривилась.

Она проглотила кусочек клубничного торта и запила его чаем. Посмотрела на руки с тонкими запястьями и непривычно длинными пальцами. Сжала невольно вилку в руке. В одном графиня была не права. Это хозяйка тела хорошо общалась с леди Питтерс. Хозяйка тела любила графа с графиней. Она, а не Эва, которая украла чужое место. Которая лишилась всего, даже права отзываться на собственное имя, отказавшись от него.

− Я… Не уверена, что хочу.

Эва уверена, что совсем не хотела посещать никакие чаепития и приемы. Со своего появления здесь она ни разу не выходила в свет, из-за чего граф с графиней волновались. Наверное, ее репутация в глазах аристократии падала. Эву это не волновало, графиня же говорила, что Эванжелина еще больна.

Графиня поджала губы, но тут же улыбнулась сладко. Нужно отдать им должное, они никогда не обвиняли ни в чем Эву. Однако она понимала, что это происходило из-за их ложных убеждений. Они все еще надеялись, что Эва не оправилась от тяжелой болезни, поэтому мало говорила, не улыбалась, забыла о манерах и некоторых моментах в жизни. Верили, что воспоминания вернуться, она оттает и вновь станет их Эванжелиной.

Они не знали, что их Эванжелины больше не было.

После завтрака, Эва пошла на урок танцев. Раньше она ненавидела танцевать, считала себя деревянной и по клубам не ходила. Первый урок давался ей тяжело, как и два последующих, но учитель списывал это на последствия болезни. Потом стало чуть легче, сказывалось еще и то, что у тела тоже была память. Эванжелина истинная дочь аристократов, поэтому хорошо танцевала, выживала и рисовала. Если механические навыки возвращались и теперь у Эвы не было трудностей в танцах и вышивке, то знания приходилось получать заново.

История, этикет, знания об аристократах — все это она учила до сих пор. Граф нанял неболтливых, компетентных преподавателей, которые два раза в неделю приходили и давали ей знания. Эва не выходила из библиотеки, плакала в комнате от усталости, бесилась, пока этого никто не видел. К сожалению, это реальность, в которой ей приходилось жить.

Чтобы выжить, Эве требовались знания о мире и правилах, по которым нужно играть. Конечно, она могла бы сбежать, но что ее там ждало? Граф с графиней любили свою дочь, поэтому выделяли ей карманные деньги и потакали желаниям.

После урока танцев был этикет, а потом свободное время, которое Эва провела в библиотеке. Потом был спокойный обед, после которого графиня отправилась с младшей дочерью в ее комнату. Эва же пошла в малую гостиную, где уже ждала Лукреция.

Портниха пришла в точно назначенное время вместе с графиней. Не первый раз, когда граф с графиней приглашали портных в поместье, поэтому Эва представляла, что будет дальше. Она ненавидела такие моменты, потому что становилась шарнирной куклой. Ей поднимали и опускали руки, измеряли, прикладывали ткани, предлагали разные капли и кружева. Эва уставала, раздражалась, в то время как графиня с радостью перебирала ткани, обсуждала фасоны. Их пыл немного уменьшился, когда к обсуждению подключилась Эва и сразу отбросила многие варианты.

Вновь утро, разочарование от того, что она смотрела на тонкий балдахин, а не потолок с криво приклеенными звездами. Новое платье, потому что ходить в одном и том же платье — моветон. Эва этого не понимала, но не противилась и позволяла одевать себя, тыкала пальцем в неброские украшения и сжимала зубы, когда волосы заплетали. Потом завтрак, где граф с графиней смотрят с надеждой.

− Дорогая, скоро твой дебют. Думаю, лучше будет сделать это на балу герцогини Шервуд, − с предвкушением сказала графиня. Несмотря на свои формы и возраст, она очень любила светские мероприятия и часто посещала их. Если верить рассказам прислуги, то Эванжелина была такой же.

Граф промокнул рот салфеткой и задумчиво нахмурил брови.

− Мы больше не можем его откладывать, иначе ты станешь старой и не востребованной на рынке невест, − нехотя сказал граф и посмотрел на супруга. — Ты права. Герцогиня Шервуд собирает в поместье только высшую аристократию и у Эванжелины больше шансов найти себе друзей и хорошего жениха. Вот только… Не станет ли ей там плохо?

− Не беспокойтесь, отец. Я буду рядом как ее старший брат.

Граф с графиней посмотрели на старшего сына и улыбнулись ему.

− Молодец, Клод. Это будет прекрасно! — радостно сказала графиня, едва не хлопая в ладоши. Эва посмотрела на старшего сына графа, но ничего не сказала. Наверное, с его стороны это было даже благородно. Кажется, старший сын — Клод, действительно любил сестру.

Эва ничего не сказала. Она не хотела никуда идти, однако выбора не было. таковы правила этого мира. Девушки здесь товар. По мнению мужчин они созданы лишь для того, чтобы найти богатого супруга, обзавестись связями и родить здорового наследника. Эва не была согласна с этим, но ее мнение никто не спрашивал. Да и в чужой монастырь со своим уставом не приходили.

В аристократии все проще и сложнее одновременно. Любая аристократка мечтает о выходе замуж за мужчину, выше нее по статусу и рождению здорового наследника. В таком случае девушка будет жить в роскоши и не знать забот, даже если супруг будет изменять. Об этом Эва слышала на чаепитии, которое посетила с графиней. Это был единственный момент ее слабости, потому что перед графиней стало совестно.

Больше такой слабости Эва себе не позволяла.

− Надеюсь, герцогиня Шервуд не отменит бал из-за племени драконов. Говорят, они в последнее время буйные, − вздохнула графиня, приложив ладонь к щеке. Выглядела она действительно озабоченной.

При упоминании о драконах Эва больше не вздрагивала и не открывала широко глаза. Она быстро приняла тот факт, что в этом мире существовали маги и драконы. Других магических рас, к сожалению, не было. Правда, кроме классической магии и драконов, существовала еще и святая сила, дарованная богом. Как это уживалось все вместе она до сих пор не понимала.

− Не стоит волноваться, дорогая, − сказал граф и накрыл руку графини своей. Этот жест выглядел настолько нежным и привычным, что Эве стало неловко. — Драконы не смогут прилететь в Иос. Маги защищают королевства. Церковь защищает народ.

Эва допила чай и посмотрела на пустые тарелки. Запомнила слова графа о защите страны и поставила себе заметку в голове — посмотреть, как это работало. Не сказать, что ее сильно волновало нападение драконов. Смерть не пугала ее так, как раньше. Однако было бы обидно расставаться с жизнью по такой глупой причине.

Я смотрела на госпожу, затаив дыхание. Она и так была красива, а в этих платьях — напоминала принцесс из сказок. Госпожа кривилась, отбрасывала некоторые платья и требовала переделать. Одно из них мне понравилось больше всего. Госпожа, заметив это, с радостью отдала его мне. Она сказала, что такое только слугам и подходит.