Вот только как бороться, если почти ничего из имеющегося оружия не брало эти новые русские каменные машины? Ответа на этот вопрос генерал не знал до сих пор. Все знакомые ему методы ведения боя оказывались бессильными против этой новой напасти. И это при том, что против них вышла пока всего лишь одна рота шагающих уродцев с красными звездами, пылающими на гранитных лбах. А что будет, если Красная Армия выставит на поле боя целый механизированный корпус, состоящий из подобных каменных механизмов? Эрвин Энгельбрехт не хотел даже думать о такой кошмарной перспективе, приказав своим войскам отходить с передовой линии на запасные позиции.

Когда штурмбанфюрер Карл Шнитке побывал в штабе у финнов, он понял, насколько стремительно меняется ситуация в Карелии. Еще несколько дней назад казалось, что Петрозаводск вот-вот падет. А теперь линия фронта все ближе придвигалась к Сортавале. Русские перешли в наступление со стремительностью, совершенно не свойственной им еще совсем недавно. Выбив финнов из окрестностей Сямозера и заняв Эссойлу, красные одновременно проломили оборону вдоль берега Ладожского озера и вплотную подошли к рубежу Суоярви — Лоймола — Питкяранта. А это уже означало прямую угрозу и для Сортавалы, поскольку расстояние на карте по прямой до Питкяранты лишь немного превышало сорок километров. И никто из финских офицеров толком не мог объяснить, как же подобное произошло. Снова все их объяснения сводились к тому, что каменные великаны свирепствуют на поле боя, сражаясь на стороне русских. И подобные высказывания командного состава не могли, разумеется, способствовать улучшению морального духа солдат. Наоборот, все эти домыслы порождали у личного состава лишь чувство страха и безысходности.

Как специалист из Аненербе, Карл Шнитке пытался разъяснять финским командирам, что это вовсе не великаны в привычном понимании, а некие каменные машины, созданные, вероятно, по древней технологии, известной со времен Гипербореи, в тайны которой непонятным образом удалось проникнуть русским, в то время, как немцам это никак не удавалось. Возможно, потому, что поиски Гипербореи Аненербе начало слишком поздно, уже после того, как большевики вступили в контакт с этой забытой цивилизацией, сохранившейся где-то под холмами Карелии. Но, финские офицеры не желали ничего слушать. У них имелось на этот счет собственное мнение, что, дескать, древние великаны проснулись в Карелии, почувствовав слишком много крови, пролившейся на землю по причине этой войны. И такие настроения в среде финского офицерства показались штурмбанфюреру СС политически опасными и весьма провокационными. Он даже пока точно не знал, как подобные проявления малодушия среди союзников следует пресекать. Руководствуясь чувством долга, он тщательно изложил все это в своем очередном рапорте, отправленном в Берлин, приведя фамилии финских сторонников новой вредной политической пацифистской теории пробуждения и гнева великанов, вышедших из скал, чтобы мстить финнам за их грехи и жестокое отношение к русскому населению.

А, между тем, самого Карла Шнитке удача не баловала. Группа Гельмута Рупперта, посланная штурмбанфюрером взрывать скалы возле того водопада, где впервые появились эти каменные чудовища, пока никак не могла добраться до входа в пещеры. Никакого результата пока даже и не просматривалось. И это несмотря на то, что взрывчатки саперы Рупперта извели уже целый вагон!

Сам Мерецков даже и не думал, что наступление, начавшись от Петрозаводска, начнет развиваться столь стремительно. Боевые машины из камня превзошли все его ожидания. На поле боя гранитная бронетехника показала себя с самой лучшей стороны. Даже в тех местах, где не смогла бы проехать обыкновенная техника, шагающие танки, несмотря на свою массу, проходили запросто, да еще и держали маршевую скорость. А там, где им преграждали путь непроходимые болота, шестиноги легко могли выполнять функции инженерно-строительных машин, сходу насыпая перед собой переправы, по которым, следом за ними шли каменные танки.

Очень помогала Мерецкову и прямая мысленная связь с командирами разных частей наступающих войск. Действуя согласованно, они уверенно теснили врагов, вынуждая финнов откатываться все дальше. А тех, кто не желал отступать, зажимали в огневые мешки и уничтожали. Так, например, возле Салми каменные великаны прижали к Ладожскому озеру и разгромили финский велосипедный батальон. И никакие заградительные действия противника не могли помешать этому новому наступлению седьмой армии, поддерживаемой гранитной шагающей бронетехникой. А все попытки контрнаступлений противника фланговыми ударами быстро купировались.

Конечно, финским егерям иногда еще удавалось прорываться в тылы наступающих советских частей, просачиваясь по лесам. Финны мастерски прятались по кустам и укрывались в кронах деревьев. Но, и с этим явлением научились бороться плотным огнем из автоматического оружия, которое использовали специальные отряды СМЕРШ, созданные Мерецковым именно для борьбы с подобной «лесной» тактикой противника и его просачиванием в тылы. Эту идею генералу подсказал Сомов, предоставив полную информацию о создании службы с таким названием в 1943-м году.

После подключения к Живому Камню, Мерецков боялся сам себе признаваться в новых ощущениях, которые все больше проявлялись внутри него. Внезапно он ощутил в себе талант истинного полководца. Не просто генерала, одного из многих, а именно Полководца с большой буквы, который способен взять на себя огромнейшую ответственность и выиграть войну. Возможности, которые предоставил ему Живой Камень, значительно расширили не только мировосприятие Мерецкова, мгновенно наделив его знаниями ранее абсолютно недоступными, но и вселили уверенность в собственные силы, которой генералу так не хватало для проявления инициативы. А еще Живой Камень мысленно советовал, как следует поступать в тех или иных ситуациях, исходя из принципов наибольшей целесообразности и разумной достаточности.

Для окружающих новое качество Кирилла Афанасьевича проявлялось в том, как он уверенно руководил войсками, отдавая только такие приказы, которые могли быть выполнены без неоправданных потерь личного состава. Он начал воевать не числом, а умением, по заветам Суворова. Мерецков твердо вознамерился сделать из своей армии образец для других советских командиров. И все те, кто его окружал в штабе армии, сразу обратили внимание на такую перемену в командующем. Генерал Мерецков начал демонстрировать настоящую решимость и волю к победе, вселяя уверенность в людей одним своим присутствием. Мощная харизма появилась в нем, которую невозможно было не почувствовать. Ум его сделался гибким и быстрым, способным к решению любых самых сложных и нестандартных задач.

И в штабе радовались такой перемене в командующем. Ведь все, кто знал его раньше по службе, слыша сплетни о том, что волю Мерецкова сломали в застенках НКВД, опасались, что во главе армии окажется рохля, человек, потерявший интерес к жизни и не способный на толковое руководство войсками. Но, их опасения оказались напрасными. С приходом Кирилла Афанасьевича на должность командующего, наоборот, сильно потрепанная седьмая армия быстро стала преображаться, на глазах превращаясь в дисциплинированную военную силу, способную не только отступать, вяло обороняясь, но и уверенно идти вперед, громя противника и заставляя его бежать.

По мере лечения, Александру Фадееву становилось получше, отек и воспаление прошли, порезы заживали, но левая рука по-прежнему висела плетью, утратив чувствительность. Он немного удивился, когда сам главный врач госпиталя пришел его осмотреть и заговорил с ним о новом методе лечения, об уникальных свойствах местного камня и его целебном воздействии на организм. Поначалу моряк не мог понять, куда клонит хирург. Но, вскоре до Александра начало доходить. Виктор Сергеевич Семенов предполагал, что новый метод поможет восстановить работоспособность левой руки даже после повреждения сухожилий!